– Все равно попей. Женщина усадила ее на скамейку, вручила кружку с подкисшим с утра молоком. Оказалось, что уже полдень. – А вы? – спросила Эльга. Унисса посмотрела на ощетинившиеся листьями Живцы. – Да, наверное. – Она села рядом. – Как тебе Покосы, хороши? – Мастер Мару, я очень-очень хочу научиться так же! – проникновенно сообщила девочка. Унисса потрепала ее по волосам. – А куда ты денешься? – А из листьев можно все что угодно сделать? – Наверное. Только оживить никого нельзя, – сказала мастер. В беседку, обмахиваясь длинным рукавом, поднялся эконом. Выглядел он не в пример свежей вчерашнего. – Добрый день. Спешу посмотреть, как вы здесь. Вместе с ним по ступенькам тяжело поднялся полный усатый человек в светлой накидке. Он слегка припадал на левую ногу. – Господин Эрмин, – представил его господин Канлик. – Долгой жизни, мастер листьев, – склонил голову тот. – Чем обязана? Господин Эрмин обернулся на эконома. Лицо у него было серое и слегка, на взгляд Эльги, походило на жабье. – Видите ли, – помявшись, сказал он, – еще до смерти энгавра Миккоша поползли слухи… – Обо мне? – Глаза Униссы потемнели. – Нет, нет, что вы! – испугался господин Эрмин. – Поползли слухи о том, что вода… что вы каким-то образом придерживаете воду. – Я? – Да, что вы здесь, наверху, перекрыли родник. – Он сам пересох! – сжимая кулачки, встала перед Эрмином Эльга. – А мы, наоборот, хотим вас спасти! – Я все понимаю, девочка, – господин Эрмин развел руками, – но люди отчаялись. Им нечем поить детей и животных. Им нечем поливать поля. – И что? – спросила Унисса, отстранив ученицу. – Энгавра любили, – вздохнул господин эконом. Он подошел к столу, достал из корзинки яблоко, повертел, словно удивляясь, зачем вокруг него сжались пальцы, и опустил обратно. – Я не понимаю. – Мастер Мару скрестила руки. – Много людей пришли с ним проститься, – сказал Канлик, и господин Эрмин закивал. – Эти люди никуда не ушли после похорон. Наоборот, толпа все время растет. Подходят с Бархатцев и Гарь-Поля. – Я не видела… – Мы держим оцепление ниже по улице. – Я боюсь, – сказал господин Эрмин, – еще день-два, и охрана не сможет удержать их. Они поднимутся на холм… Он умолк. – И убьют меня? – досказала за него Унисса. В светлых волосах ее застрял черенок листа, как мышиный хвостик. – Два года куцего, впроголодь, урожая, – сказал Канлик, отводя глаза. – А в этом году – совсем ничего. Господин энгавр еще месяц назад распорядился о раздаче муки и зерна с городского склада, но припасов почти не осталось. Их и было-то… Люди измучены и злы. Они готовы поверить в любую чушь. А тут еще ваши листья падают им на головы. – Думаете, убийство мастера их спасет? – хмыкнула Унисса. – Они в отчаянии. – В таком, что верят в черное мастерство? – Именно. – А что кранцвейлер? Вы писали ему? – Судя по ответу, он не считает это чем-то серьезным. Господин эконом вытянул из-за пазухи письмо и подал его Униссе. Мастер расправила плотную желтоватую бумагу. Несколько секунд женщина изучала слова, мелкие строчки, плывущие над овальной лиловой печатью с золотой искрой. Заскучавшая Эльга стала играть с листьями носком сандалии. Она как-то знала, что один был с Покосов, а два других – с Живцов. Живцы высокомерно относились к Покосам, задирали зубчики. А травинка, прибившаяся к ним, была здешней. – Письмо пришло на прошлой неделе, – сказал эконом. – Оно, конечно, не о нынешней ситуации – мы высылали отчет о бедственном положении надела и города еще в начале весны. Но у господина кранцвейлера, кажется, голова болит совсем о другом. – О Тангарии? – Наверное. К тому же он не очень жалует наши места, мы когда-то хорошо бунтовали против его отца. – И это, я вижу, осталось, – сказала Унисса, складывая письмо. – Сколько времени вы мне можете дать? – Думаю, у нас нет ни двух недель, ни шести дней, – сказал Канлик. – Три дня, – шумно выдохнув, сказал господин Эрмин. – Я могу… Я обещаю вам, мастер, три дня. Большего вам не дал бы и сам всеблагой Бог Икке. – Три? – Вода кончится, – печально кивнул эконом. – Последнее из хранилища сливаем в бочки и везем на улицы. – Так, ну-ка! Унисса поймала за рукав господина Эрмина, подхватила под локоть господина Канлика и подвела их к панно. – Смотрите! Это невозможно сделать за три дня! – Почему же? Ой, – господин Эрмин наклонился, разглядывая сложенные из листьев домики и тропки, – это же Покосы. Лицо его приобрело выражение радостного изумления. – Господин Канлик, – он благоговейно повел пальцем, – я здесь рос когда-то. – Это Покосы, – сказала Унисса. – А еще должны быть Бархатцы, Симанцы, Кранужан, Гарь-Поле, Живцы, Супрыня, Кромарь и Плешкин Луг. И Дивий Камень в центре. Как вы думаете, это можно сделать за три дня? Господин Канлик… Мастер развернула эконома к себе. Тот с трудом отвел взгляд от панно. – Да-да, я понимаю. – Что вы понимаете? Эконом, глядя на лиственный черенок в волосах Униссы, забормотал, словно в горячке: – Одеяла, подушки – сюда, в гостинице уже нет смысла… Трехдневный запас на вас и на ученицу… Тропа одна, на подъеме можно продержаться меньшим числом… Второй подъем слишком крут, и там завал… В целом, я считаю… – Убирайтесь! Господин Канлик вздрогнул. – Что? Взгляд его стал осмысленным. – Убирайтесь! – повторила Унисса, привлекая Эльгу к себе. – Видеть вас не хочу!