- Ладно, я вроде помню, где... Сама-то как? – он прошел к дальним шкафам с книгами и сунул руку в одну из полок. – Ни во что больше не впуталась со своей работой? Может, убить кто грозился, похищал, выкуп требовал? - Разочарую – нет, не впуталась. Господи, и что она в нем только нашла?! Он был какой-то грязный, словно по канаве на карачках полз, неприятный, небритый. А еще от него несло алкоголем и сигаретами, хотя он никогда в жизни не курил. Последние наблюдения заставили ее злорадно улыбнуться про себя. Видимо, не все у него было схвачено так, как хотелось бы. - Ой, Лерк, дура ты, – как ни в чем не бывало сообщил ей Никита. – Ни себя не бережешь, ни близких своих. Ты думаешь, почему у тебя семьи нет? Почему тебя замуж никто не зовет? Да потому что ты в душе одиночка и эгоистка, тебе никто, кроме себя и работы этой, не нужен, – он перешел к другой полке. – Возьми меня. Вот был я рядом, ты же не ценила ведь! Все о работе своей и думала, а обо мне? Ты хоть раз обо мне вспомнила? Может, встретила с работы как-то по-особому? Съездить куда-нибудь предложила, а не о расследованиях своих все время трезвонила? Извините... все время?! А кто по вечерам гнал ее в сторону, потому что хотел отдохнуть от «напряженной» работы? Кому требовалось личное пространство, потому что на работе он то и дело сталкивается с неадекватными людьми, и ему нужно хоть чуть-чуть побыть в одиночестве? - Пошел вон. - Вот видишь? Даже сейчас и то гонишь. Вот поэтому, Лерк, я от тебя и ушел, – он помахал перед ее носом найденным ежедневником. – Ты мне скажи только – тебе ничуть не жаль? Что я тебя бросил? Она расхохоталась, да так, что аж слезы на глазах выступили. Так вот чего он пришел, самолюбие потешить! Ждешь, что буду просить вернуться? Не дождешься! - Во-первых, это я тебя выгнала, – напомнила Лера. У Ника дернулся глаз. – Тебя никогда не интересовали мои трудности, ты предпочитал валить все на мою работу, и этот случай не стал исключением. Конечно, ведь я такая непутевая, что даже в убийство сумела влезть! Так вот, может, я и непутевая, но, по крайней мере, я не прячу голову в песок, как последний трус на земле. Думаю, не надо говорить, кого я имею в виду? - Ты... да ты... – Ник поперхнулся собственным возмущением, надувшись как индюк. – Ты пожалеешь о своих словах, я тебе обещаю! Не на того напала! - Еще одна угроза в ее адрес – и ты проедешь носом по всей лестнице в подъезде, – пообещал за его спиной Игорь – в пылу спора Лера даже не услышала, как он вошел. Никита прыжком обернулся, окинул взглядом фигуру дрессировщика, занявшую почти всю дверную раму. - Повторять в третий раз я не буду, Ник, – заверила его Лера. – Пошел вон. А насчет твоего вопроса – нет, не жалею. И уверена, что нет такой женщины, которая будет жалеть, что ушла от такого ничтожества, как ты. Никита яростно засопел, быстро глянул на Игоря, явно прикидывая силы, потом снова обернулся к ней, хотел что-то сказать, но в последний момент все же передумал и юркнул под рукой дрессировщика в коридор. Лера неторопливо прошла следом. Свои ботинки Ник даже зашнуровывать не стал, предпочтя как можно скорее покинуть негостеприимный дом. В дверях он чуть не упал, наступив на один шнурок, и Лера не удержалась от смешка. - Слушай, чуть не забыла. – Ник медленно обернулся, и она увидела, как он покраснел от унижения и задетой гордости. – Ты же когда вещи собирал, плохо следы замел, а у меня вчера в квартиру влезли. Я на кухню захожу, а там наша с тобой фотография среди вещей валяется, она на полке стояла, ты забыл. Как бы убийца на тебя теперь не вышел, Ник. Я бы на твоем месте из города-то бежала. Никита побелел как полотно, схватился затрясшейся рукой за перила и опрометью кинулся вниз по лестнице. Уже закрывая дверь, Лера услышала, как где-то