— О, господи, как мне нравится эта стихия! — послышался возглас Сапфира. Андрей повернул голову и… чуть не рухнул. Картина, представшая его взору, была достойна самому крутому фильму ужасов. Напротив его стоял человек с «размытыми» головой и руками. Не было видно ни глаз, ни носа, ни ушей, ни пальцев. Вместо всего этого просматривались лишь грязно-серые полосы, перемежающиеся с прозрачными фрагментами. — Что, капитан, не нравится тебе человек новой формации?! — расхохотался Мишин. — Ты не представляешь, как мне хорошо! Да, где же вам ощутить то, чего не дано! Дождь усилился и лил уже сплошной стеной. Никитин с изумлением наблюдал, как мокрая одежда Дэвида Брауна постепенно шлепалась на бетонную крышу. Последними фрагментами были носки и трусы, но к американцу они, похоже, уже не имели никакого отношения. Их хозяин, абсолютно обнаженный, откровенно наслаждался полноценной смесью воды и воздуха. Андрей, однако, лишь полагал, что тот обнажен, потому что видел лишь его расплывчатый контур. — Я так и думал! — прозвучал вдруг сзади знакомый голос. — Капитан Никитин, отойдите в сторону! Сапфир, приказываю — поднять руки и не шевелиться! Седовласый полковник с поднятым на уровень глаз пистолетом энергично двигался по направлению к Алексею. Позади в подобной позе застыли несколько его подчиненных, а еще дальше он увидел Игоря и Олега. Тоже с пистолетами. Разница заключалась лишь в том, что оружие были приставлено к их головам. — Ну, вот, Андрей, что и требовалось доказать, — торжествующе крикнул Алексей. — Ты попробуй ему рассказать про закон, а еще лучше про мое лечение. Поймет ли он, о чем речь, как думаешь? Правильно — ему это и не надо. Потому что прав тот, у кого сила. У тебя пистолет с собой, капитан? Нет? Ну и черт с ним. В любом случае — большое тебе человеческое спасибо за понимание. Ты должен помнить, что я тоже человек. Будь счастлив и… бдителен… Дождь не унимался. Контур Алексея слегка приподнялся и… исчез. — А — а — а! — заорал полковник. — Как вы такое допустили?! Этого не должно было случиться! Все… все… пропало… Промокшая до нитки толпа бросилась к краю крыши. Далеко внизу, словно на фотобумаге, постепенно проявлялось обнаженное человеческое тело… Жизнь Утром ничего не напоминало о вчерашней «пропасти». Яркое июльское солнце неистово билось в окна кабинета, но подполковник Ваганов был непреклонен — решительными движениями расправил фирменные серебристые жалюзи. — Честно говоря, даже не знаю, как ко всему этому относиться, — сказал он, возвратившись к столу. — Начальство того же мнения. Стариков не стал ругать меня за «самовольство», а напротив, поблагодарил за инициативу и проделанную работу. Поэтому я в свою очередь выражаю всем благодарность за вчерашнюю операцию. Во всяком случае, преступник обезврежен, а дело можно закрыть. Кстати, его у нас так и не забрали, да и никто больше не требует. Правильно я говорю, старший лейтенант Панкова? — Так точно, товарищ подполковник, — привстала Алена, единственная женщина из присутствующих, как и единственная, кто не принимал участие в операции. — Из Комитета с тех пор никто не звонил. Все остальные тоже находились здесь — майор Цыганков, капитан Данилюк, лейтенант Лосев и, наконец, капитан Никитин. — Думаю, никто не будет спорить, что особую роль тут сыграл Андрей Владимирович, — продолжал начальник отдела. — Лишь благодаря ему мы вообще инициировали это дело и довели его до логического конца. Выскажу свое личное мнение — вам, капитан, удалось предотвратить глобальное преступление с непредсказуемыми последствиями. Однако думаю, это станет ясно позже… или не станет… если вообще все это закончилось. Так вот — в связи с вышеизложенным, товарищ капитан, я официально предлагаю вам должность в нашем отделе. На первое время, а может быть и не только, помогу с жильем — у нас есть свободная служебная квартира. Более того — я ведь все понимаю — предлагаю работу и старшему лейтенанту Панковой… — Мы согласны! — подхватилась Алена. — Благодарю вас за доверие, товарищ подполковник, — спокойно ответил Никитин. — Я подумаю над вашим предложением, хотя… я родину люблю. — Подумай, капитан, хорошо подумай. Отсюда до твоей родины на машине всего ничего… часа четыре в… выходные дни. Я там черкнул благодарственное письмо со своими пожеланиями твоему… официальному руководству. Все, что мог. — Благодарю вас, Владимир Маратович. Считаю для себя большой