Она тоже не могла. И это был опасный путь, потому что Лука щелкнул в ней выключателем, который заставил ее почувствовать себя красивой, смелой и дерзкой. Она могла представить себя рядом с таким мужчиной, как Лука — мужчиной без границ, мужчиной, который рискует и не думает о том, чтобы трахнуть ее в общественном месте, следить или избить Джеффа, потому что он считает его угрозой. У нее перехватило дыхание, и она испугалась. Что, если она влюбится в него? А что, если она его потеряет? Она не могла позволить себе такую роскошь, отдаваясь легкому способу, которым он манипулировал ее телом, наслаждению от его прикосновений, своей ненасытной потребности знать о нем все. Ей нужно было установить границы. Для нее и для него. Но позже. Когда она снова сможет мыслить связно. — Ты только что убил всю сладость своей обычной самонадеянностью, — она приподняла бровь. — Тебе нравится мое высокомерие. — Он скользнул рукой вверх по ее бедру, один толстый палец скользнул между складок. — Мне нравятся твои наглые пальцы, — она застонала, и его глаза потемнели. — Задавай больше вопросов. — Его губы изогнулись в удивленном выражении, когда он ввел в нее палец. — Мне нравится смотреть, как ты пытаешься говорить, когда мои пальцы в твоей киске. Она закрыла глаза от восхитительного ощущения. — Как скоро ты снова меня трахнешь? — Еще не скоро, — Лука рассмеялся. Девятая Лука играл свою последнюю партию, его тело гудело от желания закончить эту чертову карточную игру с Нико, чтобы они могли перейти к делу. Высадив Габриэль у ее дома и убедившись, что подрядчики выполняют свою работу, он забрал Маленького Рики и Майка и как раз успел в центр города на встречу в частном зале игорного зала Нико Казино «Италия». Покер не было игрой Луки. Он был неплох в нем, но крэпс был его пристрастием —азартная игра, которая давала иллюзию контроля. Он также избегал казино Нико с тех пор, как вышел из больницы, и особенно приватного зала, где его подстрелили. Но когда босс хотел поговорить за картами, ты тянул задницу, затыкался и старался не смотреть на новый мягкий ковер, покрывавший то место на полу, где чуть не истек кровью. Изысканно оформленный в насыщенных фиолетовых, золотых и коричневых тонах, ультра-эксклюзивный частный игровой зал был современен в своем классическом стиле, с дорогими лампами, книгами на стенах с нейтральными корешками, мебелью из темного дерева и бархатными диванами. По другую сторону витражных дверей располагалась не менее эксклюзивная комната с хрустальными люстрами, роскошной красной кожаной мебелью и игровыми автоматами с минимальной ставкой — пятьсот долларов. — У тебя есть проблема? — Фрэнки сердито смотрел, как Лука барабанит большим пальцем по столу. Да, у него была проблема. У него было дохуя проблем — албанцы, на его территории, полицейский, который не был счастлив, он украл его девушку, двое ублюдков, которые посмели стрелять в ее дом, и красивая, сексуальная женщина, которая стала большей чертовой зависимостью, чем крэпс, который чуть было не уничтожил все его сбережения спустя год после смерти Джины. — Нет, придурок. А у тебя? — Господи, да что с вами двумя такое? — Нико бросил карты на стол и жестом приказал своему новому менеджеру казино освободить комнату. — Если у тебя есть проблема, разберись с ней до того, как придешь на встречу. Лука не знал, почему Фрэнки взялся за него, но Фрэнки был одним из тех парней, которые всегда прятались в тени, и, если бы он даже заподозрил, что у Луки что-то есть с полицейским, он бы не колеблясь действовал, причем самым жестоким образом. Он провел рукой по волосам, пытаясь взять свои эмоции под контроль, прежде чем Фрэнки поймет, что что-то не так. Его взгляд упал на то место, где Нико держал его на полу, пытаясь остановить кровь, льющуюся из груди Луки. В то время Лука был почти рад, что все закончится. Предательство Джины разорвало его на части, и он устал