* * * Денис выглядел растерянным. Он испуганно озирался по сторонам, а когда увидел сопровождаемую Полиной и адвокатом Надю, смущенно улыбнулся и сделал шаг ей навстречу. Однако наручник, соединяющий его левую руку с правой рукой конвоира, тут же напомнил о себе. — Стоим тихо, не дергаемся. — Голос сержанта прозвучал достаточно спокойно, однако Денис сжался, словно от удара, и отступил на свое прежнее место. — Итак, — выступил вперед Реваев, — наш сотрудник, — он кивнул на Бочкарева, — выступит в роли Локтионова. В каком месте вы встретились? — Следователь повернулся к Наде: — Покажите точно. Девочка взглянула на растущие вдоль тропинки кусты и уверенно махнула рукой, указывая место. — Здесь, возле этой калины. — Хорошо, — кивнул Реваев, и распорядился: — Встаньте так, как вы стояли в тот момент, когда Денис появился в первый раз. Надя встала на указанное ею же место, Бочкарев расположился напротив нее. — Теперь вы, — Реваев наконец взглянул на Дениса, — какие были ваши действия? Денис, запинаясь, показал, с какой стороны он приблизился к Локтионову и куда впоследствии упал, после удара, нанесенного разъяренным мужчиной. — Ваши дальнейшие действия? Денис оглянулся на своего адвоката, словно ожидая подсказки, но тот сделал вид, что не заметил умоляющего взгляда. — Я побежал, — наконец пробормотал подросток. — Говорите громче, — жестко потребовал Реваев, — куда и зачем вы побежали? — На террасу, я побежал на террасу, — быстро ответил Денис, — там, на столе, был большой кухонный нож. Я его схватил и вернулся обратно. — Откуда вы знали, что там будет нож? — Я не знал, — неуверенно ответил Денис, — так как-то само собой получилось. Наверное, подумал, что раз люди до этого за столом сидели, то там должно что-то быть. — Само собой, значит, — хмыкнул Реваев и уже громче обратился к Бочкареву, но так, что могли слышать все присутствующие: — Видите, Дмитрий Евгеньевич, молодежь нынче какая пошла, все у них само собой выходит. Сам собой нож подвернулся, потом под него сам собой подвернулся человек. Не жизнь, а самсобойчик какой-то. — Да у них у всех так, — согласился Бочкарев, — никто никогда ни в чем не виноват. Все случайно. — Ну хорошо, — вздохнул Реваев, — рассказывайте, что у вас дальше вышло. — Дальше я вернулся. — Денис надолго замолчал, не в силах перейти к страшной развязке. Конвоир несильно дернул его за руку, выводя из оцепенения. — Я бежал, бежал быстро. Я боялся, что он пьяный, что он с Надей может что-то сделать. — Как вы держали нож? — задал уточняющий вопрос полковник. Денис сжал руки перед собой на уровне солнечного сплетения. — В последний момент он обернулся… — Он, это кто? — резко спросил Реваев. — Локтионов! — неожиданно громко выкрикнул Денис. — Локтионов обернулся ко мне, и я с разбега в него врезался. — Дальше, — поторопил подростка полковник. — Дальше я плохо помню, — признался Денис, — Локтионов схватил меня за горло, и я не мог вырваться. Тогда я ударил его ножом еще два или три раза. Если бы я этого не сделал, он бы точно задушил меня. — Здесь явная вынужденная самооборона, — наконец высказался адвокат Егупова. Реваев смерил его тяжелым взглядом и промолчал. — Вы подтверждаете сказанное? — Реваев взглянул на застывшую Надю, которая не могла отвести от Дениса глаз полных слез. — Да, — Надя вздрогнула, словно выходя из забытья, — все так и было. Он защищался, он не мог ничего больше сделать. — Защищался, значит, — кивнул Реваев, — защищался, это хорошо. А вы сами что делали в это время? Стояли и смотрели? — А что должна была делать тринадцатилетняя девочка? — воскликнул Чижевский, делая шаг в сторону своей подопечной. — Что она вообще могла сделать в этой ситуации? Конечно, ничего. — Ну так пусть она об этом сама и скажет, — настаивал полковник. — Кстати, тебя, кажется, можно поздравить с четырнадцатилетием? Чижевский недовольно фыркнул. По его мнению, обстановка к поздравлениям не располагала. — Я испугалась, — по щеке девочки скатилась слезинка, — было страшно, вы