– Да. Мужчина состоял из листьев орешника и вяза. Внутри него прятался какой-то цветок, пахнущий тревожно и кисло. – Как тебя зовут? – Эльга. Эльга Галкава. – А взрослые в доме есть? Мужчина высунулся больше чем наполовину. – Мастер скоро вернется, – сказала Эльга. – Мастер Мару? – Да. – Какое удивительное известие! – Мужчина обрадованно показался весь. – Мне нужен портрет на удачу. Обнаружилось, что он бос и ноги его испачканы в глине. Видимо, букет ему был действительно необходим. – Мастер будет принимать через неделю, – сказала Эльга. – Понимаю-понимаю, – закивал гость. – Но ты скажи ей, что я – первый на портрет. Илокей Фаста – первый. – Я скажу. – Скажи обязательно. Илокей Фаста. Эльга улыбнулась. – Ну, все, – сказал мужчина, потоптавшись, – я пошел. Он повернулся, но не попал в дверцу. Смущенно вжал голову в плечи, махнул Эльге рукой и вышел. Закончить букет за ним удалось с трудом. Наверное, с полчаса Эльге понадобилось, чтобы нащупать верное настроение, но и потом ни легкости, ни ощущения, что каждый лист ложится на свое место, уже не было. Мастер вернулась с двумя корзинами покупок и людьми в робах, сразу же принявшимися что-то перемещать в доме. Серьезная женщина увела лошадей. Затем во двор въехала подвода, груженная досками и мешками. Эльге достался кусок пирога с потрохами, и она, уплетая его, смотрела снаружи, как внутри дома ходят сосредоточенные тени, то стоят напротив окон, то пропадают в глубине, то, собравшись вместе, что-то обсуждают. Возможно, самому дому тоже было непривычно такое внимание, потому что он начал покряхтывать, кашлять пылью, а потом сердито выдул из печной трубы густой черный дым. – Ну как ты? Унисса, присевшая рядом с ученицей, успела обзавестись задорными усами из сажи и царапиной на лбу. – Вот. – Эльга протянула мастеру законченный букет. – Хм. Унисса склонила голову, потом подержала над букетом ладонь. – Хорошо, – неожиданно сказала она. – Тепло идет. И ощущение в листьях есть. Но четкости маловато. – Это лето, – сказала Эльга. – Нет, – рассмеялась мастер. – Это просто пойманное тепло. Завтра, моя милая, начнем с самого простого. – С чего? – С кувшинов, тазов, рукомойников, горшков, сандалий, юбок, платков, колес, оглобель, подушек и прочих вещей. – Но мастер Мару… – Думаю, трех букетов в день будет достаточно. Эльга хотела возразить, но посмотрела в глаза Униссы и кивнула. – Да, мастер Мару. – Нельзя бежать впереди ветра, – объяснила женщина. – Сначала – ветер, потом – листья, потом – ты. Они помолчали. С подводы начали сгружать доски и уносить в дом. Облаков стало больше, они группками пробирались на север. – А вы знаете такого Илокея Фасту? – спросила Эльга, вспомнив босого бородача. – Он еще жив? – удивилась мастер. – Надо же. – Он заходил и сказал, что ему нужен букет на удачу. Какое-то время Унисса, подняв голову, смотрела на черную крышу здания за забором. – На этой стороне Гуммина не любят селиться, – сказала она задумчиво. – Место считается нехорошим. – Почему? Унисса улыбнулась. – Этот большой дом напротив был лекарским приходом. В нем размещались скорбные умом. Сумасшедшие. Их одно время было очень много. По соседним наделам однажды прошлась плясунья, и всех больных свозили сюда. – Ой, плясунью я знаю! – сказала Эльга. – У нас женщина одна года три назад посреди дороги вдруг – раз! – и закружилась. Только ее быстро повалили, а потом в бане заперли. – А потом? – Не знаю. Кажется, увезли куда-то. – Наверное, к мастер-лекарю. А здесь лечил мастер Хеворрин, и мастер Крисп ему помогал, потому что видел больных изнутри. Но плясунья тяжело поддавалась, и многие горожане боялись заразиться. Даже стену думали строить. Унисса притянула Эльгу к себе. – А Илокей Фаста, – сказала она, – один из тех, кого так и не удалось вылечить до конца. – Но он не пляшет. – Не пляшет. Только он все равно странный, нет? – Наверное, – сказала Эльга, подумав. – Илокей Фаста – всегда полон тревожных предчувствий. И боится неожиданно умереть. Будь с ним настороже: он бросает слова, как листья. – Как это? – Может нарисовать словами картину, в которую ты поверишь. – Значит, он – мастер? Унисса вздохнула. – Нет, он недовылеченный сумасшедший. Но, в сущности, безвредный человек. Если, конечно, не придавать его речам значения. – А что он говорил вам? Унисса молчала так долго, что Эльга подумала, что она уже не ответит. – Он сказал мне, – произнесла мастер, – что я умру внезапно. Что меня убьют. Я полагала, что это случится в Дивьем Камне. – Но не случилось же! – Нет. – Он – дурак! – Он просто несчастный человек, – улыбнулась Унисса. – Возможно, его слова сильнее его. Он бы и рад хранить их при себе, но они открывают ему рот и выскакивают оттуда. Как листья из мешка. Эльга фыркнула.