от гнева, вины и боли, устал обижаться на Маттео за то, что он не родной сын. — Он не твой, — самодовольно сказала Джина, прежде чем выйти за дверь. Но будь он проклят, если оставит Маттео после ее смерти с жалким подобием ее семьи. Он держал на руках Маттео, когда тот родился, назвал его в честь своего деда, показал его своей семье, гордился тем, что фамилия Риццоли сохранится, и подготовил место на своей коже, чтобы набить имя своего сына. Маттео был его сыном во всем, кроме крови, и он был единственным живым человеком, который знал правду. — Лука. Он поднял глаза, увидел сочувствие в глазах Нико и понял, что тот думает, будто Лука потерялся в тот момент, когда пуля пронзила его грудь. — Это в прошлом, — сказал Нико. — Верно. — Он поднял стакан с виски, который стоял нетронутым в течение последнего часа. — Я собрал вас всех здесь, чтобы обсудить ситуацию с Тони. — Нико по очереди посмотрел на каждого из пяти капо, сидевших за столом. Между Нико и его двоюродным братом Тони не было никакой любви, особенно после того, как Тони попытался заставить девушку Нико, теперь его жену, выйти замуж, чтобы заключить союз с ее семьей. — Тони вступил в союз с картелем Фуэнтеса, возглавляемым Хосе Гомесом Гарсией, — сказал Нико. — Он отчаянно пытался ввязаться в торговлю наркотиками, и это его путь. Гарсия действовал независимо, пока не стал объектом интенсивного полицейского расследования. Ему пришлось уйти глубоко под землю, взяв с собой многих старших лейтенантов. Он пользовался албанцами для защиты и распространения, но, как мы знаем, албанцы беспорядочны, неуправляемы и непредсказуемы. Они не уважают территорию, — он коротко кивнул Фрэнки и Луке. — И они платят за это. — Ты подарил им новую пару туфель, Фрэнки? — Майк фыркнул. — Самые тяжелые, какие я смог найти. Нико поднял руку, призывая к тишине. — Теперь обеспечивает защиту Тони, а взамен Гарсия дает ему права на распространение по ключевым районам города. Гарсия наполняет рынок новым видом наркотиков. Оно вызывает сильное привыкание, и люди платят вдвое или даже втрое больше, чем они платили бы за обычные. Это также может быть смертельно, и две ночи назад у двоих солдат Салли Джи была передозировка новым продуктом Гарсии с летальными последствиями. Салли Джи, старший капо, который был хорошим другом отца Нико, а теперь был убежденным сторонником притязаний Нико возглавить семью, встал и объявил вендетту против Гарсии. Комната взорвалась какофонией проклятий и криков, призывов к мести и обещаний перерезать Гарсии горло. Одним из преимуществ входа в банду стало то, что всю Коза Ностру можно было призвать к отмщению. А когда это случалось, бежать было некуда. Негде было спрятаться. — Они оба были нашими друзьями и будут отомщены, — сказал Нико. — Их смерть и перестрелка в Роберто Дели также дают нам еще одну причину преследовать Гарсию. Это не только вопрос чести, если мы убьем Гарсию, то лишим Тони главного поставщика наркотиков и ослабим его власть в городе. Короче говоря, мы сможем убрать Тони, вернуть нашу территорию и убрать это чертово испорченное дерьмо из нашего города. За его заявлением последовали радостные возгласы. Нико заставил присутствующих замолчать, стукнув кулаком по столу, что было нехарактерно для сдержанного человека. — Мне нужен Гарсия живой. И мне не нужно напоминать всем в этой комнате, что Коза Ностра не терпит наркотики. Наркотики привлекают правоохранительные органы, и мы видели, что происходило в Нью-Йорке, когда семьи нарушали это правило. Умники превращались в крыс и продавались, империи рушились, бизнес распадался, мужчины сидели в тюрьмах, а женщины и дети оставались без поддержки. Это не то, в чем заинтересована наша семья. Не то, в чем заинтересован лично я. Сердце Луки сжалось в груди. Децимация американской Мафиозные семьи, хлынувших в Лас-Вегас, произошла из-за его отца. Его отец нарушил правило, запрещающее