– У меня есть встречное предложение, – сказал Даня. Краем глаза он заметил Валика, с перекошенным лицом бегущего к крабо-жабо-муравьеду. – Как насчет того, чтобы получить по тыкве зонтом? – Зонтом? – переспросил драуг. Синий зонт, вырванный из стойки на террасе кафе, врезался в затылок чудища. Драуг отлетел в сторону, шипя. – Так тебе, – осклабился Валик. Контуженный драуг ползал по асфальту в поисках слетевшей фуражки. – Спасибо, дружище. – Даня обернулся. Взрослые сражались с паровозом-пиявкой и явно теряли силы. – Пока светит луна, – повторил Даня слова драуга. – Позволь-ка. Он взял у Валика тяжелый зонт и рванул к рунному камню. Валун не представлял угрозы, пока был зарыт в землю. Вот оно! Даня на ходу раскрыл зонт. Гортанно закричал и воткнул в землю пластиковый стержень. Нейлон заслонил камень от лунного света. И бой завершился. Засвистев, гигантская пиявка отшатнулась от людей. Дверцы кабины отворились. Крабо-жабо-муравьед зыркнул на Даню с ненавистью. Поправил фуражку и сиганул в темную утробу паровоза. Дверцы захлопнулись. Паровоз уменьшался: до размера коровы… сенбернара… котенка… и вот уже, не больше игрушечного, он промчался, лавируя между ног триумфаторов. Дядя Витя попытался растоптать юркую гадость, но паровоз увернулся и, протиснувшись сквозь прутья ливневки, исчезнул в канализации. – Луна, – сказал Даня, плюхаясь на бордюр. Мышцы ослабли. – Без подпитки рунным камнем он не протянет долго. Бабушка и дядя Витя подбежали к Дане: – Как ты, милый? – Лучше всех. – Даня устало улыбнулся. – Круто вы ему наваляли, а? – Есть еще порох в пороховницах, – хмыкнула бабушка, а дядя Витя чмокнул ее в щеку. – Прости меня, сынок. – Дядя Вова обнял Валика. – Прости, что не верил. – Прощаю. – Валик тоже крепко обнял отца. – Больше никакого мозгоправа? – Клянусь. Валик посмотрел на Даню. – Все кончено? – спросил он. – Еще нет, – ответил Даня. Глава 18 Паровоз-призрак возвращается Три дня и три ночи они дежурили у камня, накрытого зонтом. Ночью взрослые по очереди сменяли друг друга. Днем все вместе сидели на раскладных и плетеных стульях, попивая газировку и поедая вкусности, приготовленные бабушкой или тетей Полиной. Мама Валика тоже к ним присоединилась, и еще напарник дяди Вити, который признавался, что не может до конца поверить в существование монстров, но готов защищать от них поселок. Импровизированный блокпост привлек внимание земляков. «Совсем свихнулись, – говорили одни. – Устроили засаду на призраков!» «Они хоть что-то делают», – возражали вторые. А победители крабо-жабо-муравьеда ни с кем не спорили и просто наслаждались холодной газировкой, нежными сырниками и июнем. Постепенно на площади образовались и другие блокпосты. Люди приносили раскладушки, кресла, покрывала. Запахло барбекю. Кто-то верил в чудище, терроризирующее Балябино. Кто-то любопытствовал, надолго ли у участкового и его команды хватит терпения торчать возле валуна. – Рано или поздно появится, – говорил Даня. – Ему нужна подзарядка. Он почти на нуле. Сам Даня думал встревоженно, что по правде не больно-то разбирается в природе рунного камня и драуг мог «зарядиться» лет на сто. Но на третий день паровоз-призрак вернулся. В обеденный час, у всех на глазах. По толпе прокатился изумленный ропот. Тетя Полина ойкнула, дядя Вова заслонил ее собой и сжал в руках бейсбольную биту. – Чтоб мне больше не выйти в рейс! – Напарник дяди Вити почесал