Маршал покачал головой с притворным сожалением. Продолжать разговор не было времени. Трое арбалетчиков спустились с парапета и изготовились к атаке. С Джоном в тылу – Маршал настоял, а принц не сопротивлялся, – четверо оставшихся рыцарей в шлемах образовали короткую линию. Высоко держа щиты, они повернулись к противнику. Последовал залп. Две стрелы попали в щиты, третья – в одного из коней. Маршал подумал, не стоит ли напасть на стрелков, пока те перезаряжают арбалеты, но риск был слишком велик. Как он понимал, по парапетам спешили другие враги. Вскоре подкрепление подошло бы и из города, и оставить ворота, возможно, означало бы потерять их. Но, оставаясь на месте, они представляли для арбалетчиков прекрасную мишень вроде тюков соломы на учебной площадке. Топот мчавшихся галопом коней показался ему слаще любой музыки. С парапета донеслись испуганные вопли. Арбалетчики их услышали. – Сотня всадников! – крикнул им Маршал. – Сотня! Стрелки как один побросали оружие и побежали. Маршал повернулся к Джону. – Победа ваша, сир. Мои поздравления. Остальные рыцари присоединились. Лицо Джона расплылось в улыбке. – Я этого не забуду, Маршал, – негромко сказал он. – Сир. Довольный Маршал кивнул. Что бы он ни думал о принце, лучше было иметь его в числе друзей, а не врагов. Город взят, злейший враг мертв, а младший сын короля оказался перед ним в долгу, не без удовлетворения подумал Маршал. Удачный день. Глава 27 Два дня спустя, после военного совета у герцога, приготовления были закончены. Половина нашей армии отошла предыдущим утром. Лазутчики де Барра должны были уже донести ему, что этот отряд направился к Лошу, и убедить – как мы надеялись, – что остальное войско Ричарда, уже сворачивавшее шатры и стягивавшееся к той же дороге, последует за ним. Но де Барр не знал, что пятьсот конных жандармов отделились от вчерашней колонны при переходе через ближайший лес и провели ночь в потайном месте. Оставив позади примятую траву и круги кострищ, в поход выступил и герцог со своим двором, включая меня. Это было между первым и третьим часами. Прознав про наш отход, враги выстроились на стенах замка и осыпали нас издевками и оскорблениями. Мы отвечали им, выказывая явное раздражение из-за неудачной осады. Через милю, глубоко в лесу, Ричард увел сотню рыцарей с дороги, а остальное войско продолжило путь. Жандармы ждали нас, в глазах их горело рвение. Спешившись, в кольчугах, мы по двое и по трое последовали за ними через заросли, пробираясь обратно к Шатору. Идти в полных доспехах оказалось нелегко, а в отсутствие ветра нам было к тому же нестерпимо жарко. Корни цеплялись за ноги, ветки хлестали по лицу, слепни облепляли нас и коней, впиваясь в каждый открытый участок тела. Тем не менее нам удалось выйти к опушке, за которой начинались поля, где стоял наш лагерь; далее, в нескольких сотнях шагов, лежал Шатору. После короткого совещания с герцогом начальники повели жандармов вправо, где лес намного ближе подходил к стенам замка. Ричард строго-настрого велел соблюдать тишину. К открытому пространству не разрешалось подходить ближе чем на двадцать шагов, чтобы блеснувшая на солнце кольчуга не выдала кого-нибудь. Ричард с Фиц-Алдельмом, де Шовиньи и еще парой рыцарей пробрался к краю леса. Мы с Рисом держались сзади. Толпа, наблюдавшая за нашим бесславным отходом, схлынула с укреплений. По стенам прохаживались часовые. Ворота, к моему разочарованию, оставались закрытыми. Ричард поманил меня к себе. – Ну что, Руфус, заглотят они наживку? Мой взгляд снова обшарил укрепления, но там царил покой. Я попытался уловить конский топот или звуки отряда пехотинцев, однако ничего не услышал. Моя надежда застать врага врасплох показалась вдруг наивной. – Не знаю, сир. Герцог привалился к молодому дубу. – Подождем и увидим. Я отогнал слепня и взмолился о вмешательстве свыше. Прошел час, показавшийся бесконечным. Знойное марево колыхалось над примятой травой. Под деревьями было прохладнее, но ненамного. – Жарко, Руфус? – спросил герцог, чей лоб усеяли капли пота. – Слегка, сир, – улыбнулся я. – Говорят, в пустынях Утремера вдвое жарче, чем в самый знойный летний день в Аквитании. – Вроде ада на земле, сир, – с чувством заметил я. – Так