Лука потряс руками, пытаясь восстановить кровообращение. Он слышал шаги наверху, крики снаружи. Он должен выбраться из этого проклятого подвала. Если бы только он мог заставить свои ноги двигаться. — Если придется, я буду держать его в своих гребаных зубах. Этот ублюдок наверху с Габриэль, и он чертовски одержим ею. Не представляю, что он будет делать теперь, когда она знает, что он связан с Гарсией. Он замолчал, услышав выстрелы. Шум. Крик. — Черт. Это привлечет полицию. Мы должны вытащить Габриэль отсюда. Пошли. Лука стиснул зубы и, пошатываясь, побрел по ковру к лестнице. Заставив свои пальцы обхватить перила, он поднялся на первую ступеньку. Огонь пронзал его ребра, пот стекал в открытые раны, боль была такой сильной, что он едва мог дышать. Христос. Как, черт возьми, он доберется до вершины? Он почувствовал плечо Паоло под своим. Не говоря ни слова, Паоло наполовину потащил, наполовину понес Луку вверх по лестнице, его худое тело согнулось под тяжестью тела Луки. Хороший парень. Сегодня Паоло действительно проявил себя. Если Лука выберется отсюда живым, он сделает Паоло своим помощником. Назначит его ответственным за замки. Парень также был довольно сильный. Он мог бы даже стать телохранителем Габриэль. Как будто этому суждено случиться. С помощью Паоло Лука преодолел последние несколько ступенек, борясь с волной головокружения, когда они достигли вершины. Чертовы наркоторговцы снова разрушают его жизнь. Когда он выберется отсюда, то отправится на рейд, чтобы очистить этот проклятый город. Паоло толкнул дверь на кухню, и пуля просвистела над его плечом, попав в стену лестничной клетки. — Отойдите, мистер Риццоли! — Заслонив собой тело Луки, Паоло поднял пистолет и наугад выстрелил в дверь. Тишина. Лука приоткрыл дверь и увидел полицейского в форме, лежащего лицом вниз на полу. — Хороший выстрел, малой. — Я застрелил полицейского. — Паоло в ужасе уставился на него. Затем его лицо нахмурилось. — Как я выстрелил ему в затылок? — Ты этого и не сделал, — сказал Фрэнки с порога кухни. — Но ты попал по кухне. — А где Габриэль? — у Луки не было времени на разговоры. Ему, словно воздух, нужно было найти Габриэль. — Я ее не видел, — сказал Фрэнки. — Нам надо выбираться отсюда. Салли Джи сообщил о копах всего в нескольких минутах езды, — Я не уйду без нее. — Лука покачал головой. * * * — Ты убил Дэвида, — Габриэль в ужасе уставилась на Джеффа, и ужасающий образ Дэвида, свисающего с перил, вызвал у нее приступ тошноты. — Он уже забрал тебя, — сказал Джефф. — Я не мог позволить ему отнять у меня и мой бизнес. Словно прорвав плотину, гнев хлынул из нее неистовыми волнами, потрясая ее до глубины души. Он убил Дэвида, предал их обоих. А потом он осмелился утешать ее, когда был причиной ее боли. Он прикасался к ней руками, навсегда запятнанными кровью Дэвида и кровью ее еще не родившегося ребенка. — Ты больной, извращенный, гребаный ублюдок, — закричала она, когда ее зрение покраснело от ярости. — Слава богу, в тот день именно Дэвид пригласил меня. Он любил тебя, как брата, доверял тебе. И ты забрал его жизнь. — Брат не крадет женщину своего друга, — прорычал Джефф. — Не слушает месяцами, как он говорит о ней, а потом приглашает ее на свидание в тот самый день, когда узнает, что его брат намерен это сделать. Он не пытается арестовать брата за то, что тот немного подрабатывает на стороне. Это уже не братские узы и не дружба. И он заплатил за это. — Какой ценой? — Она сделала маленький шаг к двери, опасаясь человека, который так бесцеремонно отнесся к убийству своего лучшего друга. Почему она никогда не видела монстра, скрытого под его мягким очарованием? — Попасть в тюрьму — это цена. Получить несколько синяков после драки — это цена. Ты не просто убил его, ты зарезал его в доме, который мы покупали вместе — в доме, где тебя всегда принимали как друга. Она сделала еще один шаг, ее взгляд переместился на его руку, небрежно свисающую с комода. Его пальцы опустились слишком далеко. Без сомнения, у него в комоде лежал пистолет, и, если она не возьмет себя в руки и не прикусит язык, он убьет ее так же легко, как убил Дэвида. — Вечно этот чертов друг, — пробормотал он. — Я думал, когда Дэвид уйдет, мы наконец будем вместе. Но нет. Ты должна была пойти и раздвинуть ноги для этого гребаного гангстера. Его лицо стало уродливым, красивые черты скривились в хмурой гримасе. — Вечно вмешивающего в мои дела. Всегда находящегося в неподходящем месте и в неподходящее время. Я нанял албанцев, чтобы напугать тебя, а когда пришел присмотреть за