Надеясь, что он подчинится, я дернул плечом, сбросив кольчугу на тощего. Не готовый к тому, что на него свалится такая тяжесть, он не смог избежать ни падения хауберка себе на ноги, ни моего удара кулаком в лицо. Я врезал настолько сильно, что у него щелкнула челюсть. Пошатнувшись, он сделал шаг назад, и я схватился за его лук. Это была ошибка. Каким-то чудом он продолжал крепко удерживать оружие. Мы сцепились. Я врезал ему снова, с правой и с левой: короткие, но мощные удары в живот. Тощий взревел, как раненый бык, но лук не выпустил. Тогда я потянулся за его кинжалом. Выхватив клинок, я всадил его в живот противнику. Тот повалился наземь, теперь уже со стоном. Я вспомнил про других негодяев, и у меня похолодело внутри. Я упал на свою жертву. Стрела пропела над головой, как раз там, где мгновение назад стоял я. Облегчения я не чувствовал, только бурлящий страх, сознавая, что следующая стрела прошьет меня насквозь. Я перекатился через испускавшего стоны худого, пытаясь закрыться им, как щитом, от выстрелов его приятелей и одновременно – разоружить его. Стрела вонзилась в тощего, пройдя совсем рядом с моей ладонью, сжимавшей теперь его лук. Бедолага взвизгнул, издав такой высокий звук, что у меня заныли зубы. Теперь у меня был лук – хорошо! – но, лихорадочно нашаривая его рукоять, я понимал, что не успеваю. Следующая стрела уже нацеливалась в меня. Она пронзит мою плоть задолго до того, как я смогу наложить свою стрелу, натянуть тетиву и выстрелить. Но смерть с железным жалом не прилетела. Вместо этого я услышал удар, стук, обычно издаваемый врезающимся в кость камнем, и мгновение спустя вопль ярости. Я понятия не имел, в кого попали. Не знал, сколько мерзавцев целятся в меня: один, два или больше. Насмерть перепуганный, надеясь, что Рис смог убежать, я вскочил и завертел головой, одновременно накладывая стрелу на тетиву лука тощего. Снова треск, еще один крик боли. Я в изумлении воззрился на рябого юнца, державшегося за голову. Шагах в пятнадцати за ним гарцевал на месте Рис, заводивший правую руку за плечо, чтобы бросить очередной камень. Этот противник был связан боем, по крайней мере на время. Повернув голову, я увидел толстяка. Стоя шагах в двадцати от меня, он нацеливал стрелу. Клянусь, сердце мое почти выпрыгнуло из груди, так я перепугался. Уверенный, что смерть пришла за мной, я застыл на месте. Что-то прошуршало в воздухе, и толстяк охнул от неожиданности. Я заморгал. Из груди врага торчало оперение стрелы. Подстрелен. Но кем? Толстяк повалился, а я развернулся, торопясь спасти Риса от юнца. Но не успел я прицелиться, как другая стрела вошла моему предполагаемому противнику между лопаток. Рябой рухнул и больше не двигался. За ним я разглядел Риса, бледного, но вроде как целого и невредимого. Никогда в жизни не испытывал я большей радости. – Видел, откуда прилетели те стрелы? – окликнул я мальца. Тот молча указал мне за спину. Покрывшись мурашками – вдруг незримый лучник желал вреда и нам? – я повернулся. Из-за бука выступил высокий человек в капюшоне. В руках он держал могучий боевой лук с натянутой тетивой и стрелой, готовой сорваться с нее. – Их было только трое? – спросил он по-французски. Растерявшись, потому как говорящие на французском люди не встречались нам после выезда из Стригуила, я ответил: – Думаю, что так, друг. – Потом, перейдя на ирландский, сказал: – Рис, ты видел других? – Нет, сэр, – молниеносно отозвался он. Высокий мужчина подошел ближе, обводя цепким взглядом деревья и кустарник под ними. И опустил оружие только тогда, когда удовлетворился осмотром. – Мы с мальчиком обязаны вам жизнью, сэр, – сказал я. – Благодарим вас. Ярко-голубые глаза наблюдали за мной из-под капюшона. – Я сегодня рассчитывал поохотиться на оленя, а не на людей. Знакомая нотка в голосе. Я придвинулся поближе. – Можно ли узнать ваше имя, сэр? – Божьи ноги, ты! – Капюшон откинулся на спину, открыв памятную мне гриву золотисто-рыжих волос. – Как занесло тебя в эти леса, Руфус Ирландец? Лишившись дара речи, я упал на одно колено и склонил голову. Жизнь мне спас не какой-нибудь английский землевладелец, но герцог Ричард собственной персоной. Я-то думал, что он в Аквитании, а герцог стоял передо мной во плоти и крови. Крепкая ладонь опустилась мне на плечо. – Встань. Я поднялся, держа лук. – Спасибо, сир. – Волна эмоций захлестнула меня, и я добавил: – Без вас мы оба были бы уже мертвы. Глаза Ричарда слегка сощурились. – Мальчишка ловко кидается камнями. Он сумел постоять за себя, а вот про тебя я этого сказать не могу. Щеки у меня загорелись, я повесил голову. Добродушный смех. – Я пошутил, Руфус. Против тебя были трое, все с луками. То, что ты еще дышал до моего прибытия, – свидетельство твоей стойкости. – Сир. Я кивнул, чувствуя еще большее смущение. – Сэр! Крик Риса побудил меня взглянуть поверх плеча Ричарда. На краю опушки виднелся еще один человек с натянутым луком. Стрела была нацелена Ричарду в спину. Я уперся плечом в грудь герцога, который ничего не ожидал