и есть. И чтобы достичь Иерусалима, у нас не будет иного способа, как покинуть побережье и пересечь песчаное море. – И какой оно ширины, сир? – Миль тридцать пять, насколько мне известно. – Не так уж страшно, сир. С вами во главе мы легко покроем такое расстояние. – Надеюсь, что так, – пробормотал Ричард, мысли которого витали далеко. Безошибочно узнаваемый скрип несмазанных петель донесся до нас через горячий воздух. Я посмотрел на замок, и меня охватило тревожное возбуждение: одна из больших створок медленно отворилась. – Де Барром овладело любопытство, – заметил герцог. – Посмотрим, насколько сильно. Появилась двойная колонна всадников. Послышались голоса – это отдавались команды. Нервы мои натянулись, как струны. Если вражеские всадники – разведчики, и не более того, отряд будет невелик, и ворота вскоре закроются. Де Барр не прикажет снова отворить их. Для него было гораздо страшнее потерять Шатору, чем горстку солдат. Но если французы попадутся на удочку и вышлют большой отряд, велев ему следовать за нами, герцог нападет на него в лоб, а жандармы выскочат сзади – их целью будет отрезать неприятеля от замка. Наш план, а скорее – авантюра, строился на том, что де Барр, стараясь не допустить гибели такого множества воинов, откроет ворота, чтобы его люди могли прорваться через наш строй к своим, или бросит в бой подкрепления. Оба расклада давали возможность завладеть входом в замок. Так мы предполагали. Сейчас, стоило подумать об этом, у меня пересохло во рту. Перед нами были два десятка всадников, и, глянув на Ричарда, я заметил, что на лице у него появилось хищное выражение. Мало-помалу из ворот выехали десятка четыре конников, рыцарей и жандармов. Стало ясно, что де Барр поверил в наше отступление. Я насчитал шесть десятков, затем сотню. А они все появлялись и появлялись из Шатору. Когда счет перевалил за полторы сотни, я стал сомневаться в разумности нашей атаки. Ричард, напротив, напоминал гончую, почуявшую оленя и рвущуюся с поводка. Как и под Перигё, у него на уме было одно. Я вытер вспотевшие ладони о штаны и взмолился, чтобы в этот день нам повезло больше, чем тогда. Наконец ворота закрылись. Из Шатору вышли двести воинов – ровно столько, сколько было у нас. – Отряд крупный, а значит, де Барр намерен не просто проследить за нашим войском, но также ударить по нашему арьергарду. Такого поворота я не предвидел, – сказал герцог, хмыкнув. – У нас нет иного выбора, как напасть. Если эти французы доберутся до обозов, то нанесут жуткий вред. А если, увидев нас, де Барр вышлет еще войска? Тогда мы, как ни печально, окажемся в меньшинстве, хотелось сказать мне. Но один раз я уже дерзко вылез со своим словом и теперь, опасаясь выволочки, промолчал. Ричард отправил посыльного к жандармам, велев им изготовиться. Мы немедля вернулись к своим и собрались садиться на коней. Оруженосцы подтянули подпруги. Шлемы надеты, молитвы прочтены. Когда Рис подал мне копье, как прежде в Стригуиле, я вдруг осознал, что именно происходит. На этот раз речь шла не об упражнениях со столбом. Мне предстоит скакать на настоящих врагов. На французов, которые, в свою очередь, будут стараться проткнуть меня копьями. – Да пребудет с вами Бог, сэр, – напутствовал меня Рис. Вид у него был взволнованный, что только усиливало мою тревогу. Я сухо кивнул ему и пустил Лиат-Маха вслед за скакуном герцога, могучим вороным жеребцом. До меня вдруг дошло, что не стоит идти в атаку на простой лошади, но я ничего не мог поделать. Не было времени подыскивать боевого коня, обещанного Ричардом. Лиат-Маха, как всегда, не подведет, сказал я себе. – Готовы, господа? – обратился к нам герцог. Прокатилась волна утвердительных возгласов. – За мной! Ричард тронул коня шпорами и выехал на яркий солнечный свет. Выстроив мощный боевой порядок, местами в три шеренги глубиной, он с криком «За Бога и Аквитанию!» перевел скакуна в галоп. Мы под косым углом помчались на французов. Через узкую прорезь шлема я видел только врага. Нас разделяла четверть мили или около того, но мне показалось, что мы покрыли это расстояние в мгновение ока. Секунду назад мы оставили укромный приют среди деревьев и понеслись навстречу теплому ветру, а в следующую уже можем