Вернувшись домой, она даже поссорилась с Павликом. — Где была? — поинтересовался Павлик. Врать Леночка не любила. — В кино. Павлик удивился. — Одна? — Нет, не одна, — сказала Леночка таким тоном, что дальше лучше было не спрашивать. Мария Сергеевна только покачала головой, а Павлик обиделся и собрался домой. Леночка не стала его удерживать, она ведь ничего не могла ему объяснить. В кафе на Петровке Леночка со всеми подробностями передала Королеву разговор Марии Сергеевны с Григоровичем, рассказала о предложении Григоровича участвовать в туристской поездке по Крыму. И тут же подумала: какие это все пустяки. — Вы велели обо всем рассказывать, — проговорила она, оправдываясь. — Я, конечно, понимаю, это пустяки, ну а вдруг… — Правильно-правильно, сообщать надо обо всем, — подбодрил ее Королев. — Но что касается Крыма, думаю, в этом предложении ничего опасного нет… И все-таки Леночке показалось, что Королев даже осуждает ее за мнительность, ждет от нее чего-то другого. Встречи их продолжались вот уже около месяца. Уже кончалась весна, уже весь город оделся в зелень, москвичи переезжали на дачи, и в самом городе тут и там прямо на улицах возникали кафе под полотняными тентами… Марию Сергеевну огорчало изменившееся за последнее время отношение Леночки к Павлику, да и вообще какая-то странная перемена в дочери. А сама Леночка ни о чем не хотела рассказывать. Наоборот, она стала замкнутее, молчаливее, но внимательные материнские глаза замечают подчас то, чего не видят ни мужья, ни женихи, ни поклонники. Поздно вечером, перед сном, Мария Сергеевна зашла в комнату к дочери. Та сидела за учебником. — Ты знаешь, Леночка, я не вмешиваюсь в твои дела, это ни к чему не приводит, — заговорила Мария Сергеевна. — Но не очень-то порядочно не щадить близких людей. — Это ты о Павлике? — мрачно спросила Леночка. — Хотя бы. — А что ему? — Как “что”? — возмутилась Мария Сергеевна. — Жених он тебе или не жених? — Слово-то какое… Фу! — попыталась отшутиться Леночка, уклоняясь от разговора. — Жених, невеста, приданое… — Ладно-ладно, ты понимаешь, дело не в словах. Ты его еще любишь? Леночка промолчала. — Спрашиваю, любишь или нет? — Люблю. — Так надо о нем подумать, на нем лица нет. Леночка опустила глаза. — Ничего не случится. Крепче будет… — Какая ты бесчувственная! — Ах! У меня сейчас нет времени на чувства, у меня экзамены. — Для Павлика нет времени или вообще? — Вообще. — Вижу, какие у тебя экзамены, то и дело пропадаешь по вечерам. — У меня дела. — О которых ты не можешь сказать ни матери, ни жениху? — Опять это ужасное слово! — Ты не отклоняйся… — Придет время, скажу, а сейчас не могу, не имею права, слово дала… Мария Сергеевна готова была вспылить, но сдержалась. Уходя, уже на пороге она холодно сказала: — Я тебя ни о чем не спрашиваю. Но на твоем месте я бы извинилась перед Павликом. Леночка широко раскрыла глаза. — Я буду извиняться? — Но ведь не я же? — Ни за что! — отрезала Леночка. — Даже ради моего покоя? — холодно спросила Мария Сергеевна. — Да я, может, беспокоюсь о твоем покое больше, чем ты думаешь! — вырвалось у Леночки. — Ничего-то ты, мамочка, не знаешь! — И знать на этот раз не хочу, — сердито произнесла Мария Сергеевна и ушла к себе. Она была уверена: пройдет несколько минут — и дочь прибежит к ней. Но Леночка не появлялась. Ей хотелось пойти к матери, так она еще никогда с ней не разговаривала. Но нервы уже отказывали, Леночка боялась проговориться. Уткнувшись головой в подушку, она горько проплакала всю ночь. А Мария Сергеевна тоже провела эту ночь в тревоге и смущении. Она невольно заразилась тем нервическим состоянием, в котором находилась ее дочь. Ах как дорого бы она дала, чтобы получше узнать, что происходит с Леночкой, и увидеть этого неизвестно откуда взявшегося человека, который так настойчиво вытесняет из сердца дочери Павлика. Но расспрашивать и допытываться было не в правилах Марии Сергеевны — Леночка была уже вполне самостоятельный человек и сама имела право решать свою судьбу. Павлик тоже, разумеется, заметил странные и неприятные для себя перемены в поведении Леночки. Он, как и прежде, появлялся у Ковригиных почти каждый вечер, но Леночка теперь уже не бывала такой веселой, такой “огорчительно беззаботной”, как о ней с шутливым укором отзывалась Мария Сергеевна. Случалось даже, что едва успевал Павлик прийти, как к Леночке кто-то звонил и она немедленно исчезала из дому. С Леночкой следовало бы объясниться, это он понимал, но именно на это у него не хватало мужества, потому что, если бы Леночка вдруг призналась в том, что она его больше не любит, Павлику представлялось, что в этот миг солнце перестало бы для него светить и весь мир погрузился бы в холодную тьму. Вот как жила семья Ковригиных, когда события приняли более сложный и стремительный оборот. Как-то в первых числах июня вся семья сидела вечером в комнате Марии Сергеевны. Леночка сдала последний экзамен и благополучно перешла на четвертый курс. Они пили шипучее шампанское, заедали его вкусным тортом, который принес Павлик, и строили планы на отпуск, как вдруг позвонил телефон. Мария Сергеевна сняла трубку. — Простите за беспокойство, — услышала она знакомый голос. — Не откажите в любезности подозвать к телефону Елену Викторовну. Мария Сергеевна сердито посмотрела на Леночку. — Елена Викторовна, вас! Хороший вечер испорчен! Леночка ответит сейчас своему таинственному знакомому какими-нибудь малозначащими словами, неестественно оживится и унесется из дому. — Алло, — отозвалась Леночка. — Добрый день, — произнес Королев. — Здравствуйте… Леночке очень не хотелось сегодня уходить, но что она могла поделать? Назвавшись груздем, полезай в кузов! — Я вас слушаю… — Добрый день, Елена Викторовна, — повторил Королев. — Сегодня я вас никуда не приглашаю… У Леночки отлегло от сердца. — Я хочу только предупредить: положение несколько осложнилось. Возможно, завтра нам понадобится ваша помощь. Поэтому я попрошу вас прийти завтра домой пораньше. Я позвоню вам между пятью и шестью. Вы меня поняли? — Хорошо, — сказала Леночка. — Я поняла вас… — Да свиданья! — До свиданья! Она положила трубку и вернулась к столу. — Ты идешь? — спросила Мария Сергеевна.