Наконец принцесса приходит к какому-то заключению и начинает подготавливать станок для нового гобелена. Я встаю с кушетки и подхожу поближе, заглядывая ей через плечо. Ее изящные пальчики порхают над станком – от одного конца к другому, – и уже через несколько минут нижняя часть гобелена готова. Я еще никогда не видела, чтобы кто-то ткал быстрее меня, но она работает так ловко и непринужденно, будто ткацкий станок – продолжение ее самой. – Узнаете ее? – тихо спрашивает принцесса. Я наклоняюсь, чтобы получше рассмотреть гобелен… и ахаю от изумления. Madre di Luna. На нем изображена девушка с длинными вьющимися волосами, темными глазами и бровями. Она держит сияющий драгоценный камень, вставленный в браслет. Это я с Эстрейей в руках. Принцесса Тамайя медленно поворачивается на стуле и испытующе смотрит на меня. – Ну-ну, кондеса. А вы гораздо более амбициозны, чем я думала. Ищете Эстрейю, не так ли? Хотите отомстить лаксанцам. Именно это мы и планируем. Я испуганно отшатываюсь. – Как… как… Принцесса Тамайя хитро улыбается и встает из-за станка. – Я пользовалась популярностью на праздниках. Очень полезная способность, не правда ли? Конечно, никому не нравилось, если на гобелене оказывались они сами, но зато все были не прочь посмеяться над кем-нибудь другим. Она прочитала мои мысли – мои тайные желания – и изобразила их. – Объясните, как это работает, – требую я. – В подробностях. Принцесса изящно приподнимает бровь, поигрывая ткацкой иглой. – Ну уж нет. Скажу лишь одно: здесь нет того, что вы ищете. – Я догадалась. Принцесса Тамайя задумчиво касается подбородка. – Почти не сомневаюсь: вы понятия не имеете, что представляет собой Эстрейя на самом деле. – Уж я-то знаю, – вкрадчиво отвечаю я. – Это оружие. Напомню, что я видела их собственными глазами. – И тем не менее вы все равно пришли искать сокровище. Знаете, кто они – эти призраки, кондеса? – Нет. А разве это важно? – Важно. Потому что они – лаксанцы. Ваш народ четыре сотни лет принуждал лаксанских рудокопов добывать серебряную руду из гор, – полушепотом говорит она и с горечью продолжает: – Мужчины, женщины, дети веками умирали, чтобы удовлетворить ненасытную жадность иллюстрийцев, мечтавших набить карманы драгоценным металлом. Это их души заперты внутри Эстрейи. Вы хотите использовать наш народ, кондеса. Так же как ваши предки. Земля уходит из-под ног, и я цепенею от ужаса. Мне никогда не говорили об этом. Но что еще хуже, мне даже в голову не приходило поинтересоваться происхождением Эстрейи. – На самом деле я здесь именно из-за нее, – беззаботно добавляет Тамайя. – Хотела украсть. Я ахаю от удивления: можно было ожидать чего угодно, но только не этого. – Вы пытались украсть Эстрейю? ¿Por qué?[52] Принцесса Тамайя собирается ответить, но внезапно замирает. Прищурившись, она наклоняет голову и прислушивается. Я ничего не слышу, но тем не менее она решительно направляется к закрытому окну. Она явно делала это не раз: деревянные ставни с легкостью поддаются и открываются вверх, и Тамайя с тревогой вглядывается в ночную тьму. – Мне показалось, я слышала крик, – говорит она. – Наверное, вам нужно уйти, кондеса. – Ни за что. Я не уйду, пока вы не расскажете мне об Эстрейе. – Думаю, вам сейчас важнее быть в другом месте. В подземелье есть несколько заключенных, которые не доживут до утра. Наверное, она имеет в виду лаксанских журналистов, которые встретились с Атоком и были навечно искалечены жрецом. – И что? – спрашиваю я. – Вы хотите, чтобы я их отпустила? – Да, – решительно отвечает принцесса и мягко касается моей руки. – Там есть и иллюстрийцы. Аток велел