Мама на долю секунды изменилась в лице, но сразу собралась, улыбнулась и сказала что-то о правильном воспитании. А потом улыбка озарила моё лицо! Наконец-то дошло – со стороны я действительно пример доброты и воспитания! Он ни разу не видел моих демонов! Он не ждёт подвоха! В его глазах я невинный и беззаботный ребёнок! Всё внутри вспыхнуло жаром самодовольства, таким простым и гениальным было осознание своей силы. Так мне тогда казалось. Глава 30 Великан – …И в следующий раз проверяй ошибки! Проверяй! Блин! Ошибки! – Василий Палыч бьёт ладонью по столу Ефима и орет на весь офис. – Здоровый лоб! А мозгов как у пятилетнего! Вжимаясь в плечи, Ефим стоит перед главредом и смотрит вниз, перед собой. Василий Палыч сильно ниже Ефима, но это не мешает ему орать на парня снизу вверх. Я хочу сдержать улыбку, но не могу – эта сцена смотрится забавно. Остальные ребята по струнке сидят за своими рабочими столами и во все глаза наблюдают за происходящим, но как только за мной захлопывается дверь – все взгляды вмиг перемещаются на меня. – Извините за опоздание, – осторожно говорю, быстро смахнув улыбку. – Машина в ремонте, на общественном транспорте не рассчитала время. Василий Палыч оборачивается, отступившись от Ефима, и я вижу в его глазах облегчение. – Наконец–то, – беззвучно произносит он одними губами и кивает мне в сторону своего кабинета. Кажется, меня не было здесь не два дня, а целую вечность. Главред тяжело садится в своё кресло и делает глубокий медленный вдох. У него красные, словно от бессонницы, глаза, бледное лицо и неглаженая рубашка. Последний раз я видела его таким перед Днём города в прошлом году, тогда наше издательство выдвигали на международную премию. Напряженное было время – мы не спали, не ели и даже несколько раз ночевали в офисе. Зато выпустили «Белым по-чёрному» на трёх языках, получили премию и три месяца держались в международном топе. – Хотите, кофе сделаю? – интересуюсь я. –Хочу, но уже не лезет. Садись, – он жестом указывает мне на кресло напротив своего стола. Орёт с самого утра… Ходит в мятом… Не пьёт кофе… – А что происходит? – спрашиваю осторожно, медленно опускаясь в кресло. – Завал и цейтнот, – разводит руками Василий Палыч. – День рождения Белочерного будем отмечать в Доме культуры – естественно, приказ администрации. Причём, будет не обычный корпоратив, а светское мероприятие, приуроченное к выборам губернатора. Работаем на уровне страны, надеюсь, тебе не нужно объяснять, какие люди там соберутся? Я округляю глаза. Мероприятия, проводимые для элиты – это всегда… – Полная задница, – Василий Палыч продолжает, сжав указательными пальцами виски. – У нас не готов номер. Не продумана программа. Мы размазали великанскую статью. К чему готовиться, ещё толком не понятно. Сценария нет, полного списка гостей тоже. Прошлый тираж уже раскуплен, новый не готов, нам нечего даже дать покрутить в руки гостям. – Почему вы не спали? – спрашиваю, всматриваясь в красные глаза Василий Палыча. – Честно? – у него вырывается нервный смешок. – Я ночевал здесь и переписывал статью за этого дегенерата Ефима. – Зачем? – я перестаю что–либо понимать. – Почему не заставили его самого? Или мне её не отправили? – С каждой секундой главред выглядит всё более болезненным и опустошенным. Моя обида из-за прошлого разговора исчезает без следа. Невозможно обижаться на обессиленного человека. – Хотел сам быстренько отредактировать, но завис на первом же абзаце. Сидел и думал – как школьник над учебником, – Василий Палыч грустно улыбается. – Ия, я теряю навык. Недавно я десяток таких статей за вечер правил, а сейчас – сижу над одной всю ночь. – Не говорите ерунды! У вас просто стресс, столько всего навалилось! – Да какой стресс! Они пишут левой пяткой! Я чувствую, знаешь же! – он кивает в сторону окна, через которое видно работу офиса. – Они больше не хотят быть лучшими! Они разлюбили свой талант! Их не мотивируют ни награды, ни деньги, ни уважение! Но самое главное… – главред вздыхает. – Твои коллеги больше не уважают меня. Не