и не помешал мне оттолкнуть его в сторону. Потеряв равновесие, мы оба упали, я оказался на Ричарде. Тот сердито рявкнул от неожиданности, и в тот же миг надо мной прошелестела стрела. Не думая о собственной безопасности – только о том, что спасший мне жизнь человек не должен погибнуть, – я вскочил. Лук так и остался в моей левой руке, и хотя стрела больше не упиралась в тетиву, я держал ее, прижимая к плечу лука. Торопливо накладывая стрелу на тетиву, я бросил взгляд на лучника и во второй раз за этот день заглянул в глаза собственной смерти. Хрясь! Взвыв от боли, мой противник пошатнулся и попятился. «Да благословит тебя Бог, Рис», – подумал я. Вскинул лук. Прицелился. Спустил тетиву. Это был один из самых удачных выстрелов в моей жизни. Стрела вонзилась лучнику в левый глаз, убив его наповал. Беспокоясь, что тут могут оказаться и другие негодяи, я помог герцогу встать и одолжил у него стрелу. Мы вместе осмотрели поляну. Рис вприпрыжку скакал рядом с нами, сжимая в кулаке новый камень. Вскоре стало ясно, что если и были другие разбойники, то они сбежали. Подоспели лесничие герцога с сворой пыхтящих собак, высунувших алые языки. Появились также около полудюжины рыцарей с оруженосцами. Причина присутствия Ричарда в Англии стала ясна из его разговора с рыцарями. Он снова приехал из Аквитании, чтобы набрать солдат. Дожидаясь одного сеньора с севера, который двигался к побережью, герцог решил скоротать денек с помощью охоты. Ричард велел пустить собак по следу негодяев. Когда лай собак и подбадривающие крики охотников стихли вдали, он снова повернулся ко мне. – Похоже, это я перед тобой в долгу, – сказал он. А потом, посмотрев на Риса, добавил: – И перед тобой, парень. Рис выпятил грудь, как бойцовский петушок. – Любой другой на моем месте поступил бы так же, сир, – сказал я, смущенный. – Во скольких еще схватках довелось тебе участвовать, не считая той, в Уэльсе? – спросил Ричард, пристально глядя на меня. – В одной, сир. Только не стоило спрашивать, с кем я сражался, потому что я воевал против англичан, обороняя наши родовые владения. – А вот я – примерно в тридцати. По большей части стычки и осады, но также одна настоящая битва. Вот что я тебе скажу: далеко не каждый станет рисковать своей жизнью ради другого человека. Для этого требуется редкая отвага. – Ричард протянул руку. – Мы теперь братья. Братья по оружию. Я воззрился на его могучую ладонь. Аккуратно подстриженные ногти. Тонкие светлые волоски на тыльной стороне. На внутренней и на пальцах – мозоли от меча. Без перстней, отмечающих статус. Ладонь воина, а не герцога. О том, что она принадлежит сыну человека, именем которого были захвачены мои родовые земли, я вообще не подумал. – Братья по оружию, сир, – сказал я, улыбаясь от уха до уха. Рыцарь во всем, Ричард подозвал Риса и с полной серьезностью пожал руку и ему. – Божьи ноги, – воскликнул он. Как я уже уяснил, это было одно из любимейших его выражений. – Хочу есть, просто умираю. Ничто так не возбуждает аппетит, как хорошая драка. А вы голодны? – Да, сир, – ответил Рис, опередив меня, и продолжил на своем скверном французском: – Мы сегодня не ели. Руфус сказал, что мы набьем животы в Саутгемптоне. – Это и многое другое вы можете сделать в моем шатре. А пока есть хлеб и сыр, – сказал Ричард со смехом и велел слуге покормить мальчишку. Рис, облизываясь, исчез. Наступил черед неизбежного вопроса, которого я так боялся. – А какое у тебя дело в Саутгемптоне? – спросил герцог, нахмурившись. Робость и немалый страх обуревали меня. Даже если Ричард поверит моим обвинениям, Фиц-Алдельм станет отрицать их, а ведь рыцарь – он, а не я. Я решил, что герцог, по крайней мере до поры, не должен знать о моих планах. Оставался только один выход. – Я приехал, чтобы предложить вам свои услуги, сир, – сказал я. Пронзительные голубые глаза снова впились в меня. – Так я и думал. Графиня Ифа дала тебе разрешение проситься ко мне на службу? Я покачал головой: – Нет, сир. – Опять ты покинул Стригуил без дозволения, – сказал он и хохотнул во весь голос. – Ох уж эти ирландцы! Одни называют их парнями с сильной волей. Другие – твердолобыми упрямцами. Я упал духом, подумав, что придется возвращаться к Ифе, поджав хвост. Разрешить мне присоединиться к отряду, идущему на выручку Аска, – одно дело. Взять меня с собой за море – совсем другое. – А разве тебя не взяли в заложники, чтобы твоя семья в Ирландии хорошо вела себя? – Все мои родные мертвы, сир. – Прежде чем Ричард успел спросить, я добавил, опасаясь, что настоящая причина также побудит его отослать меня: – Чума забрала их. – Печально. Прими мои соболезнования. – Спасибо, сир. – Говоря ложь, я рисковал всем, но все же решил, что не мог выдать правду, не выказав себя подлейшим из предателей. Следовало обманывать его и дальше. – Земли наши были малы, и для меня там ничего не осталось. А у вас на службе, сир, я надеюсь выдвинуться. – Вполне можешь. Я принимаю твое предложение, Руфус. Отныне ты становишься одним из моих оруженосцев.