казнить их, кондеса. Я сглатываю и отвожу взгляд. Я не могу так рисковать. Если нас поймают, моя миссия будет провалена. – Откуда вы знаете о пленниках? И тут меня осеняет: ей сообщил один из ее шпионов. Может быть, даже сам Эль Лобо. И теперь она просит помочь ему. Ведь он – спаситель всех и вся. «Кроме Аны», – с горечью думаю я. Очевидно, он планирует выпустить заключенных. – Решать вам, – говорит Тамайя. – В любом случае на сегодня наш разговор окончен. Fue un placer, Condesa[53]. Принцесса недвусмысленно выпроваживает меня, но мне не терпится задать еще один вопрос. – А вы не хотите сбежать? Я могу помочь открыть замок… При всей ее открытости принцесса Тамайя кажется очень осторожной. Но сейчас, когда она смотрит на меня таким серьезным взглядом, я почти осязаемо ощущаю искренность ее слов. – Я ценю вашу доброту, – она переходит на шепот. – Но я не могу убежать от этого. Я не буду бежать от своего брата. – Но… Она достает мой меч из-под койки и мягко подталкивает меня к двери. – Помните, это ваш выбор – помогать ему или нет. Но это будет чрезвычайно полезно для вашего характера. Я не считаю, что мой характер требует улучшений, но все же позволяю выставить себя за дверь, на темную винтовую лестницу. Мои шерстяные муравьи снова влезают в замочную скважину, и, когда замок щелкает за моей спиной еще раз, я в очередной раз думаю о том, что делаю колоссальную ошибку, оставляя принцессу в заточении. Глава семнадцатая ДОБРАВШИСЬ ДО ПОСЛЕДНЕЙ ступеньки, я понимаю, что приняла правильное решение. Эль Лобо не смог спасти Ану, но он сделал все возможное, чтобы освободить иллюстрийцев, пойманных вместе с ней. Я не смогла спасти ни Ану, ни Софию, но теперь у меня есть другая возможность помочь своему народу. Это рискованно, но я больше не хочу видеть, как умирают дорогие мне люди, пока я бездействую. Кто знает, что ожидает узников в подземельях замка? Аток вполне может отдать их на растерзание Сайре, и тот пустит в ход убийственную кровяную магию. Я крадусь по саду, то и дело скрываясь от дозорных за высокими кустарниками. Пригнувшись, я быстро перебегаю открытый участок и проникаю в замок через боковой вход. Благодаря Руми я теперь знаю другой путь в подземелья – в обход главных коридоров. Второй вход располагается с противоположной стороны вестибюля замка. Сначала надо пройти по короткому коридору, а потом спуститься по длинной лестнице, которая скрывается за железной дверью. Бесшумно пересекаю комнату, то и дело оглядываясь через плечо в поисках признаков движения. Добравшись до коридора, прижимаюсь к стене: перед дверью должен дежурить еще один стражник. Я права. Часовой действительно на посту. Только он не стоит, а лежит на полу, завалившись на бок. Его нога подпирает открытую дверь. Из разбитого черепа льется кровь. Кажется, Эль Лобо уже постарался. Осторожно переступаю через тело и открываю дверь. Преодолев половину каменной лестницы, останавливаюсь и прислушиваюсь. Внизу идет драка. В мерцающем свете единственного горящего факела мелькают чьи-то тени. Я прячусь в полумраке и напряженно слушаю. Это двое мужчин. Беззвучно спускаюсь дальше и наконец попадаю в большое подземелье. Вдоль одной из стен тянется длинный ряд камер. Я не могу различить лица заключенных; вижу лишь по два силуэта в каждой клетке. В одной из камер точно должны быть лаксанские журналисты. Остальные четверо – наверное, иллюстрийцы, о которых говорила принцесса Тамайя. Раздается громкий свист: сегодня Эль Лобо орудует пращой. Затем – треск костей. Я прячусь в темном углу под лестницей. Воздух наполняется запахами крови и пота. И тут появляется