Он медленно подошел к глухой металлической калитке. В нее вновь заколотили. Лист железа противно дребезжал от стука, и Макс решительно потянулся к задвижке, лишь бы только прекратить это отвратительное дребезжание. Задвижка щелкнула, открываясь, вслед за ней негромко скрипнули петли. Калитка распахнулась. Макс пристально смотрел в глаза стоящего перед ним человека. «Бежать?» — растерянно спросило самосохранение. Макс неуверенно отступил назад. — Сокольский, старый болтун. — Он пытался сохранять хладнокровие. — Не такой уж он и старый, — пожала плечами Марина. * * * — Итак, друзья мои, — Реваев постучал карандашом по столу, — что у нас интересного? Виктория, давайте начнем с вас, — обратился он к Крыловой, — девочка что-то рассказала? — Если честно, то ничего стоящего, — призналась Крылова, — «да, нет, не знаю» и ничего больше. Нет, вру. Еще «нормально». Дома все нормально, в школе нормально. Подружки есть? Да. Молодой человек? Нет. Была дома? Да. Что-то видела? Нет. Что-то знаешь? Нет. Не оправдала я ваших надежд, Юрий Дмитриевич, — заключила Крылова. — Надежд на что? — удивился Реваев. — Что она разрыдается, прижмется к тебе и расскажет о том, кто совершил убийство? — Тогда я не очень понимаю, почему вы отправили меня разговаривать с ней? — Ну, кто-то же должен был с ней разговаривать. — Зачем, — недоумевала Виктория, — какой был смысл этого разговора? — В давлении. Реваев извлек откуда-то из-под стола бутылку нарзана, под пристальными взглядами следственной группы невозмутимо открутил крышку и налил минералку в стакан. Пузырьки газа весело устремились вверх, часть из них, словно маленькие прозрачные икринки, осела на стеклянных стенках. — Все дело в давлении. — Реваев с явным наслаждением сделал большой глоток. — Вот ты этой девочке во всем веришь? — Не знаю, — честно призналась Крылова, — она толком ничего не сказала. С одной стороны, конечно, кажется, что она что-то скрывает, с другой — я, наверное, вела бы себя так же на ее месте. — Вот и я о том же, — кивнул Реваев, допивая минералку, — у нас есть три человека, каждый из которых, на мой взгляд, знает больше, чем пытается нам показать. Но это пока только мои предположения. У нас нет фактов. Сами эти люди нам подарков не сделают, раз они молчат, значит, это в их интересах. Значит, мы должны постараться вывести их из зоны комфорта. Они должны чувствовать давление, должны понимать, что мы им не верим. — И что, вы думаете, кто из них в итоге признается в убийстве? — Бочкарев был настроен скептически. — А что, вы не знаете, сколько людей начинают говорить, едва на них наденут наручники? — Ну, знаете, — возмутился Бочкарев, — если надеть противогаз и перекрыть клапан, так вообще все говорить начинают. Но ведь для этого должны быть какие-то основания. — Для противогаза? — растянул губы в улыбке Мясоедов. Бочкарев недовольно взглянул на оперативника и не ответил. — Основание здесь может быть только одно, — ответил Реваев, — ложь. Если с человеком, чья версия построена на лжи, много разговаривать, то рано или поздно выявляются какие-то нестыковки. Какая проблема любого районного следователя или опера? — Загруженность, — мгновенно отозвался Лазарев. — Верно, — улыбнулся Реваев, — идет поток дел. На долгие разговоры времени нет. Следователь получает данные экспертизы, протокол осмотра, допросы свидетелей. На основании этого делает вывод о чьей-то виновности. Если он не может сделать вывод сразу, то дело фактически обречено. Я прав? — Ну не совсем, — растерялся Бочкарев. — Правы, товарищ полковник, — с улыбкой протянул сидевший до этого молча Богомолов, — это ж все знают, если одно дело долго копать, то за тобой еще десяток наберется, у которых все сроки выйдут. И тогда, — он усмехнулся, — тебе намылят шею. — Поэтому вам сейчас надо не просто радоваться возможности работать в относительно комфортных условиях, а этой возможностью пользоваться. Вы, Дмитрий, правильно сказали. Чтобы надеть наручники, нужны основания. Ну так они сами не появятся, с людьми надо работать. Вика, что, кстати, по телефонным переговорам? — Вот, — Крылова положила на стол распечатку, — пришли вчера вечером. Локтионова последний звонок делала еще в районе шести вечера, потом ни с кем не общалась. Надя тоже разговаривала по мобильному примерно в это же время, после чего разговоров не было. Но, что интересно, позже она несколько раз пыталась дозвониться на этот же номер, однако абонент был отключен. Сообщение о том, что абонент появился в сети, пришло уже на следующее утро, однако они