Обитель. Спустя двенадцать месяцев после заключения под стражу – Где ты, крошка? Я с разбегу налетела на стену. Тупик. Чертов тупик! Еще один. – Крошка? – скрипучий, протяжный голос донесся из соседнего коридора. – Я тебя нашел. Где ты там прячешься? А ну, вылезай. Черт! Черт-черт! Я пригнулась и, встав на колени, протиснулась в щель между каменными плитами, делившими идентичные коридоры лабиринта Обители на разные сектора. – Цыпа? Цып-цып-цып? – за спиной раздался голос. Совсем близко. – Лучше вылезай сама, иначе я сверну твою прекрасную шейку, как цыпленку. Цыпа-цыпа-цыпа? Я затаила дыхание и побежала вперед. Сердце стучало где-то в висках, сбивая с мыслей и заглушая звук собственных шагов. – Ну где ты?! – страж несдержанно рявкнул, окончательно теряя терпение. – Я слышу, как ты дышишь, маленькая пронырливая дрянь. Ты выдохлась и уже проиграла. А вот хрен тебе! Я залезла в потайную нишу и подтянула колени к груди. Надо перевести дыхание. Он прав, еще немного и меня не найдет разве что глухой. Я прислушалась. Военные сапоги не издавали шума, а вот сам страж пыхтел и раздраженно бормотал что-то себе под нос. Почему он пристал именно ко мне? Выслеживать одну цель третий час форменное издевательство. – Мне надоело играть, крошка. Я вздрогнула и зажала ладонью рот. Не шевелись, Тэс, просто не шевелись, и он не заметит. Почему такая маленькая ниша? Надеюсь, он просто пройдет мимо и не додумается сюда заглянуть. – Ц-ы-ы-ы-па? Цыпа? Ц-ы-ы-ы-па? Я дождалась, когда военные сапоги медленно прошествуют мимо меня, и, не выдержав, выскочила из ниши, и рванула назад по коридору. Нервы сдали. За три часа у любого иссякнет последняя надежда. – Попалась! – ликующий возглас прозвучал как приговор. Страж услышал мои копошения и стремительно обернулся. Его аркан поймал воздух – я вовремя отпрыгнула в сторону и свернула в соседний коридор. Задыхаясь от нехватки воздуха, я уже понимала, что не успею снова спрятаться, что слишком опрометчивы были последние действия, но все равно бежала. Хотелось кричать и звать на помощь. В конце концов, хотелось просто упасть и забиться в истерике. Но я не могла себе этого позволить. Я слишком часто видела, как сдаются заключенные, как они сами выходят из игры, как поднимают руки и отдают себя на растерзание стражам. Женщин обычно насиловали, потом забирали часть их магии и в основном оставляли в живых до следующего раза. Я старалась не думать о них. О тех, кто предпочел смерть мучениям. Чем больше об этом думаешь, тем безвыходней кажется собственное положение. После нескольких дней в Обители ты беспрестанно ощущаешь неровное дыхание смерти за своей спиной. Но на это и весь расчет, да? Сама суть пряток заключается в наказании. Конгресс счел обычные тюрьмы неэффективной мерой по борьбе с преступностью. Ну подумаешь, отсидишь пару лет за решеткой в комфорте. Еда есть, койка есть, никто не трогает, ничего не заставляют. Какое это исправление? Какая плата за грехи? Скорее незапланированный отпуск. Другое дело Обитель – жизнь под знаменем смерти. У каждого заключенного свои условия заключения, чем тяжелее совершенное преступление, тем жестче условия. Например, Сандра. Она попала сюда по своей же глупости – устроилась на работу к верховному, задолжала ему кучу тысяч штергов и в итоге оказалась втянута в авантюру, где на нее повесили кромешный долг. Выплатить она его, естественно, не смогла, и конгресс обвинил ее в воровстве. Что ж… во всяком случае это лучше, чем убийство. Ее условия заключения схожи с моими, но есть одно существенное различие. В прятках