– На рассвете их ждет самое большое потрясение в жизни. – Надеюсь. Что будет после того, как мы возьмем Ле-Ман, сэр? – Это зависит от короля. Если его захватят, войне конец. Если он сбежит, она будет продолжаться еще какое-то время. – Отправимся мы когда-нибудь в Утремер? – буркнул Рис. – Мы приняли крест в Туре уже полтора года назад. – Вечность назад, – согласился я. Жестокий раздор между Ричардом и его отцом мало заботил меня, а Риса и того меньше. Из прежних наших разговоров я знал, что голова его забита чужеземными девушками с угольно-черными глазами, яростными сарацинскими воинами, рассказами о диковинных городах: Константинополе и Иерусалиме. Хотя я объяснял ему причины отсрочки, он отказывался вникать в них. Находясь ближе к Ричарду и будучи свидетелем его борьбы с отцом, я лучше понимал все это. – Герцог отплыл бы в Святую землю хоть завтра, но не может, пока его не провозгласили наследником Генриха. – Иначе Джон займет его место. – Или Артур, двухгодовалый племянник Ричарда, сын Джефри, – добавил я и подумал, что парень услышал-таки мои доводы. Рис вздохнул. – В таком случае дай Бог, чтобы мы поймали Генриха. Я кивнул, удивленный тем, как обыденно звучит наш разговор о пленении короля. – Говорят, что Джон – лжец и мерзавец. Это правда, сэр? Мне припомнились змеиные глазки Джона, направленные на меня после упоминания про Кайрлинн. Не раз вот так смотрел он на меня и после этого. – Не знаю, Рис, но у меня от него мороз по коже. – Хотя никто не мог нас слышать, я еще больше понизил голос: – Будем надеяться, что он никогда не взойдет на трон. Я мало спал той ночью, но, когда забрезжил рассвет, выпрыгнул из-под одеяла. В этот день Ричарду предстояло нанести поражение отцу, и мне хотелось быть причастным к его победе. Когда последние клочья тумана рассеялись под лучами восходящего солнца, я вернулся на берег Юина, чтобы посмотреть на Ле-Ман. Я уже облачился в хауберк – оставалось лишь надеть шлем и взгромоздиться на Поммерса, и можно идти в бой. Невероятно, но вражеские часовые все еще не обнаружили наш лагерь. Я разглядел на укреплениях лишь одинокую фигуру, без доспехов и шлема. Она показалась мне смутно знакомой, и я всмотрелся пристальнее. Погруженный в глубокие раздумья человек прохаживался по парапету, скрываясь время от времени за зубцами стены. Охваченный любопытством, я хотел было окликнуть его, но потом передумал. За спиной у меня заржала лошадь. Хозяин успокоил ее, но слишком поздно. Человек, за которым я наблюдал, остановился. Повернулся. Посмотрел. Его ладонь поднялась к раскрывшемуся в изумлении рту. Он глядел в мою сторону, а я – на него, гадая, как скоро ему придет в голову поднять тревогу. К моему удивлению, человек застыл на месте, не в силах оторвать глаз от нашего громадного лагеря. Я пошевелился. Было слышно, как наши люди садятся на коней, как капитаны велят жандармам изготовиться. Рядом с первой фигурой появилась вторая, тоже очень знакомая. Я напряг глаза. У этого была старомодная короткая стрижка и усы. Немногим подходили такие приметы. Уильям Маршал – неужели это действительно он? Я вгляделся снова и пришел к выводу, что не ошибся. А тот, к кому Маршал обращался с такой настойчивостью, вполне мог быть самим королем Генрихом. В итоге Маршал, похоже, убедил господина пойти с ним – пара исчезла из виду. Наконец кто-то проорал тревогу. Другие подхватили крик. Зазвонили церковные колокола. Внутри города поднялся гомон, копыта зацокали по мостовой. – По коням! – Вышел Ричард, не облаченный в доспех, так как он намеревался командовать из лагеря: редчайший случай. – По коням! Я побежал к Поммерсу. Наш отряд, включавший де