выполняют мои задания. Не видят во мне ориентир! «Не может быть»: проскальзывает в уме. Но тут же мне вспоминаются неприятные ухмылки, которые появляются, стоит Василий Палычу уйти в свой кабинет. Замечания, которые отпускают ребята в адрес его манеры руководства. Сидение на столе, веселье и разговоры по мобильному – как только он уезжает из офиса. – Я старею, Ия. Мой коллектив больше меня не любит, – вздыхает главред. – Головной офис дал понять, что если мы обделаемся на собственном празднике – попрут меня, а следом и всю команду. Журнал продадут или расформируют. Холдинг ценит Белочерное только как дополнительный показатель успеха – нет успеха, нет нас. – Дело не в любви, – сердито говорю я, встаю с кресла и включаю кофемашину. – Вы относитесь к нам, как к родным детям. – Взяв чистую чашку, ставлю её в поддон. – Ругаете, хвалите, премируете – но всегда по-отечески. Все ребята знают, что увольнение – просто инструмент угроз, что ваш ор – просто эмоция, – я говорю резко, со злостью на коллег. – Но раньше это работало… – грустно говорит Василий Палыч под гудение кофемашины. – Родительская любовь часто остается не отблагодаренной. – Кофе готов и я ставлю чашку на стол перед Василий Палычем. – Но вы-то не так просты, как кажется. – Ты о чём? – он с вопросом смотрит на меня. – Вы не теряете хватку! Вы не стареете! Вы всегда со всем справляетесь! – чеканю я. – Да?.. – главред подаётся вперёд. – Да! А ещё вы не пишете статьи за сотрудников, пьёте кофе и ходите в свежих рубашках! Вы главный! Равняются только на вас! – Да?.. – снова переспрашивает он. – Конечно! Если вы устали – отдохните! Если все достало – развейтесь! А потом в бой с новыми силами! Приподняв подбородок, Василий Палыч расправляет плечи и становится похожим на сытого моржа. Это его обычное состояние, которое пошатнулось под весом задач. Но ничего, мы – команда. Крепкая, как мужское рукопожатие – ко-ман-да! Мы с Василий Палычем точно в одной лодке и не сдадим позиций, мы настоящая «команда», а остальные «коллеги» пусть решают сами. Я не дам ему хандрить. И приложу все усилия, чтобы голова не оставила моего начальника без любимого детища. – Так, так… – бубнит Василий Палыч, пододвигая к себе чашку. – Пью кофе, хожу в свежем, я главный… – Эх! – его лицо озаряет улыбка. – Точно ты подметила. Это же мои принципы! Глава 31 Демоны Мама много говорила со мной о будущем, которое представляла в самых светлых и добрых тонах. Она так искреннее верила, что всё меняется в лучшую сторону, так нежно старалась усмирить мои истерики и срывы, что становилось жаль её. Бедная дура. Несколько раз мы ходили к психиатру, потом сдавали анализы, потом ездили на неделю в санаторий, где меня купали в травах и пичкали успокоительными… Стало понятно – демонов нужно держать подальше от маминых глаз, ведь пока она таскает меня по врачам, план откладывается. Врачи называли демонов навязчивыми мыслями, говорили, что это не по-настоящему, предлагали собирать пазлы и ходить в бассейн. Тупицы. После санатория «друг» какое-то время не приходил к нам, только звонил маме вечерами и долго о чём-то рассказывал. Потом он снова начал появляться и, помимо стандартного набора – торт, вино, водка, – приносить маме цветы, а мне сладости из супермаркета. Мне удавалось изображать радость, а мама искренне любила его общество. Со временем друг вёл себя всё свободнее и больше говорил о покупке дома. Мне была ясна ценность его доверия, и пришло умение даже в моменты злости сохранять беззаботный вид. Это было самым правильным решением – мама заметно успокоилась насчёт меня. Пожалуй, взглянув на нас со стороны, можно было только порадоваться – идеальная семья без единого изъяна. Как из рекламы йогурта. Но однажды момент настал. Случайным образом все сложилось именно так, как мне было нужно. Этот день представлялся долгожданным и пугающим. Но когда он пришёл – мое волнение сменилось хладнокровием. Был обычный вечер: тетради, задачи и уроки на завтра. Мама ушла в магазин, но должна была прийти с минуты на минуты.