Дядю Вовтура развернуло от отдачи, народ загудел, Рыцек, заголосив, выпрыгнул вверх, к небу и солнцу. – Да! Мастер боя отступил на шаг, подставляя другое плечо. Эльга же разглядела, что женщина-мастер что-то выкладывает на плоской дощечке. Разноцветные кусочки ложились на дерево, а женщина, искоса поглядывая на дядю Вовтура, то и дело запускала в сак руку и долго, задумчиво что-то перебирала. Странно, да? Эльга даже губу закусила от любопытства. Мастер боя тем временем отбил второй удар дяди Вовтура так же легко, как и первый. Дубина треснула. – Хочешь нож? – спросил мастер Эльмур. – Брать? – повернулся к толпе дядя Вовтур. – А то вроде ничего мастер. – Бери! – крикнули от ограды. – Только не поранься! – добавил кто-то. Народ грохнул хохотом, дядя Вовтур показал нырнувшему за спины зубоскалу могучий кулак. На солнце надвинулось небольшое облачко, и цвета дня потемнели, порыв ветра сбил серую челку мастеру боя на глаза. Какой-то клочок выскочил у женщины-мастера из-под пальцев и, подхваченный потоком воздуха, полетел через двор. По пути он увернулся от кинутого дяде Вовтуру ножа и, кружась, спланировал прямо к Эльге. Девочка подставила ладонь. Клочок лег в нее зеленоватой бабочкой. Это оказался сливовый лист, мягкий, с красной полоской посередине. Он подрагивал, как живой. Эльга подняла голову – женщина-мастер смотрела на нее, чуть хмурясь, с некоторым напряженным ожиданием. Бледное лицо, светлые брови и светлые, зачесанные за уши волосы. Пальцы вынутой из сака руки сжимали пустоту. И Эльга решилась. – Куда? – успел крикнуть ей вслед Рыцек. Но поздно. Она оттолкнулась от ограды и, зажав в кулачке лист, чтобы не выпорхнул, побежала мимо вновь сошедшихся мастера боя и дяди Вовтура. Вернуть сливового беглеца почему-то показалось очень важным. Кто-то за спиной вскрикнул, Рыцек, конечно, помянул Ёрпыль-гона, бойцы вдруг быстро надвинулись на Эльгу, замахали руками, задышали, запыхтели, втиснули ее в тесное пространство между собой, льдисто сверкнул нож. – Ой! Эльга, предчувствуя нехорошее, закрыла глаза. Но ее вдруг, будто скользкую рыбку из пальцев, выдернуло вон, нож исчез, в щелку между ресницами сквозь дрожащий свет проломилось и пропало лицо Эльмура Изори. Что-то треснуло, вскрикнул от боли и, кажется, упал на землю дядя Вовтур. Ах, башмаки сами понесли Эльгу прочь! Опомнилась она только в конце двора, пойманная тонкой рукой женщины-мастера. – Вот дуреха! – сказал кто-то из мужчин. – Зачем бежала? – строго спросила женщина. – Жизнь не дорога? – Тетенька, я это… Эльга подала ей сливовый лист. Женщина усмехнулась. Вблизи она была старше и противней, чем если щурясь смотреть от изгороди. Жесткое лицо прорезали морщины. В светлых глазах не пряталось ни ласки, ни улыбки, одна ожесточенная пустота. – Тебя же сейчас чуть не убили. – И что? – Лист задрожал в пальцах. – Вам разве не нужно? – Глупенькая. Женщина-мастер опустила ладонь в сак и под сухой шорох извлекла целый пук самых разных листьев – и дубовых, и ольховых, и смородиновых, и березовых, и мелких брусничных. И сливовых тоже. – А теперь, – с середины двора зычно возвестил кафаликс, – встречаем мастер-лекаря Крапина Гампелина! Оглянувшаяся Эльга увидела, как обозвавший ее дурехой мастер, сменяя Эльмура Изори, степенно идет к поверженному, тяжело вздымающему глыбу плеча дяде Вовтуру. Тюрбан, коричневый халат, остроносые сапоги. – Здравствуйте, дорогие мои, здравствуйте! Мастер-лекарь поклонился людям. – Зовут-то как? – услышала Эльга сбоку и не сразу сообразила, что обращаются к ней. – Вам же все равно, – сказала она женщине, наблюдая, как мастер Гампелин, кружа, пассами вправляет дяде Вовтуру выбитый сустав. Выглядело это еще страшнее, чем битва с мастером Изори. – Может быть, все равно, а может быть, и нет. – Женщина склонилась над своей доской. – Но если не хочешь… – Эльга. – Хм… – качнулась женщина. – Непростое имя. Ну-ка, посмотри. Только честно скажи: что видишь? Она развернула доску. Эльга ахнула. На слегка ошкуренном дереве, на желто-белом фоне один к одному тесно примыкали листья, изгибались, сцеплялись зубчиками, складываясь в необычное, темно-зеленое, коричневое, с фиолетовыми жилками, очень узнаваемое лицо. Дядя Вовтур получился у женщины словно живой, губастый, веселый, улыбающийся, казалось, немного подожди, замерев, – и он расхохочется листьями или подмигнет. – Это ваше мастерство? – прошептала Эльга. – Мое, – сказала женщина. – А я так смогу? – А получился ваш… – Дядя Вовтур? – Да. Он самый. – Очень! – прочувствованно сказала Эльга. – Совсем-совсем он! Женщина-мастер чуть-чуть, уголками губ, позволила себе улыбнуться. – Ты хочешь этому научиться? Девочка закивала так часто, что у нее, наверное, должна была отвалиться голова. Во всяком случае, все поплыло перед глазами. – Знаешь, – сказала женщина, – это не очень благодарное занятие. Это не мастерство боя. И вообще… – Тогда зачем вы этим занимаетесь? – спросила Эльга. Толпа у изгороди разразилась радостными криками, приветствуя вставшего дядю Вовтура. Плечо у него снова сидело нормально, а не торчало бугром. Мастер Крапин Гампелин повел его к односельчанам. – Кому снять головную боль? – спрашивал он громко. – Выправить вывих? Выдавить чирей? Все можно! К нему уже тянули руки желающие. Женщина-мастер смотрела на него со странным выражением лица. – Вы тоже могли бы стать лекарем, – сказала ей Эльга. – Нет. – Женщина поправила на доске несколько листьев. – Моя судьба – здесь, в таких портретах. Знаешь, что мне говорил мой наставник? Не важно, чем ты пытаешься овладеть. Важно достичь в своем деле совершенства. – А вы достигли? – спросила Эльга. – Нет. Это не так быстро происходит. – А почему листья? Женщина пожала плечами. Мастер-лекарь вернулся к ним, в конец двора, по очереди прижав ладонь ко лбу тети Амины и деда Фантиля, а также повозившись с локтем Дорка Диггеса. – А сейчас, – объявил кафаликс, – мастер листьев Унисса Мару. – Иди к своим, – сказала женщина девочке и, подхватив сак и несколько дощечек, направилась к поставленному кафаликсом стулу. Сев, она долго перебирала дощечки на глазах у притихшего народа, словно дожидаясь, когда Эльга проскользнет мимо нее к изгороди.