— Да, сэр. Он отчаянно хотел узнать, что Майк сказал вышибале или сколько денег перешло из рук в руки, чтобы облегчить ему путь. Ему нужно было научиться этим вещам, если он собирался присоединиться к команде, хотя он сомневался, что когда-либо сможет запугать кого-нибудь взглядом, как это делал Майк. — Я хочу, чтобы ты пошел к задней двери, — сказал Майк. — Ты будешь держать ее открытой, когда мы с Маленьким Рики выйдем вместе с албанцами, а потом проследишь, чтобы никто не вышел в переулок. Салли Джи должен был быть здесь, но его задержали. Думаешь, справишься? — Да, сэр. — Хорошо, малец, — Майк похлопал его по плечу. — А теперь иди. Паоло пробирался сквозь толпу, упиваясь атмосферой темного, убогого бара, где, казалось, присутствовало все от наркотиков до сигарет, до женщины, сидящей на бедрах чувака в заднем коридоре, когда он трахал ее у стены. Он был уже возбужден, когда добрался до двери, его подростковые гормоны сходили с ума от сцен с Х-рейтингом, происходящих везде, куда бы он ни посмотрел. Это было слишком, черт возьми. — Берегись! Этого парня сейчас стошнит, — крикнул Майк в коридор, толкая перед собой одного из албанцев и зажимая ему рот рукой. Паоло заметил пистолет, прижатый к спине албанца, когда Майк толкнул его мимо Паоло в переулок. Маленький Рики последовал за ним со вторым албанцем, и Паоло закрыл за ними дверь, как только они вышли. Он стоял в переулке, держась одной рукой за дверную ручку на случай, если кто-нибудь попытается выйти, и его сердце бешено колотилось при виде разворачивающейся перед ним сцены. Мистер Риццоли прислонился к кирпичной стене, скрестив руки на груди. Албанцев толкнули перед ним на колени. Несколько его солдат и доверенных помощников стояли неподалеку. Паоло заметил еще двух парней в конце переулка и белый фургон, припаркованный на улице, блокирующий противоположный въезд. Фургон рассказал ему все, что нужно было знать, и его желудок сжался. Хотя он уже много лет болтался в банде, он никогда не видел, чтобы кого-то били, и он молился, чтобы мистер Риццоли планировал нанести удар за пределами переулка. — Имена, — потребовал Майк. Тот, что повыше, с трудом сглотнул: — Я Фатос. Мой друг — Бесник. — Албанцы? — спросил Майк. Оба кивнули. — Я слышал, вас можно нанять, — сказал мистер Риццоли Фатосу. — Это правда? В глазах парня мелькнула надежда. Неужели он всерьез думает, что Мафия, когда-нибудь наймет их на работу? Мафия все делала своими силами, работая тихо и незаметно, если только не было сообщения, которое они хотели послать, и тогда они делали это со вкусом. — Может быть. Зависит от работы, — пожал плечами Фатос. — Откуда нам знать, что вы не копы? Майк ударил Бесника прикладом пистолета по голове, отбросив его в сторону. Кровь прилила к его виску, и он со стоном упал на четвереньки. — Разве копы так поступили бы? Фатос побледнел, его кожа стала почти прозрачной в плохо освещенном переулке. — Кто ты? — У нас есть вопросы, на которые должны ответить вы, — сказал мистер Риццоли. — В понедельник вечером вы стреляли в дом в Северном Лас-Вегасе из автоматов Калашникова? — Какого хрена? Вы хотите нанять нас или нет? — Отвечай на гребаный вопрос, — сказал Майк Фатосу. — Или я буду пинать твоего друга, пока он не выкашляет гребаное ребро. Мистер Риццоли схватил парня за волосы и дернул его голову назад. — Кто вас нанял? — Не знаю, как его зовут, — голос Фатоса звучал напряженно. — Мы были в баре, дали понять, что ищем работу, он подошел к нам, ему нужно было срочно что-то сделать, он предложил заплатить больше, чем просим, и мы взяли ее. — А как он выглядел? Парень пожал плечами. — Темные волосы, темные глаза, крупный парень, немного коренастый. По-моему, он был похож на мексиканца. Или, может быть, он был итальянцем. — Ты не можешь, черт возьми, отличить мексиканца от итальянца? — В голосе Майка прозвучало предостережение, но Фатосу явно надоело, а может, он просто устал жить. — Что это за чертовщина? Если вы не хотите нанять нас, то перестаньте играть в эти чертовы игры. — Игры? — Мистер Риццоли ударил чувака кулаком в челюсть. — Вы хотите поиграть? Вот тебе игра. Знаете ли вы, кто был в доме до того, как