она участвует всего лишь два раза в неделю. Да и сами стражи мягче относятся к таким заключенным, дают им небольшую фору во времени и не отнимают много энергии… чего нельзя сказать об осужденных, виновных в смерти равных себе. Вся моя жизнь в Обители сводится к выживанию. Пять дней в неделю по несколько часов напролет мне приходится убегать, прятаться и снова убегать. Такие, как я, не выдерживают и трех месяцев, сдаются в первые дни, понимая, что нет смысла оттягивать неизбежное. В итоге тебя поймают и убьют. Никакой лирики. Ты изначально труп. Концепция Обители предполагает под собой перевоспитание молодых магов. Кто-то совершит преступление и преподаст остальным урок. Удивительно, но с этим конгресс попал прямо в точку. Управлять многомиллионным населением, у которого резервы варьируются от первого до пятнадцатого, без использования рычагов давления невозможно. Обитель стала прекрасным рычагом, одним из основных, но не единственным в своем роде. После ее основания, чуть больше трех столетий назад, конгресс заполучил тотальный контроль над жителями конфедерации, что просто не описать словами. В настоящее время даже человеческие жизни принадлежат высшей власти… Я запнулась, провалилась ногой в трещину между плитами и упала на колени. Пока вытаскивала ногу, потеряла драгоценные секунды. – Цыпленок? – страж заметил мою тень, скользнувшую за угол. – Я уже рядом. – Нет! – я запаниковала и, врезавшись в тупик в конце коридора, начала колотить руками по бетонной стене. – Нет! Нет! Нет! Не может быть! Здесь должен был быть проход… где-то здесь… Я помню. Был же. Был… Я завыла, зажимаясь в угол и создавая вокруг себя слабый щит. От усталости он мерцал и представлял собой жалкое зрелище. Я могу попытаться выбежать из этого коридора, но что-то мне подсказывает, что я уже просто не успею. Врежусь прямо в стража за поворотом и лишусь головы. Почему-то его угрозам я верила. Сначала изнасилует, а потом свернет шею, чтобы доказать свое превосходство. – А вот и ты! В конце коридора замаячила мужская фигура. – Нет! – я сжалась. От страха щит усилился, но заклинание первого резерва разбило его вдребезги. – Не подходи ко мне! – я закричала изо всей мочи, срывая голос, как только меня подхватили чьи-то руки и отшвырнули к противоположной стене. – Отвали! Отвали от меня, урод! – Урод? – страж залился презрительным смехом. – Я три часа здесь бегаю, чтобы услышать это? «Отвали от меня, урод»? Дерьмо какое-то. – Не подходи, – я настолько растерялась, что не контролировала свой язык. – Это нечестно! Три часа подряд… Страж раскрутил в руках магический аркан. Я снова выставила щит, более мощный, подкрепленный последней энергией, которая еще сохранилась в моем резерве. – Не смеши! Страж одним пульсаром разбил щит, а вторым ударил в живот, мощным потоком подбрасывая меня в воздух. – Пожалуйста, – я пригляделась к значку стража, – мистер Клэрис! Дайте мне время. Тридцать секунд и я исчезну. – Исчезнешь, – опутывая мою шею арканом, притягивая к себе, пообещал страж, – с лица конфедерации. Я захрипела, но аркан сорвала, запустив в стража ответным пульсаром, который он пропустил, уже, видимо, не сомневаясь в своей победе. – Стоять! – его крик донесся до меня, когда я, перепрыгивая замаскированные ловушки, со всех ног неслась к потайному ходу. Мне оставалось сделать два шага, всего два шага, как мощная туша навалилась со спины и острые шипы от военных сапог вонзились в ногу. Я создала барьер, настолько слабый, что он сам разбился от столкновения с бетонной плитой. – Ты никак правила позабыла, Рейтли? – веселье