— Открывайся, непослушная девчонка. Откинь голову назад. Она сделала, как он просил, и он помахал клубникой над ее ртом. — Оближи. — Она высунула язык и лизнула клубнику, когда он опустил ее ниже. — Укуси. — Клубника. — Она откусила мягкую мякоть от стебля, и он зачарованно смотрел, как сок окрашивает ее губы в красный цвет. Не в силах сопротивляться, он наклонился и слизнул сок, смакуя сладость на языке. Его член прижался к ее киске, скользя по ее влажному теплу. — Снова. — Он скормил ей еще одну клубнику, наблюдая за скольжением ее языка, за чувственным движением губ. На этот раз, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее, он притянул ее к себе и засунул свой язык ей в рот, пробуя на вкус. Оставив ее, он начал готовить оставшуюся еду, которую собрал, и вернулся с липкими и мокрыми пальцами. — Оближи. — Он сунул палец ей в рот, и она сосала и облизывала его, пока он не застонал. Он ни за что не продержится достаточно долго, чтобы пройти через рог изобилия наслаждений, который лежал на тарелке рядом с ним. Он поднял кусок дыни и поднес сладко пахнущий фрукт к ее носу. — Ты можешь догадаться, что это? Она втянула носом воздух, покачала головой, и он провел мягкой плотью по ее губам. — А сейчас? Ее маленький розовый язычок высунулся, чтобы распробовать. — Дыня? Он вставил фрукт между ее губами и смотрел, как она кусает, затем скармливал ей фрукт за фруктом, останавливаясь, чтобы лизнуть сок с ее губ и подбородка. Он выбрал дыню, манго и папайю за их сладкий запах и мягкую текстуру, инжир и авокадо за их неотразимую кремообразную косистентность и возбуждающие свойства. Не то, чтобы они оба нуждались в афродизиаке — его член был твердым и ноющим, ее соски были напряжены, а между бедер блестела влага. Габриэль проглотила инжир, и он увидел, как сжалось ее горло. Он был со многими женщинами, делал с ними много вещей, но никогда не испытывал ничего более эротичного, чем чувственную, сексуальную перегрузку от кормления голой Габриэль на своей кухне. Он скормил ей последнюю клубнику, но, когда капля сока упала ей на грудь, для него стало достаточно. — Локти на стол. Ноги на стойку и широко расставь. — Она со стоном откинулась назад, и он провел пальцем по ее щели, заставив ее вздрогнуть. — Ты вся промокла. — Его голос был хриплым, глухим от желания. — Похоже, тебе нравятся игры с едой. — Больше никаких игр. Ты мне нужен. — Еще одна. — Он обыскал стойку и схватил последний предмет, который он выбрал. — А что хорошо сочетается с клубникой? * * * Габриэль откинула голову и застонала, ее голова все еще гудела от водоворота ощущений. Он бормотал что-то по-итальянски, когда кормил ее, его глубокий голос ласкал то пустое пространство внутри нее, которое становилось все меньше с каждым днем. Ее кожа была теплой, липкой от сока. Она все еще чувствовала запах клубники, остатки других фруктов, которыми он кормил ее. И сладость всего этого осталась у нее на языке. Это было невыносимо эротично — есть с его руки, чувствовать, как он облизывает ее, как после каждого укуса ее рот терпел поражение, словно он хотел проглотить ее. Темнота сделала переживания более интенсивным, заставляя ее сосредоточиться на других чувствах: твердом столе под ней, боли между бедер, тепле его губ, когда он посасывал ее соски, и прикосновении его пальца к половым губам. — Я задал тебе вопрос, Габриэль. Если ты не хочешь, чтобы следующим был острый перец, я хочу получить ответ. — Сливки? — Совершенно верно, — удовлетворенно хмыкнул он. — А теперь не двигайся. Дрожь пробежала по ее спине, когда первый всплеск ударил в горло, а затем мягкая струйка побежала между грудей и по животу. Пальцы Луки скользнули по ее ногам, раздвигая половые губы, чтобы обнажить клитор, как раз в тот момент, когда поток достиг вершины ее холмика. Габриэль втянула воздух, когда прохладная жидкость потекла по ее клитору, нежное, настойчивое щекотание, достаточное, чтобы заставить ее киску болеть, но не достаточное, чтобы заставить ее освободиться. — О Боже. Лука. — Ее внутренние мышцы напряглись, и она взбрыкнула попой под мягкой, безжалостной эротической струйкой, которая была не более чем дразнящей. — Так чертовски возбуждающе. — Его голодный рот облизал сливочный след, посылая эротическую дрожь вдоль ее спины. Она услышала мягкий стук коробки. Еще одна струя жидкости скользнула по ее коже, такая холодная, что у нее перехватило дыхание. — Что это? — Ледяная вода. Когда первый ожог воды коснулся ее клитора, она ахнула, изменение ощущения заставило ее подскочить к краю оргазма. — Не надо больше, Лука. Ты мне нужен. Сейчас... Наконец, вода остановилась. Кровь устремилась вниз, чтобы согреть ее прохладную кожу, заставляя ее клитор пульсировать. — Ты прекрасна, — прошептал он. — Mio angelo. Она никогда не была так обнажена, так непристойно выставлена напоказ, полностью пребывая вне своей зоны комфорта, и все же он заставлял ее чувствовать себя обожаемой, восхитительной и любимой. Его грубые руки обхватили ее груди, и он обвел большими