– Я не собираюсь этого делать, папа, – сказал Ричард. – Нет? От гнева лицо Генриха стало уродливым. – Я прошу лишь того, что принадлежит мне по праву. Чтобы ты провозгласил меня законным наследником. У Джона заходили желваки. Его пухлая рука поднялась в протесте. Тяжелый, как камень, взгляд Ричарда пригвоздил его к месту. Рука Джона безвольно опустилась. Генрих молчал. – Итак, сир? – спросил Ричард. – Каков будет ваш ответ? Ответа не было, и сердце мое сжалось от боли за герцога, которого так жестоко отвергли. – Это не просьба, – процедил Ричард. И снова Генрих не дал ответа. – В таком случае у меня не остается иного выбора, как принять на веру невозможное. Отстегнув пояс, герцог преклонил колено перед Филиппом и опустил на пол между ними меч в ножнах. Вложив ладони в руки французского короля, Ричард принес ему оммаж за все континентальные домены Анжуйского дома, от Нормандии до Аквитании. И наконец, поклялся помогать Филиппу против любого врага, за исключением Генриха, с которым он связан вассальной клятвой. Филипп принял оммаж Ричарда, широко улыбаясь. – И последнее, государь, – продолжил герцог. – Я прошу вашей помощи на случай, если буду лишен прав как наследник своего отца. – Я охотно предоставлю ее тебе, – ответил Филипп. Наверное, это самая глубокая из ран, подумалось мне. Если Генрих не согласится немедля исполнить требование Ричарда, ему грозит война против объединенного войска французского короля и своего старшего сына. Генрих ничего не говорил. Он сидел, совершенно ошеломленный, ошарашенный. Потерянный. Он больше не принимал участия в совещании, только кивнул, когда предложили двухмесячное перемирие. Принесли стол и стул, один из монахов принялся писать мирный договор. Глубокую тишину нарушали только скрип пера по пергаменту и хриплое дыхание Генриха. За все это время отец и сын не обменялись ни словом. Когда встреча подошла к концу, они даже не попрощались. Глава 30 Солнце на западе склонилось почти к самому горизонту, в его косых лучах глубокий снег казался оранжевым. Кружили и кричали грачи, устраивая гнезда на самых высоких деревьях. Маршал, охотившийся с соколами, возвращался в королевский замок Сомюр в чудесном настроении. Соколы смогли добыть только одного зайца, но это нисколько не омрачало его радости. «Поохотиться с другом в морозный зимний денек – о чем еще может мечтать человек?» – размышлял он. Примерно в полумиле впереди них показались стены Сомюра, и на плечи Уильяма снова лег груз ответственности. Не только ради простых забав он отправился в путь на рассвете. – Снова в горнило, да? – проговорил Балдуин де Бетюн. Один из самых доверенных друзей Молодого Короля, он перешел на службу к Генриху. А еще Балдуин был товарищем Маршала и встретил его по возвращении из Утремера с распростертыми объятиями. – Ты читаешь мои мысли, – сказал Маршал. – У меня точно такие же. Слава богу, что Рождество прошло и начался новый год. Еще одного такого сочельника, как этот, я бы не вынес. Маршал рассмеялся. – Божьи зубы, это было ужасно! Они поехали дальше. Припоминая Рождество 1182 года в Кане, где собралась добрая тысяча рыцарей, Маршал, решил, что нынешние празднества – прямая противоположность тем. Компанию Генриху составляли только сам Уильям, де Бетюн и горсть придворных. Прислуживали всего десятка четыре слуг. Малочисленные гости буквально затерялись в обширном пространстве замка. Вообще-то здесь должно было быть полно народу, но приглашенные Генрихом бароны и прочие знатные персоны не приехали, сославшись на различные причины. Отсутствие их служило недвусмысленным посланием: баланс власти сместился в пользу Ричарда и Филиппа. Настроение короля, и без того безрадостное, ухудшилось еще сильнее. Постаревший и усталый, он редко выходил из опочивальни, а приключившаяся в день Нового года хворь приковала его к постели. – Расскажи мне еще про наследницу Шатору, – попросил Маршал, подыскивая тему, которая не опускала бы их настроение до уровня замерзшей грязи. У де Бетюна загорелись глаза. Расположенное в стратегически важном пункте вблизи границы с Францией и занимающее обширную полосу богатых земель владение Шатору было завидной добычей. Еще более ценным его делала упомянутая выше молодая особа, обладательница приятной внешности и прекрасных манер. Де Бетюн ухаживал за ней уже полгода, преимущественно посредством писем. Пересказав, надо думать, содержание чуть ли не всех посланий, рыцарь перевел дух. – Желаю удачи, – сказал Маршал. – Достойная тебя партия. Де Бетюн бросил на друга пристальный взгляд. – А как обстоят дела с леди Элоизой из Кендала? – Я не намерен жениться на ней. Ты это знаешь. Она не хороша собой. – С каких пор подобное препятствие останавливает мужчину на пути к выгодному браку? Мое чутье подсказывает, что ты ищешь не столько красоты, сколько укрепления своих позиций. – Ты хорошо меня знаешь, – признал Маршал, грустно кивнув. – По правде говоря, мне нужно больше, чем способна дать Элоиза. Полтора десятка лет я верно служу Анжуйскому дому, а все, чего удостоился, – поместье в Картмеле. Разве я не заслужил более солидного вознаграждения, нежели эта дама из Кендала? – У тебя есть кто-нибудь на примете? – Да. Маршал навострил уши, уловив отчетливый стук копыт. Он посмотрел в сторону Сомюра, но ничего не увидел. – Кто? – Изабелла де Клер. – Ее владения не сравнятся в цене с землями Шатору, – поддел друга де Бетюн. – Они велики и не лежат на границе с Францией, – молниеносно парировал Маршал. – И валлийцы – не столь докучливые соседи, как Филипп. Де Бетюн улыбнулся в знак согласия. – Матушка ее известна строгим нравом. Девица могла его унаследовать. – Я об этом наслышан. Тем лучше. Маршал не одобрял кокетства и трепещущих ресниц. – Будем надеяться, что хорошее настроение вернется к королю вместе со здоровьем и он сможет пожаловать нас обоих тем, чего мы желаем, – сказал де Бетюн. – Я выпью за это, – сказал Уильям, поднимая фляжку, подвешенную на ременной петле к луке седла. Достав пробку, он сделал глоток и передал мех другу. Де Бетюн отсалютовал ему и выпил. Теперь стук копыт стал хорошо различимым. – Слышал? Маршал приложил ко лбу ладонь и стал всматриваться в даль. Сумерки наступали быстро, окутывая местность. – Там, – показал рукой де Бетюн. Всадник скакал по главной дороге, которая вела, помимо иных городов, в Париж. Маршал почувствовал, что его хорошее настроение тает. – Гонец от Ричарда или Филиппа, как думаешь? Де Бетюн сделал еще один глоток из фляги. – Скорее всего, – процедил он. – Мне нужно выпить, – сказал Маршал. – Давай-ка сюда посудину. Новый оруженосец Маршала, Жан д’Эрле, ждал рыцарей в замковом дворе. Худощавый, беспокойный юноша был рекомендован Маршалу лично Генрихом. – К-король приказал вам об-боим явиться к нему, сэр, – сказал Жан, приняв брошенные Маршалом поводья. – Немедленно? Уильям слез с коня. – Д-да, сэр.