понимаете? Я даже пошевелиться не могла, пока Алексей не прибежал. — Кстати, Алексей, — Реваев повернулся к стоящему рядом Тузу, — в какое время вы появились и что увидели? И с чего вы вдруг здесь появились? — Я был во дворе, не спалось — за время, проведенное под стражей, у Алексея было время обдумать ответы на возможные вопросы, — услышал крик. Кто кричал, по голосу было не разобрать, но явно что-то не так, а я знал, что здесь Анатолий. Я бегом сюда, когда пробегал калитку, услышал еще крик. Когда подбежал, Толя уже упал, а этот парень стоял с ножом в руке, потом он нож бросил, но никуда не убегал, так и остался стоять неподвижно. — То есть сам момент убийства вы не видели? — уточнил Реваев. — Нет, — покачал головой Туз, — но то, что нож был у парня, это факт. — Ясно, — кивнул полковник. — Дмитрий Евгеньевич, у вас какие-то вопросы есть? — Нет, — покачал головой Бочкарев, — все ясно. — Все ясно, — задумчиво повторил Реваев, затем взглянул на хлюпающую носом Надю: — Что, жалко парня? Надя, стиснув губы, чтобы не разрыдаться, закивала, а затем, не удержавшись, закрыла лицо руками и заревела. — Ну ничего, — философски заметил полковник, — посидит, выйдет. Ты как раз к тому времени повзрослеешь, будешь невеста на выданье. — Мне кажется, Юрий Дмитриевич, ваши комментарии сейчас не очень уместны, — нахмурился Чижевский, — если по существу дела вопросов больше нет, то, я так понимаю, следственный эксперимент можно считать завершенным? — В принципе, да, можно закругляться, — согласился Реваев, — единственное, что хотел бы уточнить, — вот этот нож, которым совершено убийство, он вообще откуда взялся? — В смысле, — выпучил глаза адвокат, — вообще-то это вы его сами нам предоставили. — Ну да, я понимаю, — полковник рассуждал так, словно беседовал сам с собою, — это нож, найденный на месте преступления, и убийство совершено именно им. Здесь все понятно. Непонятно, чей это был нож, откуда он взялся на месте преступления. — Юрий Дмитриевич, — вмешался удивленный Бочкарев, — это же нож из набора, который стоял на кухне у Подгорного, все это зафиксировано в материалах дела. — Что — это? — резко спросил Реваев, его задумчивость неожиданно испарилась. — Что именно отражено в материалах дела? — Ну как, что, — оторопел капитан, — есть нож, есть фотография набора, из которого он взят. — Однако сам набор вами изъят не был? — Да он и вами потом изъят не был, — защищался Бочкарев. — Послушайте, Юрий Дмитриевич, вам не кажется, что не самое удачное место, чтобы выяснять отношения? — Мне не кажется, что мы выясняем отношения, — отрезал полковник, — принесите сюда из дома этот набор. — Артем, сгоняй по-быстрому, принеси этот набор несчастный, — попросил оперативника Бочкарев. Через несколько минут Артем вернулся, неся деревянный ящичек, из которого торчали рукоятки нескольких ножей разного размера. Одного, самого большого, ножа в комплекте не хватало. Бочкарев, который все это время нервно расхаживал из стороны в сторону, нервно бросился Артему навстречу. — Вот эти ножи, Fistler, все правильно. Юрий Дмитриевич, что здесь непонятного? — Достань ножик, любой, — приказал Реваев, — ты только так не нервничай, а то ведь они острые. Бочкарев выхватил один из ножей из фирменной деревянной подставки. — А теперь прочитай, что там написано на лезвии. — Что тут написано? — Бочкарев поднес нож поближе к лицу — Fistler Crown, Германия, сделано вроде как из нержавейки, еще цифры какие-то. — Цифры не надо, — отмахнулся Реваев, — того, что прочел, уже достаточно. — Достаточно для чего, Юрий Дмитриевич? — уныло спросил Бочкарев, начиная догадываться, что немолодой полковник начал впадать в старческий маразм. — Достаточно для того, чтобы задать вопрос, откуда в доме Подгорного взялись эти ножи? Ну и откуда взялся нож, который нашли на месте преступления? — Ну как, откуда? — горячился Бочкарев. — Нож из этого набора, а набор стоял на кухне. Кто теперь знает, когда его купили. Вы помните, когда ножи покупали? — обернулся он к Полине.