победитель. Эль Лобо. В голове роятся вопросы. Откуда он знает о заключенных? У него есть шпион в замке? Madre di Luna, а вдруг он присутствовал в зале вместе со мной и тоже наблюдал издевательства над журналистами? У меня возникает еще один вопрос, и по спине пробегают мурашки. Может, разбойник работает во дворце? Хуан Карлос? Он стоял снаружи у дверей в тронный зал, когда лаксанцам выносили приговор. Он должен был видеть, как они входили и как искалеченых и окровавленных журналистов выволокли из зала – уже без рук. Но у меня больше нет времени думать о личности таинственного человека в черном. Эль Лобо снимает ключ с гвоздя и открывает одну из камер. В мерцающем свете я вижу, как оттуда выбираются двое заключенных. У них нет кистей рук: это лаксанские журналисты. Один из них всхлипывает, громко мыча. На подбородке – запекшаяся кровь. Это ему отрезали язык. Эль Лобо мягко опускает руку на плечо узнику. – Нам нужно торопиться, – говорит он низким голосом с характерным акцентом. – Хватит плакать, лучше помогите мне вытащить вас отсюда. Более низкий лаксанец помогает другу дойти до лестницы. Остальные пленники хватаются за прутья решеток, тянут руки и неистово машут разбойнику. Я вглядываюсь в полумрак и узнаю белые одежды моих сородичей. Разбойник бросает их здесь. Он помог только лаксанцам. Что ж, его выбор говорит о многом. Значит, он один из них? Крепко сжимаю кулаки. Он еще совсем рядом; ему ничего не стоит спасти остальных. Один из иллюстрийцев так крепко сжимает прутья решетки, что его костяшки приобретают мертвенно-белый оттенок. Его туника и штаны перепачканы грязью. – Лобо, – шепчет он. – Por favor. Человек в черном подталкивает журналистов к лестнице и окидывает взглядом оставшихся узников. Во рту пересыхает. Он медлит еще немного, но потом хватает со стены ключи и начинает открывать одну дверь за другой. Забегая внутрь, он помогает иллюстрийцам встать. Все они сильно истощены; лица осунулись, скулы торчат, под глазами темные круги. – Почему ты все же помог нам? – шепчет одна из узниц. Она настолько ослабела, что Эль Лобо приходится взять ее на руки. – Никому не пожелал бы такой участи, – хрипло отвечает он. – Остальные – бегом вверх по лестнице. Живо! Иллюстрийцы бросаются прочь, и я следую за ними. Сердце колотится как сумасшедшее. А как я бы поступила на его месте? Кого я предпочла бы спасти – только своих или лаксанцев тоже? Боюсь честно признаться. И очень надеюсь, что поступила бы так же. Эль Лобо ведет их к тому же боковому выходу, через который я попала в подземелье. Осторожно помогает женщине встать на ноги. Достав меч из ножен, он пытается открыть дверь, но по ту сторону лежит мертвый стражник. Разбойник оттаскивает часового в сторону и подает знак последовать за ним. Узники направляются прямиком в сад. Сейчас мы прямо под моим балконом. Запрокинув голову, я замечаю силуэт шерстяной анаконды. Она переползает через перила балкона, но я тихонько присвистываю и мотаю головой. Прошипев что-то в ответ, змея послушно возвращается в комнату. Эль Лобо уводит заключенных вглубь сада. Я иду за ними… и цепенею. Из-за толстых стволов бутылочных деревьев появляются шесть человек в мантиях. У каждого в руках по длинному тонкому мечу. Прислужники жреца. Шестеро против Эль Лобо и ослабших узников. Глаза застилает красная пелена. Выхватываю меч из ножен. Не раздумывая бросаюсь на ближайшего шпиона Сайры. Он успевает обернуться и отразить прямой удар, но мне удается ранить его в бок. Эль Лобо круто разворачивается, и освобожденные узники испуганно прячутся у него за спиной. Он делает шаг вперед, обнажая меч.