достать противника копьем, так же как он – нас. – За Бога и Аквитанию! – крикнул Ричард. Французы в полном порядке совершили поворот и на рысях двинулись нам навстречу. В большинстве своем они ничем не отличались от нас. У них были такие же круглые или конические шлемы и длинные хауберки. Прикрывались они остроугольными щитами разных типов, оружием им служили копья. У некоторых имелись гребни на шлемах, как у Ричарда, или гербы на щитах. Их линия была значительно длиннее нашей, подчеркивая их численное превосходство. Я старался не думать ни о чем таком и вместо этого гнал Лиат-Маха, держась рядом со скакуном Ричарда. Опустив копье, я выбрал противника – воина с желтым щитом, пересеченным толстыми красными линиями. На мою удачу, сам он нацеливался на герцога и не видел, как приближаюсь я. Грохот столкновения. Ричард налетел на врага. Мой француз скакал, намереваясь достать герцога, но тут мое копье врезалось в его щит. Это был, наверное, лучший удар из всех мною нанесенных, и рыцарь вылетел из седла. Я промчался мимо и отшвырнул копье, треснувшее от сильнейшего удара. Пока я тянулся за мечом, на меня напал другой французский рыцарь. Я дернул поводья, и Лиат-Маха рыскнул в сторону. Острие копья противника скользнуло по моему щиту и прошло мимо. Не успев выхватить клинок, я упустил возможность срубить врага прежде, чем мы разминулись. Меч вылетел из ножен. Я придержал Лиат-Маха, заморгал, стряхивая пот, и завертел головой. Нет, я не рассчитывал увидеть стройные линии, но все равно не ожидал, что бой в верховом строю настолько беспорядочен. Мимо пролетают кони, слышны стоны и крики людей. С разных сторон доносится звон мечей и копий, бьющих о щиты и шлемы. Вот вороной жеребец герцога, вот ближе ко мне – великолепный серый конь Фиц-Алдельма. Но в остальных случаях я не мог отличить друзей от врагов. Грохот копыт. Я скосил глаза. Из ниоткуда на меня налетел неприятельский рыцарь. Копье ударило в верхнюю часть моего щита, вдавив его в грудь. Я отклонился в седле, и копье соскользнуло, уйдя вверх. Мне повезло, что оно не уперлось в мою шею. Уже неспособные остановиться, скакун француза и Лиат-Маха столкнулись. Разница в весе сказалась сразу. Бедный Лиат-Маха покачнулся, заваливаясь набок, но, слава богу, не упал. Я оказался прямо напротив француза, который продолжал сжимать копье. Я врезал ему по голове. Он подставил щит, но сила удара была такой, что тот разломился. Лихорадочно пытаясь выхватить свой меч и прикрываясь жалким обломком щита, противник был не в силах остановить мой следующий выпад. Я заметил, что его кольчужный воротник отстегнулся, обнажив низ шеи. Мгновение спустя враг умер. – Ко мне! Ко мне! – раздался невдалеке клич Ричарда. Атакованный французом с булавой, я не мог оглянуться на герцога. В последующей короткой сшибке мне повезло: мой щит чуть не разлетелся в щепы, но все же остался целым. Затем, когда вихрь схватки развел нас с размахивавшим булавой противником, я заметил Ричарда справа от себя. Он наступал, рубя направо и налево, а его жеребец кусал рискнувших подойти вражеских коней. Рядом с герцогом был Фиц-Алдельм. Оказавшиеся поблизости французские рыцари пятились, и я возликовал, хотя бок о бок с герцогом сражался мой враг. И тронул Лиат-Маха, чтобы примкнуть к своим. Слева от Ричарда места не было, поэтому я расположился подле Фиц-Алдельма, левее которого находился герцог. Многие из наших соратников тоже откликнулись на призыв и стали подтягиваться. Мы с громким криком надавили на французов, и они побежали. Стены Шатору становились все ближе. Среди толчеи рыцарей и коней невозможно было понять, как идут дела у наших жандармов, вступили они вообще в бой или нет. Мы одерживаем верх, сказал я себе. Отрежем вражеских рыцарей от их пехоты, и победа наша. Я старался не думать о пене, выступившей по краям рта у Лиат-Маха, и о том, как тяжело ходят его бока. Испуганные вопли достигли моих ушей. Обеспокоенный, так как они доносились сзади, я обернулся. И в ужасе увидел, что десятки французов скачут прямо нам в бок. Как позже стало известно, они откололись от товарищей при первой сшибке. А теперь перестроились и, возглавляемые лично де Барром, устремились на нас, как стая хищных волков.