тобой, он был там, черт возьми. Но он получил свою расплату. Я убил его друга в качестве предупреждения, и сегодня ночью я прикончу и его. Сердце Габриэль сжалось в груди. После смерти Дэвида, она снова и снова представляла себе этот момент. Удовлетворение от того, что наконец-то получит ответы. Освобождение, которое она получит, выплеснув свой гнев и боль. Облегчение, которое она почувствует, когда нажмет на курок. Но она не чувствовала ничего подобного, и у нее не было желания стать таким чудовищем, каким был он, и провести жизнь, которую она только начала жить, в тюрьме. Вместо этого горе схватило ее за горло. Ей было больно, что Дэвид умер, зная, что его самый близкий друг предал его, и что Джефф позволил ревности, жадности и гневу уничтожить его таким ужасным, извращенным способом. — Я всегда хотел быть с тобой, — с горечью сказал Джефф. Ее руки сжались в кулаки, и она с трудом выдавила слова из комка в горле. — Я была беременна. Три месяца. Мы планировали рассказать об этом тебе в выходные. Мы были так взволнованы. Дэвид купил твое любимое шампанское. Я собиралась испечь торт и написать на нем «Дядя Джефф». Потом он умер, и травма была слишком сильной. У меня случился выкидыш. Ты отнял у меня их обоих. Ты забрал все. Его лицо разгладилось, превратившись в бесстрастную маску. — Мне очень жаль, — сказал он таким же пустым голосом, как и его безэмоцианальное лицо. — На самом деле. Но именно это и происходит, когда ты делаешь неправильный выбор. И ты сделала еще один неправильный выбор, когда предпочла этого бандита мне. — Нет, это ты меня прости. — Теперь она была всего в нескольких шагах от двери, но, переступив порог, попадет прямо на линию его огня. — Даже после того, как ты забрал все, я нашла то, чего у тебя никогда не будет. Любовь. — Любовь? — горько усмехнулся он. — Посмотри, что дала мне любовь. Друга, который предал меня. Женщину, которая отвергла меня. Все, что у меня сейчас есть — это жизнь, которую я создал из пепла. Я не могу позволить тебе забрать это у меня, Габи. Это все, что у меня осталось. Он вытащил из комода пистолет, и мир замер. * * * — Сейчас! — крикнул Фрэнки, пиная дверь. Собрав последние силы, Лука бросился внутрь. Он мгновенно оценил эту сцену. Джефф. Пистолет. Габриэль. Он бросился между ними как раз в тот момент, когда выстрел расколол воздух. Боль пронзила его грудь, и он рухнул на землю. Блядь. Только не снова. Двадцать девятая Рай. Он должен быть в Раю. В Раю были ангелы. Ангелы с прекрасными улыбками. Лука не мог вспомнить, когда в последний раз женщина улыбалась ему так, как сейчас улыбался ангел на соседней кровати. Ну, кроме Габриэль. Но она чувствовала себя несчастной в машине скорой помощи по дороге в больницу и еще более несчастной, когда сотрудники отделения неотложной помощи увезли его в операционную. Улыбнется ли она теперь, когда он окажется в Раю? Его рука скользнула к груди, где врачи и медсестры прикрепили различные трубки и провода под его отвратительным халатом в попытке спасти его. Он пытался объяснить, что не может поддерживать la bella figura (итал. — хорошее впечатление), когда его боксеры выставлены на всеобщее обозрение, и ему нужно что-то более соответствующее его достоинству, чем больничный халат. Даже Габриэль согласилась. Ее лицо было мокрым от слез, когда с него сняли брюки и накинули халат. Он хотел бы увидеть ее улыбку в последний раз. Он также хотел бы умереть в своей одежде. Скучаю по тебе. Он моргнул, чтобы прояснить зрение, и сфокусировал взгляд на ангеле, который сидел на больничной койке в другом конце комнаты. Ее глаза были голубыми, как бесконечное небо, а волосы — золотыми от солнечного света, струившегося как сквозь витражи церкви его матери. Должно быть, кто-то замолвил за него словечко у Жемчужных Врат, потому что это было бы его заслугой, если только он провел на исповеди целый год. — Devo essere morto ed ora mi trovo in paradiso perchè é proprio un angelo quello che vedo di fronte a me (итал. — я должно быть мертв, и теперь нахожусь в раю, потому что перед собой я определено вижу ангела). Он услышал шепот голосов, а затем улыбка ангела стала шире. — Твоя мать на телефоне. Она сказала, что я должна позвонить, как только ты проснешься. Она услышала тебя и говорит, что это примерно переводится как: «я умер и попал на небеса. Я вижу ангела». Она уже в пути, и принесет тебе что-нибудь поесть. Я думаю, она также сердится, что тебя снова подстрелили, но я не выучила много итальянских ругательств, так что, вполне возможно, она кричала от радости.