— А нужно? — сильно удивилась я. — Остальные бросаются, — сообщил он. То есть все вот это томление в груди при отсутствии этого сугроба, это все тоже результат их влияния на нас, бедных женщин. Вспомнились тощие, как былиночки полюбовницы этого красноглазого бабника, решила, что, как вернусь, буду разбираться. Не то чтобы я против любовниц у шефа, но не за эротическую тиранию снеголордовскими феромонами. — Виэль, на тебя вообще не действует? — Он все еще сильно изумлялся. Тормоз, как есть тормоз. — Броситься вам на шею? — ядовито поинтересовалась я. — Желательно. — Лорд Эйн явно чувствовал себя несколько неуверенно от моей холодности и сдержанности. — Ладно, — согласилась. Мне не сложно, если ему приятно будет. Шеф демонстративно раскрыл объятия. Бросилась к нему, чуть поскользнувшись и потому практически упав, обхватила белую шею руками, сжала, потрясла даже немного, ну чтобы ему приятно было. — Виэль, — прохрипел этот, — ты душишь. — Что, правда? — сделала я изумленный вид. — Представь себе! — прошипел он. — И да — выражение «бросаться на шею» имеет несколько иное значение, нежели душить своего работодателя! Вот как мы заговорили. — То есть все-таки работодателя? — с ехидным прищуром переспросила я. Мои руки молча убрали от снеголордовской шеи, после чего с тяжелым вздохом лорд Эйн произнес: — Иного пока не остается. Что ж, бывает, возможно, ты полукровка и на тебя подействует позже. То есть это я тормоз? Ну-ну. — Прекрасно выглядишь, — неожиданно перешел к комплиментам лорд Эйн. После чего жестом фокусника распахнул черный футляр, и я на миг зажмурилась от сверкания драгоценных камней. Это были бриллианты! Редкой красоты и чистоты камни, ограненные столь виртуозно, что сияние практически ослепляло, это… мне?! — На приемах подобного уровня дамам следует появляться в украшениях, — как-то буднично сообщил шеф, доставая ожерелье. — Надо так надо, — согласилась я, поворачиваясь к нему спиной и придерживая локоны, чтобы ему удобнее было застегнуть. В следующее мгновение на меня ожерелье никто не надел. Нет, вместо этого сугробик решил пройтись холодными пальцами по моей шее! — Щекотно, — недовольно сообщила ему. Пальцы сменила нежно обнявшая шею ладонь. — Холодно. Снова пальцы, потом ладонь. — Щекотно и холодно! — развернулась к лорду Эйну. — Слушайте, я ожерелье сегодня получу или нет? Или вы специально сейчас время тянете, чтобы на коронацию новой селедки не являться? С тяжелым вздохом снежка развернул меня, водрузил тяжелые камни на шею и глухо поправил: — Сэльда. — Селедки, — не согласилась я. — Следующим сэльдом будете вы, а он селедка. Холодные пальцы, поправлявшие ожерелье на мне, дрогнули. Развернулась к нему, кокетливо похлопав ресничками, поинтересовалась, намекая на присутствие на мне ожерелья: — Мне идет? — Безумно, — отчеканил лорд Эйн. А вот уже затем: — Виэль, допустим, мне нечего терять и действительно привлекла идея развлечься напоследок — надоело молчать. Но вам-то зачем это все? — Из принципа. — Я была кристально честна. — Люблю ставить гадов на место, пунктик у меня такой. Вскинув снежную бровь, сугробик осведомился: — Вы мой дом разгромили тоже из принципа? — Естественно. — Нет, ну как можно простых вещей не понимать? — А еще из мести. И я же предупреждала, а ко всему прочему меня не покормили. Слегка прищурившись, снеголордик задумчиво произнес: — На коронации в первую очередь отведу вас к столам с едой. Предусмотрительный, конечно, но не в тему. — Вы речь выучили? — менторским тоном поинтересовалась я. — За пять минут? — У вас было пятнадцать. Ни говоря более ни слова, шеф махнул рукой в сторону лужи, ухватил меня