внизу раздался глухой стук удара и отборная ругань перепуганного менеджера по продажам, и расхохоталась. Эх, все же надо было шнурки завязывать, так хоть от погони уходить легче. Когда она вернулась в кухню, Игорь заканчивал раскладывать продукты в холодильник. - Ты как с ним связалась вообще? – спросил он, едва она села за стол. Лера откинулась на спинку и пристально вгляделась в мужчину. - А это важно? Ухаживал красиво, вот и связалась. Она заметила, как едва уловимо напряглись его плечи. С грохотом поставив на плиту сковородку, Игорь прыснул на нее масло и выложил блинчики. - Не важно, но ты же спрашивала про Настю... - Уходи, пожалуйста. Он обернулся, опершись спиной о столешницу. - Что? - Игорь, уходи, – повторила Лера. – Мне нужно побыть одной, подумать. - Я тебя одну тут не оставлю. - Со мной ничего не случится! Пожалуйста, уйди, я тебя прошу! Игорь нахмурился, и под его взглядом Лера отвернулась. Он молча вышел в коридор, подхватил в руки куртку и ушел, хлопнув дверью. Глава двадцать вторая Подумать... О чем на этот раз ей надо подумать? Да пропади оно все пропадом, если он скажет, что хоть когда-то смог понять, о чем женщина может столько думать! Это же что-то неслыханное! Выперла! Просто выгнала взашей, как нашкодившего мальчишку. Еще вчера он был уверен, что все хорошо – несмотря на двойное убийство и прочую дрянь, что творилась в его жизни. А сегодня, когда на ее пороге он увидел этого Никиту, уверенность, словно по волшебству, испарилась. Что, если она решила, что он ничем не лучше него? Такой же никчемный, ни на что негодный эгоист, который будет жужжать у нее над ухом, сетовать на свою жизнь и плевать на ее проблемы с высокой колокольни? Он доехал до своего холостяцкого жилища, толком не заметив дороги, в полной темноте прошел сразу в спальню и рухнул на кровать, глядя в потолок. Спать не хотелось, двигаться тоже. Просто лежать и – хорошо бы – ни о чем не думать, да только мысли так и лезли в голову. Нет, надо отвлечься. От Леры, от родителей, от работы, от всего. Когда он только-только успокоил себя этой мыслью, зазвонил телефон. - Ген, я тебя убью, – пообещал Игорь, подняв трубку. Геннадий фыркнул. - Кто тебя тогда спасать будет? Молчишь? Вот и молчи. Я к тебе вообще-то с новостями. - Что, мне еще что-то собираются пришить? Ограбил продуктовый ларек или угнал велосипед? - Я смотрю, кто-то не в настроении, да? С Валерией Сергеевной поссорились? – насмешливо протянул Гена. Громов гневно засопел. – Ладно, только не бесись, а то я прям через телефон чувствую, как ты закипаешь. Я что звоню, с Зельницким разговаривал. Пришли результаты по твоему реквизиту – поводки, ошейники. Все, как и ожидалось – на одном кожа Насти, твои отпечатки, но слегка стертые. Егор Ильич согласился, что кто угодно мог взять этот ошейник в перчатках, поэтому ты пока все еще под подпиской, а не в камере. - Ну спасибо, утешил, – усмехнулся Игорь. – Лучше б ты сказал, что он убийцу нашел. - Чего нет, того нет, – ехидно отозвался Гена. – Кстати, вы там с Лерой поменьше высовывайтесь, а то я тут краем уха слышал, вы свое расследование затеяли. Лучше друг за другом следите, чтобы не ввязались ни во что. - Да мы только этим и занимаемся... - Ага, конечно, так я тебе и поверил. Короче, я предупредил, если вдруг что, звони. Только не в шесть утра и даже не в семь. Пожелав ему наконец-то выспаться, повеселевший Игорь отключился. Что мы в итоге имеем: пара возможных мотивов, два трупа и он как единственный подозреваемый. Негусто. Впору повеситься. Интересно, у него еще есть веревка и мыло?.. Один мотив, скорее всего, уже отпадал – конкуренция. Если кто-то в цирке куплен, то этот человек невероятно ловко это скрывает. А если это личное, как предположил Корнеев? Тогда всплывает второй мотив, вот только