Она снова кивнула, провожаемая грузином к выходу. Мысли роились медленно, и она никак не могла ухватить хотя бы одну из них. Было безумно жалко питомцев Игоря. Да и самого Громова тоже. Она никогда не видела, чтобы так переживали за животных – до слез и боли в груди. Так переживают за членов семьи или домашних любимцев, когда они оказываются на пороге смерти. Ну уж нет, вот об этом точно думать не стоит. Не думать не получилось. Всю дорогу она то и дело вспоминала измученного тигра и напряженное лицо Игоря. В душе крепла уверенность, что ради своего хвостатого подопечного Громов сделает все и погибнуть ему не даст. Прав был дядя Миша, говоря, что Громова хищники принимают за своего. А он принимал их как равных себе. Уже дома она вспомнила, что интервью опять сорвалось. На сердце похолодело, когда она взяла мобильник и увидела с дюжину звонков от Кузнечика. Сама ведь поставил на беззвучный, когда в цирк пришла! Помимо звонков было еще с десяток сообщений – от обеспокоенного до угрожающего характера. «Рудакова, ты где? В порядке? От тебя уже два часа ни слуху ни духу». «Лера, трубку возьми». «Рудакова, уволю! Ты где?». И дальше в таком духе. Предпоследнее сообщение было отправлено за час до представления, когда она сама мирно сидела в столовой цирка и дремала. «Рудакова, у тебя час, чтобы появиться. Верстка воет, ждут только тебя. Не приедешь – можешь больше не появляться». Последнее смс она открывала с опаской, словно вместо текста ее там поджидала готовая вот-вот взорваться бомба. «С завтрашнего дня у тебя двухнедельный отпуск. В выпуск выдал кое-что из запасов, но интервью все равно за тобой. В следующий номер пустим. И перезвони, наконец, не сожру я тебя». Лера нервно хихикнула. В последнем она очень сильно сомневалась, но все же трясущимися руками нажала кнопку вызова. - Рудакова, какого черта? – возопил Борис Петрович, даже первый гудок не успел пройти. – Ты что себе думаешь вообще? С утра так и не доехала до редакции, потом вообще пропала!.. - Простите, Борис Петрович, я в цирк поехала, но там опять ЧП, у Громова номер сорвался, тигру плохо стало... - Рудакова, не бубни. Поздно уже оправдываться, все равно уже в номер все сдано. Плохо, конечно, что не успели, как бы нас другие не опередили. Хотя Громов этот и с прессой-то почти не общается, Витя его едва уломал... Витя?! - А вы что, знаете директора? – робко поинтересовалась Лера. - Вот доживешь до моих лет – и не таких людей знать будешь. Ладно, Рудакова... Сама как? Отошла от вчера? - Немного. - Так что там с убийством этим? – напористо спросил Кузнечик. Лера вздохнула. - Да не знает никто ничего. Подозревают Громова, потому что он с ней до того поссорился, а там... Следователь разбирается. - А ты? Ты что думаешь, мог он? Она замялась, отошла к окну и вгляделась в ночь. А что она думала? Что вчера, что сегодня он казался ей таким же опасным, как один из тех хищников, с которыми работал. Наверно, потому его кошки так и приняли – он был своим. Так, может, он, как хищник, усмотрел угрозу и уничтожил ее? Внимание на секунду отвлекла желтая машина такси у ее подъезда. Должно быть, соседи на дачу собираются. Везучие, ей бы сейчас на дачу, или просто загород, даже не на море... - Лера, ты там заснула что ли? - Если честно, не знаю. Может, и мог, но по его характеру я бы этого не сказала. Он какой-то... честный что ли, пусть и своенравный. Борис Петрович хмыкнул. - Ладно, иди-ка ты спать, а то по голосу ты мне совсем не нравишься. Потом расскажешь, при встрече, пока давай, отдыхай и готовься. Выйдешь – три шкуры спущу, вот клянусь тебе! Лера кивнула, словно редактор мог ее видеть, потом спохватилась, но Кузнечик уже положил трубку. Лишь отбросив мобильник, раздевшись и