пальцами ее соски, когда его руки сжали и ударили ее плоть. Габриэль выгнула спину, и он дразнил ее соски легкими движениями языка, сопровождаемыми глубокими толчками, которые она чувствовала глубоко внутри. — Тебе понравился ужин? — Да. — Ты хочешь кончить, bella? — Он обхватил руками ее лицо и поцеловал, затаив дыхание. — Да. О Боже. Да. — Проси у меня то, что ты хочешь. Ее тело дрожало, а влагалище было таким влажным и ноющим, что она даже не думала сопротивляться. — Заставь меня кончить, Лука. Пожалуйста. — Обещай, что скажешь мне в следующий раз, когда тебе будет грустно, одиноко, плохо, или у тебя будет плохой день на работе — я постараюсь снова заставить тебя улыбнуться. Если ты будешь голодна, я накормлю тебя. Если тебе будет грустно, я утешу тебя. Возможно, ты не всегда хочешь, чтобы я защищал твое тело, bella, но я всегда буду защищать твое сердце. — Обещаю. — Он умел говорить так, что ей казалось, будто он обращается к самой ее душе. Она услышала его сексуальный рокот удовольствия, а затем его рука нырнула между ее бедер, его ладонь мягко надавила на ее клитор. Габриэль дернулась, бесстыдно прижавшись к нему бедрами. Зубы сомкнулись на ее соске, и он прикусил его, вонзив в нее два пальца и сильно надавив. Твердое движение его руки, жжение от его зубов, хриплое дыхание, сильное скольжение его пальцев внутри нее слились во вспышку раскаленного добела жара. Охваченная эротическими ощущениями, она откинула голову назад и закричала, когда оргазм накрыл ее, зажигая огонь во всех частях ее тела. — Черт. Ты такая горячая. — Лука положил руки ей на бедра и дернул вперед. Толстая головка его члена направилась в ее вход, и он погрузился в нее на всю длину. Не имея возможности отстранится, она почувствовала, как потребность снова поднимается, когда его яростные толчки сотрясали ее тело. Он был таким толстым, таким твердым, заполняя ее до самых пределов, она быстро возбуждалась, и когда его пальцы глубоко впились в ее бедра, она снова кончила, и ее киска сжалась вокруг его твердого члена, когда его жар наполнил ее вместе с эротическим звуком его стона. Он сдернул повязку и навалился на нее всем телом, его сердце бешено колотилось о ребра. — Оно того стоит, — пробормотал он себе под нос. Габриэль откинулась на прохладную стойку, обхватила его руками и потянула вниз. Нелегко было надеть повязку на глаза, потерять контроль над собой после стольких лет борьбы за стены, которые сдерживали ее отчаяние. Она не доверяла себе, чтобы открыться и отпустить из страха снова потерять себя в темноте. Но ведь она никогда не встречала человека, которому доверяла подхватить себя, когда она упадет. Она чувствовала себя необычайно свободной, полной сил. Она открылась ему, и он вознаградил ее доверие — самым эротическим опытом в ее жизни. — Что того стоит? Непристойной секс на кухне? Опасение от моей готовки? — Ты того стоишь... — Он встал, поднял ее и заключил в объятия. — Ты стоишь любого риска. Ты заставляешь меня хотеть стать лучшим мужчиной, лучшим отцом. Я хочу быть достойной тебя. Я хочу дать тебе то, что не смог дать Джине. Лучшей жизни, чем та, которой живу я. Будущее. Я хочу дать тебе все, bella. А завтра я отдам тебе Гарсию. Двадцать третья Шагая рядом с Лукой по казино «Италия» в платье с глубоким вырезом от Донны Каран, которое обтягивало ее грудь и бедра так туго, что она с трудом скрывала свое оружие, Габриэль была почти уверена, что за ними наблюдают. Не камеры или персонал казино, а некто, от кого у нее покалывало кожу и волоски на шее вставали дыбом. — Может, нам стоит пойти в другое казино? — Она потянула Луку за рукав, пытаясь заставить его остановиться. Дорогая ткань смокинга идеально облегала его тело, подчеркивая широкую грудь, плечи и мощные бедра. И все же легкая волнистость его волос, густых, непокорных волн, которые уложились не совсем правильно, намекали на то, что он совсем не являлся тем, кем казался. — Нам нужны законно заработанные деньги, — сказал он. — Никогда не знаешь, кто за тобой наблюдает. И нигде мы не сделаем такую ставку, как здесь. Габриэль покачала головой, в который раз задаваясь вопросом, почему она согласилась на безумный план Луки. «Ты думаешь, как полицейский» сказал он, когда она дала ему для изучения дополнительную информацию. Зачем тратить время на чтение заметок и просмотр файлов в надежде найти что-то, что может привести их к Гарсии, когда они могут купить аудиенцию с этим большим человеком всего за полмиллиона долларов? Насколько трудно было найти деньги, когда они жили в городе, где сбывались мечты? Ему просто нужно было сто тысяч долларов авансом, и они были готовы начинать. — Не волнуйся. — Он сжал ее руку, и они направились к входу в игорный зал с высокими ставками. — После смерти Джины я целый год играл в кости, пытаясь забыться и забыть, как подвел ее. Это превратилось в зависимость. Я бы до сих пор играл, если бы мои друзья не вытащили меня, не вложили в меня немного здравого смысла и не заставили... — он помедлил. — Снова заняться работай.