— К сожалению, — подтвердил Андрей, — не знаешь, наверное, главного. Дело в том, что здесь не просто убийство кого-то кем-то, а целое преступление против человечества… Андрей коротко рассказал о деле вообще и проекте «Сапфир» в частности. — Ничего себе, — подытожил Пименов. — Получается, что мы ищем убийцу убийц. Интересно, мое начальство об этом знало? — Вряд ли. А насчет убийцы убийц… я бы сказал больше. Тот «преступник», которого мы ищем, вольно или невольно предотвратил множество будущих убийств. Выскажу крамольную мысль — я даже рад тому обстоятельству, что ему удалось уйти… — Ну, ты даешь, Андрей, — возразил Павел. — По закону он все равно преступник и должен предстать перед судом. Он должен был действовать по-другому, то есть рассказать о преступлениях своих жертв. — Кому?!.. Вопрос Никитина «повис в воздухе» и закончил дискуссию. В эту ночь Андрей долго не мог уснуть. Вначале он ругал себя за то, что высказал коллегам свое глубоко личное мнение. Он жил в реальном мире и понимал, что, несмотря на любые доверительные отношения, «чужая душа все равно — потемки». Затем анализировал поведение своего визави, стараясь вызвать к нему хоть какое-то отвращение. И, наконец, долго пытался сообразить, куда и когда он исчез из дельфинария. Единственной правдоподобной версией в этом смысле было предположение Лосева. Утром его разбудил необыкновенно длинный звонок телефона. Это был Ваганов. — Доброе утро, капитан. Не спрашиваю, как дела, потому что и так знаю. Более того, имеется еще кое-какая информация… Подполковник умолк, заставив Никитина подать голос: — Что еще плохого случилось, Владимир Маратович? — Андрей, мне очень жаль, но у нас забирают дело. — Кто?! — Да, какая разница! Начальство приказало, чтобы готовили документы к передаче. Сегодня в течение дня отправляем. Может быть, ФСБ, а, может быть и еще кто… — ГРУ? — Возможно, но там нет Следствия. В любом случае ваша командировка закончилась. Жду вас в Москве. Рейс из Адлера — в тринадцать тридцать. Реакция Лосева на кардинальное изменение обстоятельств Никитина удивила. Тот не то, что не расстроился, а даже обрадовался. — Ну, и, слава богу, — заявил он. — Пусть теперь другие попробуют поймать нашего «неуловимого мстителя», а потом и квалифицируют его как преступника или как героя. До отлета еще уйма времени, поэтому предлагаю заняться тем, чем и занимается основная масса людей в этом чудном городе, то есть искупаться и позагорать. Когда еще представится такая возможность? — Нет, Славик, я — пас. А ты иди, только не опоздай на самолет. И держи телефон включенным. — Ну, и зря. Будешь потом жалеть. После завтрака лейтенант отправился на ближайший пляж, а Никитин вернулся в номер. На часах было ровно девять утра. Через час в дельфинарии должно было начаться представление. Вчера перед тем, как покинуть комплекс, он слышал, как седовласый распорядился не снимать охрану вплоть до его окончания, то есть до массового исхода зрителей должен был действовать режим «всех впускать — никого не выпускать». «А что это даст? — подумал Андрей. — Хотя…» И тут вдруг «пазлы» сложились. Он просто допустил, что убийцей является именно тот двенадцатый Сапфир, который каким-то образом выжил и действительно принялся мстить своим мучителям. Если предположить, что он представляет именно то, чего и добивались биологи, то где он мог скрываться, когда десятки людей прочесывали комплекс? Да, конечно же, в воде! О бассейне с кристально прозрачной водой никто тогда и подумать не мог. Возможно, он также длительное время способен обходиться без воздуха. Ну, а если он слышал все разговоры, то и покидать дельфинарий наверняка будет вместе с толпой зрителей. Никитин вновь бросил взгляд на часы, поменял футболку на рубашку и выбежал из гостиницы. Слава богу, билеты, хоть и на самый последний ряд, в кассе еще были… Так уж сложилось, что, дожив до двадцати девяти лет, Андрей подобных мероприятий не посещал. Перед началом представления он дал себе четкую установку не смотреть на дельфинов, а все свое внимание сосредоточит на зрителях и попытаться