макушку. – Все, как вы говорите. – Но это антинаучно! – воскликнул профессор Черныш, роняя надкушенную сливу. – По какому праву вы развели тут антинаучную деятельность? Паровоз полз по асфальту, рисуя брюхом слизистый след. Он мало чем походил на стоящий у вокзала оригинал. Котел оплыл, тендер слился с кабиной, фара источала слабый бледно-розовый свет, а из морщинистой пасти текла слюна. Он размяк и выглядел жалким и несчастным, но он снова был здоровенным – и Валик с Даней приняли боевые стойки, а дядя Витя и дядя Вова выступили вперед, готовые к сражению. – Он умирает, – сказала бабушка почти сочувственно. Паровоз замер посреди площади, окруженный шушукающими балябинцами. Вдруг раздувшийся бок лопнул, как перезрелый арбуз, и из него вывалился человек, вымазанный в слизи и черный от сажи. – Баба Шура! – узнал Валик. Пожилая женщина встала на ноги, отплевываясь. – Это что ж такое? – посетовала она. – Старую женщину заставили уголь в топку кидать! Пенсионная, называется, реформа! Покрытый сажей бородач вылез из разрушающегося паровоза вслед за бабой Шурой. – Это сон, – сообщил он толпе зевак. – Просто сон – расходитесь. – Антинаучная белиберда, – сказал профессор Черныш и пошел прочь, подтягивая штаны. Над ремнем сверкала стразами полоска розовых трусов. – Бардак! Ноги моей больше не будет в этом антинаучном городе! – Там кто-то еще! – сказала тетя Полина. – Монстр, монстр! – отпрянула толпа. Крабо-жабо-муравьед вылез из паровоза на четвереньках. К тому моменту его транспортное средство лишилось последних машинных черт – это был просто дохлый слизняк, тающий под солнечными лучами. – Гад из моего сна, – сказал бородач. – Во сне нас с бабой Шурой мучил. – И бородач пнул крабо-жабо-муравьеда под зад. Монстр кувыркнулся, плюхнулся на живот, вяло пополз к рунному камню. Его хоботок подрагивал, глазки слезились, но не успела жалость тронуть доброе сердце Дани, как крабо-жабо-муравьед прорычал: – Что смотрите? Вы все мои! Всех вас заберу на борт! Он стал подниматься, и в эту секунду что-то белое метнулось через площадь. – Гусейн, стой! – воскликнул женский голос из толпы. Жирный гусь налетел на крабо-жабо-муравьеда и принялся кусать его и топтать, шумно хлопая крыльями. Чудище пискнуло – и замолчало навсегда. Гусейн отпрыгнул, мотая головой. От страшного драуга осталась лужица слизи. Даже одежда и та растаяла. Даня посмотрел на пиявку, но увидел только горстку быстро испаряющегося киселя, в котором что-то валялось. Он подошел и брезгливо вынул из слизи человечка с желтым флажком – пластмассовую фигурку дежурного по станции. Приблизившийся Валик положил руку на Данино плечо. Друзья обменялись улыбками. – Вот теперь конец, – сказал Даня. Эпилог Валик позвонил по скайпу в конце июля – Даня как раз втискивал в перегруженную сумку роликовые коньки. Прошел месяц с тех пор, как друзья расстались, пообещав поддерживать связь. – О, привет! А я как раз вещи пакую. – Привет, Данилище! – Валик ел калач. За его спиной зеленели каштаны. Даня узнал привокзальную площадь, террасу кафе, возле которого они победили ужасное чудовище, и полянку, на которой раньше стоял ландвэттир. Даня понял, как скучал по поселку с привидениями. «Теперь это уже поселок без привидений», – подумал он. – С тобой пообщаться хотят. – Валик направил камеру на «Орландину». Бородач в новенькой тельняшке запрыгал и замахал руками. У его ног терлись упитанные коты.