Я отшлифовала в уме своё заклинание – вариацию чар по приданию дыму нужной формы, – сделав его ещё лучше. Ещё грандиознее. Чтобы все в бальном зале удостоверились в моих способностях. Но тихий голосок сомнения не желал униматься. Мастер Бетрис ждала от нас скромности и понимания – но разве публичные выступления этому способствуют? А вдруг я что-то упускаю? – А что та, другая девочка, Моппи? Я обвела взглядом зал и обнаружила Моппи прячущейся в тени пальмы в одном из альковов. Прямо как единственная кошка среди собак. Вспомнив свой первый приём и то, как он меня потряс, я невольно ей посочувствовала. Мне захотелось подойти к ней и увести в библиотеку лорда Букканила поглазеть вместе на окаменелые кости и пару ботинок, по преданию, принадлежавших самой королеве Меде. Но это были пустые фантазии. Нельзя забывать, зачем я здесь. – Она… просто девочка, – сказала я. – Её взяли помощницей на кухню, а потом выяснилось, что она тоже владеет магией. Но она учится у мастера Бетрис всего неделю. – В таком случае тебе не составит труда её превзойти. Весь мой энтузиазм из-за дымового заклинания испарился, превратившись во что-то колючее и унылое. Неужели только это и имеет значение? Наверное, мама права. Какая разница, насколько удивительным, сложным и восхитительным будет моё заклинание – важно лишь, чтобы я оказалась лучше Моппи. Но как же мне это ненавистно! Меня охватило такое чувство, будто магия перестала мне принадлежать. Перестала быть тайной, требующей раскрытия, головоломкой, которую так хотелось разгадать. Превратилась в ещё один инструмент из маминого политического арсенала. Мама наклонила голову и мягко прижала ладонь к моей щеке: – Я понимаю, как для тебя это трудно, Антония. Но нам всем приходится делать трудные вещи. Мы должны чтить память твоего брата. Освобождение отняло его у нас. Теперь наша обязанность – не допустить, чтобы они забрали новые жизни. Даже умерев, Флориан продолжал служить клеем, скрепляющим нашу семью. Мы разделили его смерть. Возможно, это единственное, что у нас с мамой было общего. Я приникла к её ладони, показав, что понимаю, о чём она говорит, и что я тоже так думаю. – Я постараюсь изо всех сил, мама. Обещаю. – Да. Я знаю, дорогая. Но мне нужно нечто большее, чем просто старания. Эта корона определит судьбу нашей родины. Твой брат уже отдал всё во имя этого. Ты должна преуспеть, любой ценой. – Её взгляд сместился мне за голову, и она отняла руку, оставив на моей коже лишь смутное воспоминание о тёплом прикосновении. Обернувшись, я увидела идущего к нам мужчину, его безупречные чёрный жилет и бриджи притянули к себе мой взгляд, как клякса на чистом листе бумаги. Его походка была уверенной, и он выглядел важно. Мама расправила плечи и, нацепив на лицо отрепетированную улыбку, поприветствовала его. – Лорд Бенедикт, – она протянула незнакомцу руку, – это такая честь, что вы смогли присоединиться к нам сегодня. Мужчина сверкнул ответной улыбкой. Судя по тонким морщинкам в уголках его ясных голубых глаз, он был примерно одного возраста с мамой. Блестящие чёрные волосы, коротко подстриженные по материковой моде, на висках разбавляла лёгкая седина. – Ах, советница Дюрант, я надеялся встретить вас. Он склонился и церемонно поцеловал воздух над маминой рукой, напомнив мне актёров, с которыми дружил Флориан. Брат обожал вечеринки, обожал всю эту пышность, разговоры и карточные игры. – Уверена, вы встретили тёплый приём, – сказала мама. – Я знаю, что здесь, на Медазии, мы не можем предложить ничего, что сравнилось бы с развлечениями двора, но будьте спокойны: и у нас найдётся, чем удивить имперского уполномоченного. Имперского уполномоченного? Теперь понятно, откуда эти манеры и наряд. И судя по всему, он приехал с материка совсем недавно. – Не сомневаюсь, – ответил Бенедикт, скользнув совершенно, по моему мнению, беспардонным взглядом по насыщенно-зелёному платью моей мамы. – Это истинное благословение – найти здесь кого-то вроде вас, кто даже на таком заброшенном утёсе посреди океана не теряет материкового достоинства и утончённости. Заброшенном утёсе? Он всерьёз говорит так о Медазии? Нет, конечно, наш остров далеко не такой густонаселённый, как