— Вы не слишком передергиваете, Мария Ивановна? — Лучше перебдеть, чем недобдеть, — ответила я старой поговоркой еще моего шефа. Он, правда другое слово употреблял, различающееся на одну букву, но то детали. — Я могу попробовать. Но конфеты потом будут несъедобны… — Да и черт с ними, — махнула я рукой. — Лучше несъедобные конфеты, чем беспокойная я. Или даже так… Я выбрала с десяток конфет наугад из коробки и положила перед Благовещенским. — Проверяйте, Александр Викторович. Мужчина провел рукой над конфетами. На кончиках пальцев заплясали зеленоватые огоньки, словно на живом детекторе, а конфеты вдруг начали темнеть и просто рассыпаться в прах. Кроме… Одна, две… Две конфеты из десятка выбранных наугад дали тинную реакцию. Красноватые огоньки говорили о том, что в конфетах содержится яд. — Ёжь твою рожь! — от души высказалась я. Внимания никто не обратил, мальчишки и похлеще высказывались. И сложно было их за это упрекать. Это я сладкое не люблю, мне бы остренького, а мальчишкам конфеты дико нравились — издержки полуголодного детства. Умяли бы только так. И — умерли. — Отдам Романову, — решила я, сгребая коробку. — И цветы тоже, вдруг он что по своим каналам узнает? — Отдавайте, Мария Ивановна, — согласился Благовещенский. — И будьте осторожны. — Я буду, — пообещала я. — Ребята, вы поняли? Ничего в рот не тянем! Из присланного! Вспомнился Дюма-отец с его Миледи. Ведь тоже присылали д" Артаньяну отравленное вино, кажется… выпил бы — и конец истории. Нет, ну кому я так помешала? Просто невежливо убивать человека — и не дать понять, за что, собственно, убивают! * * * Романов явился точно к назначенному времени. Поцеловал мне ручку и преподнес запечатанный конверт. — Это вам, Мария Ивановна. — Мне? В конверте оказалась небольшая твердая карточка неправильной формы с вензелем Его Императорского Величества. — Это пропуск во дворец. С этой бумагой вы в любой момент можете пройти к его императорскому величеству. — В любой момент? — прищурилась я. Романов ответил улыбкой. — В этом месяце. Карточки каждый месяц меняются, чтобы избежать неприятностей, ваша действительна еще двенадцать дней. — И что требуется его императорскому величеству от бедной вдовы? — подозрительно уточнила я. Такие подарки просто так не делаются, еще бы "открытый лист" вручили. "Все, что сделал предъявитель сего…". Не нужны мне такие благодеяния, за которые неясно чем расплачиваться. — Практически, ничего. Мария Ивановна, государь пригласил вас прийти послезавтра во дворец. Я красноречивым жестом показала на свой вдовий наряд. — Воля его императорского величества. Я пожала плечами. Воля — так воля. В принципе, вдовам не запрещено появляться в свете, просто это не одобряется. И на балах им бывать не принято, в первый год после кончины мужа — точно, а то и чаще. — Куда именно мне надо прийти? — В синюю приемную. Скажете лакеям, проводят. Я склонила голову, выражая полное согласие. Куда скажете, туда и приду. — Мария Ивановна, у меня к вам серьезный разговор. — Да, Игорь Никодимович? — Скажите, что вы помните об этом дне? Передо мной помахали страничкой из моего же дневника. Дневника княжны Горской. Я послушно взяла страничку в руки, пробежала глазами. — Не помню, Игорь Никодимович. — Совсем ничего? — Увы. Память ко мне так и не вернулась. Это может быть важно? — Очень важно. Я покусала губы, изображая задумчивость. Именно изображая, память-то не моя. На страничке была описана встреча двух мужчин. Один что-то передавал другому… — Нет. Не помню. — Очень жаль, Мария Ивановна. — Мне тоже, Игорь Никодимович. Верьте, если бы ко мне вернулась память, я бы и минуты молчать не стала. — Верю, — кивнул Романов. — Тем более, что это важно для вас, в первую очередь. И что я такого записала? Что такого подметила княжна? Двое людей, двое мужчин, один из которых явно дворянин, второй — нет, дворянин что-то передает простолюдину… Что в этом странного? Не понимаю… Видимо, это достаточно четко отразилось у меня на лице, потому что Романов разочарованно вздохнул. — Очень жаль, Мария Ивановна. Очень жаль… — Как вы думаете, это может быть связано с очередным покушением? — задумалась я. Романов подобрался. — Очередным, Мария Ивановна? Я молча вручила мужчине коробку с марципанами и букет. И сообщила о вчерашнем инциденте. На слово мне, предсказуемо, не поверили, активировав то же самое заклинание. Когда уже четвертая конфета заставила огоньки поменять цвет с зеленого на красный, Романов опустил руку и что-то прошипел сквозь зубы. Наверное, пожелание добра отравителю. — Я отдам эти конфеты своим людям, Мария Ивановна. Попробуем выяснить, кто их прислал.