больше друг с другом не созванивались. — В какое время она пыталась дозвониться? — уточнил Реваев. — Начиная с восьми вечера она звонила каждые двадцать — тридцать минут, — Вика взглянула в распечатку, — последний звонок был уже после часа ночи. — Устанавливайте, чей это номер, — скомандовал Реваев, — надо выяснить, о чем ей так хотелось поговорить. — Сегодня сделаю, — кивнула Крылова. — Вчера звонили из Среднегорска. — Бочкарев открыл блокнот, чтобы взглянуть свои записи. — Некто Сокольский Юрий Борисович, как они говорят, доверенное лицо Подгорного, внезапно исчез из города. — Вот как, — заинтересовался Реваев, — знаю я этого персонажа. — Точнее, он уже опять появился. По нашему запросу они должны были опросить ближайшее окружение Подгорного на тот случай, если он попробует с кем-то выйти на связь. И, похоже, опоздали. Когда приехали в его телекомпанию, то оказалось, что главный редактор, этот самый Сокольский, взял краткосрочный отпуск, как сказали, «по семейным обстоятельствам». — О, я помню этого дядьку, — оживился Жора, — только у него семьи никакой нету, одни кошки. Кошек, правда, много. У этого Подгорного примерно полтора года назад убили отца, — объяснил он удивленному Бочкареву, — мы по этому делу работали. Перерыли все его окружение. — Так вот, — продолжил Дмитрий, — эти умники ничего мне не сообщали, все ждали, когда Сокольский вернется, чтобы сначала самим его допросить. — И что, допросили? — нахмурился Реваев. — Допросили, — фыркнул Бочкарев, — он заявил, что летал в Москву на несколько дней развеяться, сменить обстановку, а про Подгорного ничего не знает, а если и знал бы, все равно ничего не сказал. — Ну это значит, он стопудово с нашим беглецом встречался, — уверенно заявил Мясоедов, — я так даже предполагаю, зачем. — Поделись мудростью, — захлопнул свой блокнот Бочкарев. — Да все просто, — щелкнул пальцами Жора, — у Подгорного была лежка. Думаю, какая-то квартира в городе. Он понимал, что там долго не продержится, кто-нибудь его опознает. А когда попытался снять загородный дом, то со своей липовой ксерокопией нарвался на бдительную тетку. — Я с ней общался, — кивнул Лазарев, — волкодав, а не женщина, ее бы к нам в отдел. — Ну вот, — кивнул Жора, — еще одну попытку Подгорный сам делать побоялся. И вызвал на помощь Сокольского. Так что я вам зуб даю, он ему снял домик где-то в спокойном месте, и теперь наш клиент может сидеть там хоть до седьмого пришествия. — Логично, — согласился Реваев, — ты мне только одно скажи, пожалуйста. — Да? — с готовностью отозвался Жора. — А предыдущие шесть уже были? — Чего — шесть? — не понял Мясоедов. — Ну как чего? — улыбнулся полковник. — Пришествий. — Наверно, — Мясоедов бросил неуверенный взгляд в сторону Крыловой, ожидая подсказки; Виктория, прикрыв рот ладонью, захихикала. — Знаете, я не считал. — Ага, — кивнул полковник, — я так и думал. Он что-то быстро написал на листке бумаги и протянул его Бочкареву. — Раз Подгорный решил обратиться к старым связям, то вполне можно ожидать продолжения. Подготовьте поручение на установление наружного наблюдения за этими людьми, завизируете его в секретариате этажом выше, Виктория вам подскажет, как сделать. — Вы думаете, они там отработают? — засомневался Бочкарев. — У них в Среднегорске, небось, своих дел хватает. — Вы полагаете, подписи руководителя Главного следственного управления будет недостаточно? — иронично уточнил Реваев. — Созвонитесь с ними, пусть сообщают вам о любых отклонениях от обычных маршрутов. — И за кем же они будут следить? — не смогла сдержать любопытство Крылова. — Ну, это очевидно, — добродушно улыбнулся Реваев, — вы же видели Подгорного, знаете, что это за человек. Один он долго не высидит. Ему понадобится женщина. Хотя, — Реваев привычным движением потер кончик носа, — может быть, и наоборот, он сам кому-то понадобится. Но для нас в данном случае нет никакой разницы, — заключил полковник. * * * Макс сделал еще шаг назад, давая возможность бывшей жене пройти во двор. Захлопнув калитку, он повернулся и вновь встретился с ней взглядом. — Ты один? — Марина спросила как можно более небрежно. — Конечно, — в тон ей ответил Макс, — кому я, кроме ментов, нужен. — Иногда бывает важно, кто нужен тебе, — уголки ее губ чуть дрогнули, — может быть, ты заберешь у меня вещи? — Конечно, — сконфузился Подгорный, снимая с плеча Марины спортивную сумку. Сумка была совсем небольшая, много вещей в ней явно поместиться не могло. Может быть, ветровка, если вдруг вечером станет прохладно, да смена белья.