легче от этого не становится. Кому он мог перейти дорогу, Игорь не знал. Он не ввязывался в конфликты – насколько это было возможно с его взрывным характером, старался не лезть не в свои дела и все равно где-то оказался не на своем месте. Утром, вопреки его ожиданиям, Лера встретила его улыбкой. Не переставая шутить всю дорогу до цирка, она расспрашивала его о родителях и его детстве, а он, вконец растерянный, не мог взять в толк, что же такого она себе надумала? Все свои догадки на этот счет пришлось отложить в долгий ящик, стоило им войти в цирк. Первое, что сразу же бросилось в глаза – портрет Насти с траурной черной ленточкой на уголке и несколько букетов ярко-красных роз. Пока Лера недоумевала, Игорь тихонько чертыхался себе под нос. Похороны должен был устраивать дядя Миша. И если туда Игорь себя заставить прийти не смог, то от поминок было никуда не деться – разгар рабочего дня, полный цирк народу, наверняка уже и в столовой все приготовили... К чему он точно не был готов, так это к встретившему его на пороге портрету бывшей жены. За всем произошедшим у него почти не было времени ни то, что погоревать, а даже просто подумать о том, что ее больше нет. Поверить в это, осознать, прочувствовать. А сейчас вдруг навалилась такая усталость, что он едва на ногах стоял. - Ты не говорил, что сегодня панихида, – укоризненно прошептала Лера, когда они вошли в столовую, полную артистов. Громов пожал плечами. - Прости, не до того было, сначала Дэн, потом еще родители приехали... Они подошли к сдвинутым столам, где Виктор Василич как раз наполнял стаканы легким винным напитком. Игорь вручил пластмассовый стаканчик Лере, взял в руки другой и отошел к занавешенному окну. От нечего делать она начала разглядывать пришедших попрощаться артистов. Несколько девушек, не скрываясь, плакали, стоя напротив Настиного портрета. Виктор Василич разговаривал с мужчиной в возрасте – Лера его уже видела, он был ведущим. Знакомый ей ветеринар общался с Ларисой, которая то и дело бросала на Громова быстрые взгляды. Пару раз перепало и самой Лере, причем артистка одарила ее таким красноречивым взором, что хотелось провалиться сквозь землю и спрятаться там до поры до времени. - Родители приедут после обеда, – сообщил ей Игорь. Она молча кивнула. Думать еще и об этом сейчас не хотелось – мысли были заняты Ларисой и неясными подозрениями. Рядом с ними остановился дядя Миша, горестно покачал головой и залпом осушил почти весь свой стакан. - Там Витя речь собирается толкать, меня на еще одну не хватит уже... ой, тяжело это все, тяжело. Мы на кладбище сегодня все никак успокоиться не могли, девочки рыдали, еле их увели. Еще и поклонники как-то прознали, пришли, цветами всю могилку обложили... Он как-то задушено всхлипнул, но сдержался. Дрессировщик промолчал. Заметив, что к поставленному в дальнем углу микрофону направляется Виктор Василич, Лера тронула грузина за плечо. Игорь поймал ее руку и осторожно сжал. - Друзья мои, я... – директор закашлялся, сглотнул. – Если честно, я не знаю, что сказать... Все вы знали Настеньку, как прекрасного, отзывчивого человека, вы с ней вместе работали, дружили, общались, и восполнить эту утрату ни нам с вами, ни нашему цирку и зрителям никогда не удастся. Кому-то Настя была просто знакомой, другим – другом и коллегой, кому-то – возлюбленной и женой, – на этих словах все дружно оглянулись на Громова, и он с трудом удержался от того, чтобы поморщиться, – а кому-то – почти что дочерью. Она всегда была и навсегда останется членом нашей семьи. Помните ее и никогда не забывайте, ее доброту, ее отзывчивость и ее к вам любовь. Виктор Василич торопливо стер побежавшую по щеке слезу и отошел от микрофона. Михаил рядом с Лерой тяжело вздохнул и вдруг начал пробираться сквозь толпу.