за локоток и занес ногу над зеркальной гладью. Издевается? Естественно, я вцепилась всей подошвой туфелек в лед, отказываясь участвовать в утоплении. И естественно, желание лорда Эйна меня таки уволочь и нежелание льда мне помочь сыграли против вашей покорной слуги и… Мы ринулись в объятия лужи! * * * Прошло минут пять, не больше. Но это не имело значения. Значение имели другие факты — к примеру, шеф мой трепло! Самое натуральное трепло! Сам заверил, что «На коронации в первую очередь отведу вас к столам с едой», и не сделал этого! Более того, поплелся за мной, стоит сейчас, нервно озирается и шипит: — Виэль, прекратите! Что вы делаете?! — Ем! — сообщила начальству, отрезая внушительный кусок от торта с толстой пенкой взбитых сливок и нежной мякотью пропитанных кофе коржей. Руки мои дрожали, мысли метались, требовалось пожрать для нервического успокоения. — Виэль, какого дьявола?! — Шеф, я вщегда ем, когда нервничаю, меня это ушпокаивает, — жуя, ответила ему. — Виэль, — кто-то готов был рвать и метать, — а вы не могли бы дома поесть? — Не могла бы, — уплетая торт, честно призналась начальству. — Я не гадалка, даром предвидения масштаба моих личных неприятностей не обладаю. А все дело в том, что мой шеф реально страшный. И дело не в красных глазах и белой коже. Он просто страшный. Он, наверное, среди всех лордов самый страшный, и я, чисто как женщина, начинаю понимать дочку старого селедки, которая выбрала Харниса. Харнис — красавчик! О, он такой… такой… Широкоплечий, грива белоснежных волос до плеч, шикарный разрез глаз, пусть они и красноватенькие, зато потрясающего бордового оттенка, благородный профиль морды снеговичного лица, фигура, стать… Черт, да он самый шикарный мужик из всех, что мне доводилось видеть! — Леди Виэль, еще кусочек? — И баритон у него грудной, провоцирующий, заставляющий вздрагивать мое сердце. — Да, спасибо, — прошипела я, хватая ближайшее пирожное и торопливо запихивая его в рот. Иногда лучше жевать, чем говорить, — мой случай! Определенно мой! Ведь то странное чувство неимоверного желания и видение ряда сыночков от конкретно этого мужика накрывало раз за разом, как волной. Черт, я не знаю, что это такое, как оно работает и почему меня так ломать начало, но вот что было очевидно — они все были в курсе, как женщины моего вида… рода… страны… короче такие, как я, реагируют на таких, как они. А еще все прихвостни Харниса, застукав наше с шефом появление, решили унизить его простейшим соблазнением его спутницы. Все в рамках приличия — подошли представиться, даже ручку поцеловали… все шестнадцать придурков! Я держалась. Нет, накрыло сразу — от этих накрыло моментом, это не мой шеф, от этих крышу рвало вмиг! Но я держалась. Сразу просекла фишку и потому мило улыбалась, кивала, запоминала имена придурков, намереваясь мстить всем и каждому за столь откровенную подлость. Но держалась! И тогда к нам подошел этот Харнис… О, мои ватные ноги, дрожащие ладони и гудящее от ударов сердце! И Эйн еще удивляется, что я сбежала есть? Да меня от бросания в объятия к этому красавчику повышенной привлекательной наружности удержать мог только торт! Это же надо было так вляпаться! — Виэль! — Мое начальство мрачнело все откровеннее. — Обожаю женщин с аппетитом, — промурлыкал Харнис. Провокационненько так промурлыкал. Нет, в рамках приличия — ближе чем на шаг не приблизился, но его ж мать! Там такие руки, такой разворот плеч, такая шея, такой взгляд, такое обещание неистовости и неутомимости в постели, что хочется отшвырнуть торт, а еще лучше на эту селедку намазать и… Нет, фу, я бы еще вкусненький торт со всяких с гнильцой не слизывала.