встав под душ, она поняла, насколько устала. Помимо содранных ладоней обнаружились еще и синяки на коленях и левом бедре. Сине-лиловые ссадины ощутимо болели, и надежда оставалась только на йодовую сеточку. Кое-как она доковыляла до кухни, где заварила себе какао, и устроилась на стуле, забросив ноги на подоконник. Стало немного легче и спокойнее. Она вообще успокаивалась, когда пила какао. Ни сок, ни чай, ни кофе, ни тем более алкоголь такого же чувства не вызывали – только какао. Напиток детства, как говорила мама – в том самом далеком детстве. Хотя какое теперь какао, так, видимость одна да название. Мама тоже любила какао. Заваривала две чашки на ночь – себе и Лере, закутывала дочь в одеяло, садилась рядом с дымящейся кружкой в руках, и так им было хорошо!.. Лера грустно улыбнулась в пустоту. Жаль, что не может быть всегда все хорошо, эдакая бесконечная белая полоса и никаких черных. Похоже, сейчас в ее жизни началась именно черная. Вопросы Кузнечика поставили ее в тупик. Ну не верилось ей, что во всем виноват Громов, пусть хоть все доказательства против него. Не тот человек. А с другой стороны, его же не было в цирке, когда ее толкнули под машину. И о допросе она знает только с его слов. Да и доказательства все – пустые слова. Ничего конкретного, только слухи и сплетни. Ну были они женаты, разошлись, и что? Не убивают ведь за это. Или убивают? Чувствуя, как начинает болеть голова, а глаза слипаются, она быстро вымыла кружку и ушла в спальню, в который раз повторив себе, что ее это не касается. У нее вообще отпуск, можно расслабиться, а об интервью подумать ближе к делу, когда все уляжется. Да, пожалуй, так и надо сделать. С этой мыслью, полностью в ней уверившись, она выключила лампу и забралась в постель. Такси у подъезда ожило, едва свет в ее квартире погас. Человек взглянул на темные окна и улыбнулся. Нельзя оставлять ее без присмотра, если она вдруг вспомнит... Проследить за ней оказалось не так уже трудно. Хлопнув водителя по плечу, он назвал адрес и расслабленно откинулся на сидении. Глава восьмая Следующим утром он почти не удивился, увидев Леру. И Степан Семеныч тоже не удивился, уже привычно выписывая ей пропуск и справляясь о ее самочувствии. Игорь прислушивался к ее ответу, тщетно пытаясь различить хоть что-то. Раньше Степан Семеныч такой заботой не горел, да и видно было, что Лера что-то не договаривает. Не просто она упала, ой не просто. Выйти из укрытия все же пришлось – туда он забился, едва ее увидел. - Степан Семеныч, вы Ларису не видели, ее там ищут вовсю?.. – издалека начал он, подходя ближе. Лера при виде него стала похожа на перепуганного суриката в дозоре, и Игорь с трудом удержался от смеха. – Валерия? Не думал вас сегодня увидеть. - Здравствуйте, – пролепетала Лера, нервно тиская в руках сумку. – Мне бы с вами поговорить. Он кивнул и пошел по коридору, не сомневаясь, что она идет за ним. Лера начинала узнавать эти коридоры, без труда определив, куда ее ведут, когда позади осталась дверь в директорский кабинет. Впереди замаячил знакомый красный занавес. Выйдя на арену, Игорь обогнул ее и сел на бортик спиной к рядам сидений, похлопав по месту рядом. Лера осторожно села – ей все казалось, что ее привели на казнь. - Игорь Андреевич, вы только не обижайтесь... - Просто Игорь. - Что? - Просто Игорь, – повторил он. – И давай на «ты», обоим проще будет. - Ладно... – вконец растерялась Лера. Пока она снова собиралась с мыслями, Громов наблюдал за ней, что уверенности тоже не придавало. – Игорь, мне нужно знать, только честно... Давай начистоту, хорошо? Так вот... - Нет, это не я, – резко ответил Игорь, прервав ее. Лера захлопала глазами. – Я тебе уже говорил – Настю я не убивал. - Где ты был вчера утром?