торговлю наркотиками, соблазнившись огромными прибылями и обещанием легких денег. Федералы следили за наркотиками и поймали его отца в свои сети. Вместо того чтобы придерживаться омерты (итал. — «кодекс чести» Мафии) — держать рот на замке и отсидеть свой срок, отец Луки согласился надеть прослушку и стучать на свою преступную семью, заключив сделку о признании вины, которая заставила бы его бросить жену и детей ради новой жизни в системе защиты свидетелей. Как будто это в конце концов должно было произойти. Менее чем через неделю после того, как отец Луки спрыгнул с корабля, его нашли на конспиративной квартире ФБР, с надетым Сицилийским галстуком — традиционным наказанием Мафии для крыс — горло его было перерезано от уха до уха, а язык торчал из разреза в шее, болтаясь, как галстук. Опустошенный и возмущенный предательством отца, Лука никогда не оплакивал смерть отца и с тех пор стремился вернуть себе честь семьи и очистить ее имя. — Кто будет руководить охотой на Гарсию? — спросил Нико. — Я, — вызвался Лука не колеблясь. Поимка Гарсии будет иметь большое значение для восстановления доверия его преступной семьи и восстановления чести его кровной семьи. Нико одобрительно кивнул. — Это большая работа, но у тебя будет вся необходимая помощь, а Фрэнки справится с тяжелой работой. Все рассмеялись над его завуалированным намеком на любовь Фрэнки к бетонной обуви. Все, кроме Фрэнки, который изучал Луку так, словно не мог поверить, что Луке оказали такую честь. Господи, неужели он ничего не мог сделать, чтобы доказать Фрэнки, что он не его отец? Что он никогда не предаст Коза Ностру? Все эти годы он старался быть лучшим помощником, солдатом, а теперь еще и капо. Он работал дольше, сражался усерднее и следовал всем правилам. Если бы все за столом были мафиози, Лука был бы мафиозным экстримом. По крайней мере, это укрепило в его сознании глупость просить Фрэнки помочь ему выследить и убить двух ублюдков, которые стреляли в дом Габриэль. Он должен был справиться с ситуацией самостоятельно, и только с самыми надежными и преданными людьми в его команде. А потом, когда он отомстит за Габриэль и обеспечит ее безопасность, их отношениям, каким бы они ни были, придется положить конец. С Мафией невозможно было договориться. Ты был либо в тюрьме, либо мертв, как и его отец. И он точно знал, кто нажмет на курок. Не только в него, но, возможно, и в Габриэль. — Я слышал, что Луку чуть не арестовали за избиение полицейского прошлой ночью, — сказал Фрэнки, заглушая болтовню за столом. Желудок Луки сжался, и он опустил одну руку на колени, где она была в пределах досягаемости его оружия. У каждой мафиозной семьи в городе были свои осведомители — грязные копы, бывшие копы, уборщики, административный персонал или даже просто обычные копы, которые совершили ошибку и оказывались в долгу перед Мафией. Очевидно, кто-то сдал его Фрэнки, и теперь его призывают к ответу. Вопрос был в том, как много знает Фрэнки. — Да? — глаза Майки загорелись. — Что все это значит? — Он угрожал моей девушке. — С каких это пор у тебя появилась девушка? — Нико нахмурился. — У него всегда есть девушка, — сказал Майк. — У него каждый день новая девушка. — Эта другая. — Он выдавил улыбку, играя в того мужчину, кем являлся до встречи с Габриэль. — Она была у меня дважды. Все засмеялись, чего он и добивался. Но Фрэнки даже не ухмыльнулся. * * * Доступ запрещен. Секретно. — Проклятие. — Габриэль швырнула мышкой через стол. Она была отстранена от дела Гарсии. Даже ее личные бумажные файлы, куда она записывала заметки, мысли и случайные фрагменты информации, были перенесены в офис агента Палмера, где они были доступны только с его разрешения и после того, как он откроет запертую папку своим личным ключом. Система безопасности не имела аналогов, и она задавалась вопросом, был ли Гарсия чем-то большим, чем просто наркобароном, связанным с картелем Фуэнтеса.