Шовиньи, Овейна и, к моей досаде, Фиц-Алдельма, направился к мосту. Захватите его, напутствовал нас герцог, и Ле-Ман будет наш еще до третьего часа. Под глухой стук копыт по траве мы добрались до моста одновременно с группой рыцарей и жандармов Генриха. Те были полуодеты – судя по всему, их подняли с постели. Жандармы тащили связки политого маслом хвороста и подожгли сооружение, пока королевские рыцари сдерживали нас на мосту. – Безумцы, – сказал де Шовиньи, смеясь при этом. – Но раз противник способен сражаться на горящем мосту, то сможем и мы. За мной! Языки пламени лизали доски настила на дальнем краю. Дым валил клубами, и из него выступили, выстроившись в шеренгу, четыре рыцаря. Де Шовиньи опустил копье и пришпорил коня. Я с бешено колотившимся сердцем сделал то же самое. Овейн скакал слева от меня, Фиц-Алдельм – справа. Остальные гнали коней следом. Со страшным грохотом мы сшиблись над серединой потока. Возглавлявший нас де Шовиньи уже выбил одного противника из седла и с мечом в руках наседал на второго. Я нацелился на третьего, но мое копье переломилось о щит, а вот его наконечник угодил точно в цель. Сотрясение было такое, как если бы меня ударили в грудь кузнечным молотом. Ноги мои лишь чудом остались в стременах, и я промчался мимо вражеского рыцаря на скакавшем галопом Поммерсе прежде, чем он бросил копье и выхватил меч. От второго копья я уклонился, а затем меня окутал дым от горящего моста. Вышколенный Поммерс не остановился. Кашляя, со слезящимися глазами, наполовину оглушенный, я оказался на чужой стороне Юина, среди врагов. Куда бы ни упал мой взгляд, всюду были рыцари и жандармы, и я перепугался. Развернув Поммерса в отчаянной надежде прорваться назад через реку, я вдруг понял, что никто не нападает на меня. – Не справился с конем? – послышался оклик. Безумный смех заклокотал у меня в горле. Я появился сразу после атаки вражеских рыцарей, и враги решили, что я – один из той четверки, что мой конь умчался с места боя. – Ага, – отозвался я и погнал Поммерса через дым. Застав врасплох вражеских рыцарей на мосту, я выхватил поводья у воина с плосковерхим остроугольным щитом и потащил его за собой. Узнав меня по масти Поммерса или по анжуйским львам на щите, де Шовиньи махнул мне, подзывая к своей короткой шеренге, выстроившейся посреди моста. Бой, как я понял, приостановился. – Как там, на другой стороне, Руфус? – весело спросил он у меня. – Тесновато, сэр, – ответил я. – Нам нужны подкрепления. – А вот и они. – Де Шовиньи махнул рукой вправо, и я увидел рыцарей, промерявших дно реки копьями в поисках удобного места для переправы. Затем он продолжил: – Лучше поскорее сдать пленника Рису, иначе ты вскоре лишишься его. – Оставьте тут немного для меня, – сказал я, уводя добычу на наш берег Юина. Риса, мягко говоря, не обрадовал приказ оставаться в лагере и сторожить пленника. Все переменилось, когда рыцарь представился: Жоффруа де Брюлон, богатый землевладелец из Сомерсета. Он дал слово оставаться в моей палатке. Хотя это и выглядело несколько легкомысленным, мне понравились его открытые манеры, и я согласился. – Ступай к остальным оруженосцам, – сказал я Рису. Те ждали у моста с запасными конями и оружием для хозяев. – Он сбежит, как только мы уйдем, сэр, – заявил Рис, глянув на де Брюлона. – Не сбежит, – ответил я. – Честь – главное достоинство рыцаря. Риса мой довод не убедил. – И Фиц-Алдельма тоже, сэр? – буркнул он. Не в бровь, а в глаз – но поскольку Ричард ревел, поднимая всех в атаку, а от зданий с внешней стороны стен Ле-Мана валил дым, спорить было некогда. Я так и сказал Рису. – Очень хорошо, сэр. Он пожал плечами. – Дерзкий