материк, но заброшенным его никак не назовёшь. Здесь есть густые леса, бескрайние акры оливковых рощ и стада крапчатых оленей. Когда я была маленькой, летом мы всей семьёй поднимались на склоны горы Павос, плавали в мерцающих голубых озёрах и ужинали в беседках, заросших глицинией. Флориан брал меня с собой в походы, рассказывал смешные истории об одном из пиков, называя его заколдованным из-за его смешной выпуклой формы. Мама, должно быть, заметила на моём лице раздражение, потому что поспешила спросить: – Вы сказали, что надеялись меня встретить – я могу вам чем-то помочь? – Да. Меня беспокоит, что советник Фэрон будет возражать против новых имперских квот на моллюсков. Возможно, мне понадобится ваша помощь, чтобы убедить его, что это в интересах Медазии. И, пожалуйста, смилостивьтесь надо мной и подскажите, где я могу найти порядочное регианское красное. Букканил настаивает, чтобы я попробовал местные напитки. – Скривившись, он поднял кубок со светлым мутноватым напитком. Его аромат был таким густым, что я почувствовала его даже со своего места: восхитительная и завораживающая амброзия мёда и солодки. – Это «Молоко Земли», – сказала я ему. – Согласно легенде, его пили сами боги. – Это вино было слишком крепким и подавалось на свадьбах, похоронах и праздниках. Об этом мне рассказывал Флориан, когда во время Пира волн мы на рассвете спускались к скалам и наблюдали, как рыбаки окунают в тёмные воды больших вязаных идолов. Они символизировали жертвоприношение древним морским силам. Глаза уполномоченного скользнули по мне с ноткой весёлого изумления во взгляде. – Если богам было нечего пить, кроме этого, неудивительно, что их не осталось. – Лорд Бенедикт, позвольте представить вам мою дочь Антонию, – вмешалась мама. Её тон оставался всё таким же ровным и невозмутимым, но пролёгшая между бровями едва заметная морщинка призывала меня подумать над своим поведением. – А, да. – В его глазах появился интерес. – Ученица волшебницы. Твои таланты, должно быть, весьма существенны, раз ты учишься у Джулиен Бетрис. Ты сама преобразовала это платье? – кивнул он на мои рукава. Я взволнованно ахнула: – Очень заметно? Неужели мои прыгающие дельфины, которых я добавила в оригинальную вышивку, выглядят настолько топорно, что их распознал даже неволшебник?! Он обнадёживающе улыбнулся: – Лишь потому, что я изучал копировальную технику Теренваля. Ведь ты воспользовалась именно ею, не так ли? Прекрасная работа, – добавил он. – Смею предположить, что сам мастер Теренваль бы одобрил, а он обычно кислый, как целая лимонная роща. Я, наверное, была похожа на выброшенную на сушу рыбу – рот открыт, глаза выпучены. Но потом из меня посыпались вопросы, да так быстро, что я не успела себя остановить: – Вы волшебник? Вы знакомы с мастером Теренвалем? Он не объяснял вам, зачем включил в последний пункт инструкции условные знаки? Я до сих пор не понимаю, для чего это было нужно. Заклинание из-за них кажется разбалансированным, вы так не думаете? Бенедикт улыбнулся: – Он хотел таким образом гарантировать достаточное расстояние между узорами. Но, на мой взгляд, куда проще было бы включить эту фразу в описание после перечисления условий. Я мысленно повторила магические слова, чувствуя, как они складываются в заклинание, и у меня перехватило дыхание. Он прав! Благодаря пояснению Бенедикта заклинание обрело законченный, сбалансированный вид, ясный и совершенный, как симфония. – Спасибо, мастер Бенедикт! Что-то промелькнуло в его голубых глазах, и он на секунду опустил взгляд. – Я не мастер, мисс Дюрант. К сожалению, мои таланты посчитали… недостаточными… для этого высокого звания. Но каждый из нас по мере своих сил служит императору. – И он изобразил что-то вроде поклона, приложив руку к имперской эмблеме у себя на груди. – Мы, разумеется, почтём за честь ваше присутствие здесь, – сказала мама, одарив его одной из своих коронных улыбок. Годами я пыталась её освоить, пока не поняла, что мне просто не хватает изящества выглядеть одновременно обрадованной и осуждающей. – Но мне жаль, что вы проделали весь этот путь напрасно. Уверяю вас, наш Совет держит ситуацию с Освобождением под