начали обстрел? — Нет, — Бесник упал на колени. — Это была работа, просто нанести предупреждение. Подождать, пока свет не погаснет сзади, а потом стрелять спереди. — Нет? — бросил мистер Риццоли на Фатоса, продолжая говорить. — В том доме была женщина. Удар. — Моя женщина. Удар. — А ты знаешь, кто я? Удар. Удар. Удар. — Оглянись, блядь, вокруг. Двое албанцев посмотрели по сторонам. Мистер Риццоли, как всегда, был одет в безупречно сшитый костюм. На Майке были джинсы и рубашка с короткими рукавами. У одного из солдат была толстая золотая цепь на широкой шее, белая футболка и поношенные джинсы. Маленький Рики был одет в спортивный костюм, как будто шел в спортзал. В них присутствовало все, что кричало о Мафии, и Фатос выглядел смущенным. — Я не… — Коза Ностра. — Бесник выругался на том языке, который Паоло принял за албанский. — Они в банде. Ты подписал гребаный контракт на убийство Мафии. — Да? — Фатос сплюнул, и его слюна упала на кончик одной из модных туфель мистера Риццоли. — Ты нас ни хрена не запугаешь. Мы те, кто делает работу, которую боится делать банда. Вымогательства, казни, предупреждения… вы, киски, думаете, что слишком хороши, чтобы пачкать руки. Ты нуждаешься в нас, так что хватит этой гребаной игры и отпусти нас. — Майк? — Мистер Риццоли изучал слюну на своем ботинке. — Да, босс? — Он что, только что плюнул мне на ботинок? — Да, он сделал это, босс. — И он только что назвал нас... кисками? Маленький Рики сильно пнул Фатоса под ребра, и у Паоло скрутило живот. О боже. Это не кончиться хорошо. — Да, сэр, — ответил Майк. — Он назвал нас кисками. Мистер Риццоли снял пиджак, аккуратно сложил его и передал одному из своих солдат. — Лучше проверь его яйца, Маленький Рики. Любой, кто назовет нас кисками, должен иметь стальные яйца. Маленький Рики пнул Фатоса между ног, и тот с воем согнулся пополам. — Мне его яйца кажутся мягкими, босс. Вы хотите их перепроверить? — О да, но мне нужно очистить свою обувь. — Мистер Риццоли развязал галстук и протянул его солдату, в то время как Маленький Рики прижал голову Фатоса к земле. — Ты его слышал, — сказал Маленький Рики. — Вычисти его обувь. Используй свой язык или я снесу твою гребаную башку прямо здесь. Сердце Паоло забилось так сильно, что он подумал, не сломает ли оно ребро. Он мысленно умолял Фатоса перестать вести себя как придурок и лизнуть ботинок мистера Риццоли. Может быть, если он согласиться, то мистер Риццоли перестанет его избивать. Фатос лизнул ботинок. Мистер Риццоли осторожно закатал рукава. Он жестом велел Маленькому Рики поднять Фатоса, а сам принялся изучать сердитого албанца. — Ты проявил неуважение к моей девушке. А когда ты не уважаешь ее, ты не уважаешь меня. И когда ты не уважаешь меня, ты не уважаешь мою семью. Никто не проявляет неуважения к моей семье. — Мистер Риццоли ударил Фатоса кулаком в нос, а затем отпустил его, осыпая пинками и ударами, как будто все это время сдерживался. — Ты не проверил, кто был в этом чертовом доме? Ты не знаешь парня, который тебя нанял? Что вы за идиоты? Кто, черт возьми, стреляет в женщину? И кто, черт возьми, может избежать наказания, назвав нас кисками? — Что ты хочешь знать? — Бесник застонал. — Мы расскажем. Все, что ты захочешь. — Мы хотим знать, как громко мы можем заставить вас кричать, — сказал мистер Риццоли. И тут началось настоящее избиение. Паоло знал, как поступает банда. Он знал, что «Коза Ностра» защищает своих и вершит правосудие за каждое преступление, без права на помилование. Но сегодня он понял, что мистер Риццоли защитил его от настоящего принадлежания к Мафии. Когда кто-то переступал черту, посланное сообщение должно было быть понято всеми знающими. Бесник закричал, но шум заглушили грохот музыки в баре, смех счастливых людей внутри и постоянный гул уличного движения. Кровь брызнула на ботинки Паоло. К горлу подступила желчь. Не сумев сдержаться, он согнулся пополам и вывалил содержимое желудка на землю. Держась одной рукой за кирпичную стену рядом с дверью, Паоло снова и снова блевал, что только приводило его к позору. Маленький Рики оглянулся, и лицо его исказилось от отвращения. — Иисусе. Какого хрена? Что с тобой не так?