удачей и честью поработать с вами и вашим замечательным коллективом. Теперь же разрешите нам со старшим лейтенантом Панковой удалиться. Сегодня уезжаем и хотели бы еще кое-что посмотреть в Москве. — Понимаю, понимаю, — задумчиво посмотрел на него подполковник и кивнул головой. В гостинице позвонил Гурко: — Андрей, я был сегодня в управлении — начальник собирал по поводу очередного профилактического втыка. Кроме того, он упомянул о некоторых событиях в регионе и не только. Среди резонансных раскрытых убийств на уровне Комитета является и твое… наше дело Полякова. Ты же мне не звонишь, не докладываешь. Оказывается, было четыре аналогичных преступления. Да еще и с какой-то мистикой. Якобы этот убийца обладал сверхъестественными способностями… это так, Андрюш? — Да. — Стало быть, дело завершено? — Так и есть, Илья. Но оно далеко неоднозначно… — Ладно, приедешь — расскажешь. Тем не менее, Горбунов тебя очень хвалил. Даже я загордился. Говорил, что москвичи от тебя в восторге. И даже ожидается представление на майора по рекомендации начальника подразделения, где ты находишься… находился. Такие вот дела. Но это еще не все. По слухам Беседин переводится в Москву. Меня, вроде, хотят на его место. Если это так, то я буду рекомендовать тебя на свое. Ты не против, майор? — Я — капитан… — Ты же слышал, что я сказал о представлении, а если случиться еще и повышение, то майором станешь моментально. Кстати, тебе самому не предлагали там остаться? — Предлагали. — А ты? — Не согласился… пока. — Ну и…, — было очень интересно, что скажет после затянувшейся паузы Гурко, — молодец. Когда домой? — Сегодня. — Замечательно, Андрюш. Тогда завтра не спеши, приходи часам к одиннадцати — когда закончатся оперативки и всякие другие безобразия. Посидим, поговорим… у меня, кстати, тут есть… не телефонный разговор. — Слушаюсь, товарищ подполковник. — Как там Алена? — Нормально, едет со мной. — Кто бы сомневался, но и я… тоже. Ты ее береги и держи. Баба классная. Я бы сказал — номер один. Конечно, это не мое собачье дело, но, когда она узнает, что Бес навострился в столицу, может потянуться за ним. Хорошо, что у тебя тоже есть ближайшая перспектива. Ты обязательно ей похвались… — Разберусь как-нибудь. — Все, Андрюх, до встречи. — Пока… Поздно вечером на платформе Киевского вокзала стояли трое. — Спасибо вам, ребят, за все. Благодарю судьбу, что она вообще меня с вами свела и очень надеюсь, что мы вместе еще поработаем, — проникновенно прощался лейтенант Лосев. — Тебе тоже спасибо, Ярослав. Всего тебе хорошего, а главное — хорошей невесты, — отозвалась Алена. — Если только она хоть немного будет похожа на тебя. — А приезжай-ка ты, Славик, к нам в гости, — подключился Никитин. — Поездим с тобой на рыбалку. Покажу тебе озеро… лучше даже, чем в Сергиевом Посаде. Да, кстати, чуть не забыл… извините… Андрей отошел в сторону и несколько минут разговаривал по телефону. — С кем это ты так проникновенно общался? — поинтересовался Лосев. — Помнишь старушку Анастасию Ивановну, которой я обещал рассказать, чем дело закончится? — И что? — Ну, вот — рассказал. — Ну, ты, Андрей, меня удивляешь! — воскликнул Ярослав. — Трудно мне с ним, — добавила Алена. Эпилог Заплакал ребенок. — Ванечка проснулся! — Рита Комарова подхватила сына на руки. Все у нее получилось. Прошло полгода, как, вопреки уговорам тети, она родила и не могла даже представить, чтобы этого маленького родного человечка рядом с ней не было. Пособия, конечно, не хватало, но тетя ускорила выплаты по дому Николая Фомича… Рита проверила температуру воды в ванночке, приготовленной для купания сына. Она аккуратно сняла с него распашонку, ползунки, памперсы. В предвкушении водной процедуры малыш радовался, сверкая глазенками и смешно дрыгая ножками и ручками. — Ты мой красавец… ты мой хороший, — приговаривала молодая мама, осторожно опуская его в ванночку. По мере погружения мальчика в воду, глаза Риты округлялись, контуры комнаты расплывались, а пол уходил из-под ног… — Ва-а-неч-ка-а-а!!! — услышав свой же истошный крик, Рита очнулась. Мгновенно приняв вертикальное положение, она с ужасом смотрела в ванночку. С формальной точки зрения ничего не изменилось. Ваня, заливаясь смехом и окатывая маму брызгами, продолжал плескаться в воде. Но ЧТО же видела Рита? Это были лишь части тела ребенка, находящиеся над поверхностью: смеющаяся головка и периодически исчезающие ручки.