контролем. – Но тем не менее капитан Порфира остаётся на свободе, – ответил Бенедикт с одной из своих натянутых улыбок. – И слухи о восстании расходятся как ведьмовское пламя. В этот момент с дальнего конца бального зала донёсся протяжный звон гонга. Я ожидала его, и всё равно моё сердце пустилось в панический галоп. По всему залу молодые люди потянулись к углу, расчищенному для подобия сцены. Настал час моего последнего шанса избежать исключения и спасти свои мечты. Я поймала взгляд маминых зелёных глаз, и в памяти снова прозвучали её слова: «Ты должна преуспеть, любой ценой». Я нервно заламывала руки и переступала с ноги на ногу в ожидании, когда сын лорда Букканила завершит своё выступление. Лира пела под его тонкими пальцами, а изумительное исполнение старой моряцкой похоронной песни напомнило мне о дедушке. Но успокоения мне это не принесло. После него наступал мой черёд. Я должна была убедить мастера Бетрис, что не заслуживаю исключения. Я прислонилась к прохладной поверхности большой мраморной урны, мысленно повторяя в голове заклинание. Только это помогало мне держать себя в руках. Неудача была неприемлема. Магия для меня – это сама жизнь, дыхание, биение сердца, отмечающее каждую секунду дня. Кем я буду без неё? Взрыв аплодисментов прорвался внутрь моего островка спокойствия. Юный музыкант, радостно пританцовывая, вернулся в толпу. Я глубоко вдохнула и посмотрела на Моппи, прохаживающуюся взад-вперёд по нише в стене, где мы с ней ожидали нашей очереди, и что-то беззвучно бормочущую. Наверняка готовится продемонстрировать свой «явно безграничный потенциал». Встретившись со мной взглядом, она прищурилась, и её глаза с вызовом блеснули. Ладно. Придётся смириться с тем, что та искра товарищества, зародившаяся между нами не без помощи скрытчика, успела окончательно потухнуть. Заурядный уровень или нет, но я покажу ей, что не сдамся без боя. Когда лорд Букканил представил меня, я решительно вышла на сцену. Мастер Бетрис, невозмутимая и преисполненная достоинства, сидела на одном из стульев, выставленных специально для концерта. Её взгляд остановился на мне, и я уловила в её глазах нечто вроде разочарования. Я ещё даже не произнесла своего заклинания, а уже её подвела. Меня охватили сомнения, и я покосилась на Моппи. А что, если я не так всё поняла? Мастер Бетрис сказала нам, что одних знаний и силы мало. Но на что она намекала? Меня замутило, но я заставила себя сконцентрироваться на чашке с горячим чаем, поставленной передо мной по моей просьбе, и откашлялась. Была не была. Я произнесла заклинание. Под восторженный шёпот зрителей в первых рядах поднимающийся над кружкой пар завернулся спиралью и сформировал трёхмачтовый фрегат. На таком должен был служить Флориан. Точная копия корабля закачалась на серебристом море из пара, идеально повторяя мой мысленный образ. Правда, он был всего пять дюймов в высоту. Крошечный фрегат рассекал по кругу невидимые волны, и с каждой секундой нетерпение толпы росло. Какой-то мужчина из задних рядов громко спросил: – Чего мы ждём? – И это всё? – удивился второй. – А что-то вообще было? Я ничего не вижу! Всем своим существом я призывала корабль увеличиться, заполнив зал. Не может такого быть, чтобы мне не хватило силы воли или крепости желания! – Очаровательно, – пробормотала какая-то женщина. Подавив стон, я прошептала отменяющее заклинание. Слышать жидкие аплодисменты было ещё больнее, чем мёртвую тишину. Я не посмела даже взглянуть на мастера Бетрис, боясь, что тогда мне точно не удастся сдержать слёзы. Горло сжали тиски страшного разочарования: ну почему у меня никогда ничего не выходит как мне хочется?! Я так старалась! Я не прошу многого – только возможности заниматься магией, но теперь этот шанс мог быть навсегда для меня потерян. Я убежала со сцены в нишу в стене, где меня встретила Моппи. Не желая доставлять ей удовольствие своим горем, я заставила себя расправить плечи и быстро заморгала. – Твой корабль… Но мне было не до её жалости или презрения. – Что ты собираешься продемонстрировать? – перебила я. Она вздрогнула, а затем глубоко вдохнула, будто настраивалась: – Заклинание роста. Я посмотрела по сторонам: – На чём?