– Чего? Кто вокруг чего? – наморщил лоб Картер. – Не кто, а что, – ответил Анджело. – Сильвиевая борозда – это часть мозга, которая отделяет лобную и теменную доли от височной. Считается, что участки коры вокруг этой борозды отвечают за устную речь. Когда начинают разрушаться синапсы, нейроны перестают… – Стоп, – прервал его Ник. – У меня и без этого голова раскалывается. Объясняй все словами, в которых не больше двух слогов. Анджело на секунду задумался: – Твой мозг глючит. – О, так гораздо понятней, – съязвил Ник. Анджело закрыл свою записную книжку: – Рано или поздно это должно было случиться. У тебя потихоньку отказывают органы, мозг в том числе. В конце концов тело зомби разрушается настолько, что они теряют способность мыслить и могут лишь слоняться вокруг, ведомые запахом человеческого мяса. – Звучит прикольно, – сказал Картер. Ник выгнул бровь, и Картер исправился: – Ну, все, кроме человеческого мяса. А вот неспособность мыслить – это тема. Больше никакой домашки. Никаких уроков. Никакой математики. Больше вообще ни о чем не придется думать. – Тебе и так до этого рукой подать, хоть ты и не зомби, – скривился в ухмылке Анджело, а затем внимательно посмотрел на Ника: – Больше никаких изменений не заметил? Ник покачал головой: – Вроде нет. – Тогда что это у тебя на локте? Картер потянул за его рукав, обнажая зияющую рану. Ник вывернул руку, чтобы посмотреть. Его плечо сидело в суставе как-то слишком свободно и повернулось со странным скрипом. – Я упал на баскетболе пару дней назад. – Пару дней назад? – Картер зажал нос. – Чувак, на ней даже короста еще не появилась, и воняет она хуже, чем носки моего мелкого брата. А он их меняет только тогда, когда мама насильно сдирает их с его ног. Анджело подался вперед, чтобы получше разглядеть ссадину. – Больно? – поинтересовался он, тыкая прямо в рану тупым концом авторучки. Ник машинально сжался, ожидая, что локоть пронзит боль, но в итоге практически ничего не почувствовал. – Да нет. На самом деле, раз уж мы заговорили об этом, даже в тот момент, когда я заработал эту ссадину, мне было не так уж и больно. Анджело кивнул, словно ожидал именно такого ответа. – Твое сердцебиение и дыхание замедлились, поэтому и заживает все медленней. Нервные окончания отмирают. Клетки перестают делиться. По сути, твое тело потихоньку осознает, что умерло, и начинает разлагаться. – Ого! – Картер проглотил последний кусок своего бутерброда и довольно просиял: – Это же так суперски! А если у тебя кожа начнет слезать? Вот бы прям до кости, хотя бы в одном месте. Прикинь, в каком ужасе тогда будет Франкенштейн. – Ага, как и вся школа, учителя в том числе, – сказал Анджело. – Не говоря уже о моих родителях, – простонал Ник. Мама уже начала как-то странно на него поглядывать. Рано или поздно она решит, что он заболел, и поведет его к врачу. Он пощупал амулет под своей футболкой: – Конечно, круто быть зомби. Но, пожалуй, пора бы мне уже снять этот камень. – Чур, я следующий! – воскликнул Картер. – Обещай, что дашь поносить. Я очень хочу оторвать себе руку и пришить ее на спину. Мальчики вышли на вершину холма, с которого было видно дом Ника. У крыльца обнаружился желтый грузовик. – А чего это у вас грузовик стоит? – спросил Картер. – Вы же никуда не переезжаете? – Насколько мне известно, нет. – Ник был уверен, что родители не стали бы устраивать переезд, ничего ему не сказав, но все равно успел вспотеть от нервов, прежде чем понял, что грузчики заносят мебель в дом, а не выносят ее. – Это просто мебель из дома тети Ленор привезли, – облегченно выдохнул он. – Все такое старое и обшарпанное, – сказал Картер. – Да, – кивнул Ник. – Понятия не имею, чем эти вещи приглянулись родителям. Анджело заглянул в темный кузов грузовика: – Они привезли что-то из вещей, связанных с вуду? – Нет, родители трижды проверили, чтобы все интересное отправилось на помойку. – Какая