в голосе стража сменилось холодной ненавистью. Ему надоели игры. Все. Он решил выпустить пар. – Или за целый год ты не смогла их выучить? Я резко перевернулась на спину и все, что успела заметить, это иллюзорную сеть, которая накрыла меня, не оставляя ни единого шанса подняться, как бы я ни пыталась. – Ну что? – страж потянулся к застежке на военных штанах. – Повторим правила? Сейчас меня изнасилуют… – Я помню все ваши долбаные правила! – не имея смысла больше сопротивляться, я плюнула в склонившееся надо мной мерзкое лицо стража. – Все! До единого! Страж отстранился, вытащил из петель свой кожаный ремень и не раздумывая нанес им несколько ударов по моему лицу. Хорошо хоть я отклонилась, и по большей части удары пришлись на плечо. – Начнем с простого. Как насчет сводов правил восьмой части внутреннего регламента Обители? Полоска дубленой кожи описала круг и ударила по моим ногам. Я взвыла от боли. – Правило первое, – новый удар, на этот раз по рукам, так как я закрывала ими лицо, – заключенные уважительно обращаются к стражам. Для тебя я не «эй, ты, урод, отпусти меня», а мистер Клэрис. Мистер! Клэрис! – Хватит! – я закричала. Железная бляшка от ремня оставила болезненный отпечаток на животе. – Пожалуйста, хватит! Носок военного сапога толкнул меня в бок, заставляя перекатиться и встать на четвереньки. – Правило второе, – дубленая кожа прошлась по щеке, а я не успела вовремя увернуться, – заключенные принимают наказание как должное. Ты заслуживаешь этого, поэтому прекрати сопротивляться и строить святую невинность. Ты несешь наказание за смерть верховного, ты… – Я никого не убивала! – на автомате сорвалось у меня. Я слишком поздно себя одернула, когда слов назад уже было не вернуть. – Начнем сначала, – огрызнулся страж, – правило первое. Заключенные используют уважительную форму обращения к стражам. Ремень со свистом обрушился на мои ноги. – Уважительную, значит, ты не перебиваешь. – Каждая законченная мысль сопровождалась новым ударом. – Уважительную, значит, ты просишь разрешения, прежде чем обратиться ко мне. Уважительную, значит, ты… – Вильям! – холодный голос заставил мужчину оцепенеть. Я всхлипнула. Рука стража, удерживающая ремень, замерла и опустилась. Из соседнего коридора к нам приближались уверенные шаги. – Проверишь седьмой сектор? – спросил Йонас, как только его сапоги остановились напротив моего лица. Я рухнула на пол, прижавшись саднившей щекой к неровному бетону. – Там какие-то проблемы с датчиками? Генри все осматривает, но ему не помешает твоя помощь. – У меня заключенная. – Я разберусь. – Лучше разберись с датчиками. – Это не просьба, Вильям, – одернул его Йонас. – Это приказ. – Черт, Йонас… – страж заворчал, – я так долго ее выслеживал! Дай мне немного расслабиться. – После того как разберешься с датчиками. – Но… – Датчики тебя ждут. Надо мной послышался короткий вздох, а потом снова шаги, не такие уверенные, как у Йонаса, но стремительно удаляющиеся. – Я не выдержу… – сквозь слезы выдавила я, как только мне помогли подняться на ноги и избавиться от магической сети, – не выдержу… – У тебя нет выбора. Основатель прощупал мою руку, заставив согнуть ее в локте. Я зашипела, боль была нестерпимой. – Ничего не сломано, – сообщил Йонас, проделывая то же самое со второй рукой. – К утру пройдет. – Ни хрена у меня ничего не пройдет! – я выдернула здоровую руку и оттолкнула от себя мужчину. – Чего ты меня защищаешь все время? Чего ты опять пришел? Я не хочу так больше жить! Не хочу, слышишь? Сил нет! Серая радужка с первым резервом почернела.