у тебя оруженосец, – заметил де Брюлон. – Не лезьте не в свои дела, сэр, – отрезал я. – И оставайтесь тут, если не хотите, чтобы я потом вас нашел. Оставив пленника сидеть с разинутым ртом, мы вернулись в битву. На месте моста я обнаружил обуглившиеся опоры. Переживая за де Шовиньи и Овейна, я окликнул нескольких рыцарей, въезжавших в Юин. – Один человек утонул, когда мост обрушился, но двое на том берегу. Я видел их совсем недавно, – ответил один из всадников. Уповая, что единственной жертвой был Фиц-Алдельм, а не кто-то из моих друзей, я тоже стал переправляться вброд через реку. Рыцари сказали, что горящие дома подожгли, видимо, защитники города. Вот только они не учли направление ветра, подумал я, видя, как пламя лижет крыши домов, расположенных в непосредственной близости от замковых стен. Дальний берег был заполнен конными и пешими, захваченными водоворотом насилия. До меня доносились крики, проклятия, стоны. Оглушительный звон оружия. Земля, растертая копытами в грязь, была полита кровью убитых и раненых. Но королевские воины уступали нам в числе, и удача склонялась на нашу сторону. Шаг за шагом мы теснили врага. – Я вижу де Шовиньи, – вскричал один из рыцарей, вытянув руку. – Святой Боже, он сражается с Маршалом! Взгляд мой обратился в указанном направлении. Де Шовиньи на своем сером напал на рыцаря с зеленым и золотым узором на щите. Стоило посмотреть на это! Они ринулись друг на друга с таким рвением, словно бились в поле вдвоем. Оба ударили хорошо: никто не вылетел из седла, но копья сломались. Ловко развернув коней, рыцари выхватили мечи и сошлись снова. Поммерс добрался до отмели, и я натянул поводья, завороженный поединком. К де Шовиньи, этому умелому бойцу, я питал белую зависть. В учебных схватках он обычно брал надо мной верх – я в ту пору не достиг лучшей формы. Но Маршал был ему под стать, а его конь мог развернуться на серебряном пенни. Я не выстоял бы против Маршала. Бой продолжался, и де Шовиньи постоянно приходилось обороняться. Он попытался таранить конем вражеского скакуна, потом прибег к старому трюку с ударом щита о щит. Но Маршал парировал удары или уклонялся от его маневров, мгновенно переходя в смертоносную контратаку. В итоге де Шовиньи был побежден простейшим способом. Вогнав меч в ножны после очередного обмена выпадами, Маршал развернул коня и пустил его в легкий галоп. Проезжая мимо левого бока де Шовиньи и тем самым сделав себя неудобной мишенью, он ухватил поводья серого и дернул, вынуждая следовать за собой. Видеть, как воина, подобного де Шовиньи, берут в плен с такой легкостью, было немыслимо. Не веря своим глазам, я затряс головой. Рыцарь, обративший мое внимание на поединок, хмыкнул. – Маршал – настоящий умелец, да? – Верно, – согласился я, радуясь, что не оказался на месте де Шовиньи. – Ну, Руфус! – раздался знакомый голос. – Бьешь баклуши, пока другие бьют врагов? Ричард пошутил, но я все равно покраснел. – Смотрел на схватку между де Шовиньи и Маршалом, сир. Де Шовиньи в плену. Ричард ехал на Дьябло, но, к моему изумлению, единственной защитой ему служил простой железный шлем. При нем даже меча не было. Заведя коня в воду и остановив его рядом с Поммерсом, герцог обозрел поле боя. – Ха! Они бегут – смотри! Пока я наблюдал за поединком между де Шовиньи и Маршалом, воины короля показали спину. Некоторые бежали вдоль берега реки, но большинство отступало в город. Наши рыцари гнали их. Жандармы, завывая по-волчьи, шли следом. – Де Шовиньи скоро освободят. А город между тем наш, – удовлетворенным тоном произнес герцог. – Это ясно даже моему отцу. Нужно развить успех. За мной! Дьябло сорвался с места.