потеря! – Либо помогайте, либо отойдите с дороги, – подал голос отец Ника, выходя из-за грузовика. – Это зона разгрузки. Тут мужчины трудятся в поте лица. Ник заметил, что при этом папа нес лампу, которая весила от силы килограмма два. Заметив взгляд сына, он ухватил основание лампы в форме черно-красной птицы обеими руками: – Я ношу ценные и хрупкие предметы, а грузчики – тяжелые. Завтра поможешь мне все убрать, к нам на обед должен прийти мой начальник. – Обязательно, – пообещал Ник. – Кстати, – бросил папа через плечо. – В прихожей лежит письмо для тебя. Ник удивленно взглянул на друзей. Кто станет слать ему письма? Но, едва увидев конверт на столике у входа, он сразу понял, от кого оно. Канареечно-желтая бумага не оставляла сомнений. – Красивый стол, – заметил Картер, когда троица проходила мимо гостиной, по завязку забитой мебелью. Ник, уже поднимавшийся по лестнице, пропустил его слова мимо ушей. Как только ребята оказались у него в спальне, он закрыл дверь и перевернул конверт. Обратного адреса не было, а адрес и имя Ника были почему-то выведены витиеватым каллиграфическим почерком, каким обычно пишут приглашения на свадьбу. Но Ник даже не сомневался, кто его отправил. – Что там такого важного? – спросил Картер. – Любовное письмо от подружки, с которой ты давно потерял связь и о которой никогда нам не рассказывал? – Он сделал вид, что принюхивается: – Неужто это аромат духов? Или ты просто намазался маминым дезодорантом? – Это не любовное письмо, – ответил Ник. – Это от одного мужчины… – Ник задумался, как бы получше описать Мазу: – Такой толстяк в ярко-желтом костюме. – Такой бы наверняка понравился Тиффани, – сказал Картер. Ник его проигнорировал: – Он был пастором тети Ленор и организовывал ее похороны. А еще он бывал у нее дома. Спросил меня, осматривал ли я его. Мне кажется, он один из этих, колдунов вуду, как их там… – Бокор? Анджело листал энциклопедию фантастических тварей, которую взял с письменного стола. Он поспешно бросил ее на место и подбежал к Нику, который уже начал распечатывать письмо. – Ты бы не открывал его где попало, – Анджело протянул руку к письму. Ник замер и посмотрел на конверт: – Думаешь, оно может быть проклято? Анджело закусил губу: – А у него есть причины насылать на тебя проклятие? – Да вроде нет, – Ник попытался вспомнить, что ему говорил Мазу: – Он сказал, что я очень похож на тетю Ленор. Затем поинтересовался, осматривал ли я дом и не возникло ли у меня вопросов. – Было что-то еще, но Ник не смог вспомнить. – Может, он решил, что ты тоже бокор, – сказал Анджело, его взгляд был очень серьезен. – Возможно, это была проверка. И если он решил, что ты представляешь для него угрозу, это письмо может оказаться попыткой устранить тебя. Ник тяжело сглотнул. Затем потряс конверт: – Но внутри как будто ничего нет. – Там может быть порошок – настолько мелкий, что на ощупь не понять, – возразил Анджело. – Или он что-то подмешал в чернила. Или проклятие сработает, только если прочитать письмо. Конверт в руке Ника, казалось, тяжелел с каждым словом. – Что мне делать? – спросил мальчик. – Выбросить его? Или сжечь? Все трое переглянулись. У Анджело почти всегда и на все был ответ. Но сейчас он был растерян не меньше своих друзей. – Все, я больше не могу! – выпалил Картер. И, прежде чем кто-то успел его остановить, он выхватил ярко-желтый конверт у Ника и разорвал его. С круглыми от страха глазами Картер запустил руку внутрь и вытянул на свет лист бумаги точно такого же цвета. Но его руки так тряслись, что листок из них сразу же выскользнул и, плавно покачиваясь, опустился на пол. Сперва всем показалось, что он приземлится текстом вниз, но буквально за секунду до этого подул сквозняк, и лист перевернулся. Мальчики дружно задержали дыхание. Почерк в письме был точно таким же, как на конверте. И там была всего одна строчка. Ответы, что ты ищешь, хранит сова.