по известным признакам вычислить убийцу Харитонова. Однако это у него не совсем получилось. Правильней сказать, совсем не получилось. С первых же минут шоу захватило его, как ребенка. Невероятные трюки дельфинов, белух и котиков, о которых он даже и предположить не мог, заставили его на время забыть о главной цели. Вспомнил он о ней лишь на последнем аттракционе, да и то лишь потому, что взглянул в программку. Никитин лихорадочно принялся осматривать зрительные ряды вдоль и поперек, а также сверху вниз и наоборот. Никого похожего на известного ему персонажа он не обнаружил. Прозвучал последний аккорд музыкального сопровождения и народ потянулся к выходу. Охранники расступились, и первая партия зрителей скрылась за огромной двухстворчатой дверью. Андрей уже был близок к разочарованию, когда внизу блеснуло серебристое пятно. Настолько, насколько позволяло расстояние, капитан сделал вывод — это был тот, кого он искал, а за его спиной болтался «контейнер» под названием «Мираж». Он отдалялся, и не было никакой реальной возможности его остановить. Их разделяло немалое расстояние, заполненное людьми и креслами. И тогда капитан решился. Сделав глубокий вдох, он крикнул: — Сапфир!!! Многие люди обернулись. Некоторые улыбнулись, а были и такие, которые покрутили пальцем у виска. Однако при всем уважении они сейчас были Никитину совершенно по барабану. Он не сводил глаз с единственного человека, который, как в детской игре, четко среагировал на команду «Замри!» — застыл и секунд десять стоял, не шелохнувшись. Этого времени Андрею хватило, чтобы прыжками спустится вниз и оказаться с ним на одном уровне. В этот момент тот стал медленно поворачиваться. Расстояние неумолимо сокращалось и вот они уже встретились взглядом. Это были черные выразительные «совиные» глаза, от чего по спине Никитина пробежал холодок, а затем и полноценный ужас. — Поздравляю вас, капитан, — прозвучал негромкий, но очень проникновенный голос. — Вы нашли меня позже, чем собирались, но гораздо раньше, чем я рассчитывал. Думаю, что наша встреча в любом случае была неизбежна. Я не испытываю к вам вражды, особенно после того, как вчера невольно подслушал ваш разговор. — Где вы прятались? — с трудом выдавил из себя Андрей. — Я был всего в нескольких метрах и прекрасно вас видел и слышал. Недалеко от кресел, где вы втроем сидели, находится металлическая лестница, ведущая в бассейн. Рядом с ней я и провел это время, предварительно раздевшись и сложив вещи в «Мираж». — Как вы дышали? — спешил удовлетворить свое любопытство капитан. — Один из фрагментов конструкции был полым и негерметичным. Я просто выдул оттуда воду и использовал его как трубку. — Я обязан вызвать полицию и арестовать вас… — Не делайте этого, Андрей. Вы прекрасно знаете, что я не до конца выполнил свою миссию. В этот момент из Лос-Анджелеса в Москву следует рейс Эс Ю сто семь. На борту лайнера по приглашению Алейникова — Харитонова находится известный вам Дэвид Браун или Леонид Чижевский. Мне необходимо с ним разобраться. Когда-нибудь люди все поймут и будут мне благодарны, — на бледном лице собеседника возникла гримаса, изображающая улыбку. — После Брауна я вас найду и сдамся именно вам. Обещаю. С этими словами он повернулся и пошел прочь. На рюкзаке, переброшенном на другое плечо, ясно просматривался силуэт чего-то плоского и прямоугольного. Никитин догадался, что это не что иное, как пресловутый «Вурдалак». — Как ваше имя?! — не нашел он ничего лучшего, как крикнуть мужчине вслед. — Алексей, — ответил тот, сливаясь с толпой зрителей. Возмездие Митин встал с постели и с трудом доковылял до окна. Утро было хмурым, но даже подобное определение не характеризовало явление, складывающееся сейчас в природе. Казалось, что насыщенные влагой облака цеплялись даже не за верхушки деревьев, а за кончики бордюров. За последние две недели приморская погода не подарила жителям Владивостока ни одного солнечного дня. Возможно, именно она и спровоцировала эту странную болезнь. Так говорили врачи, квалифицировав заболевание как сильное переутомление на фоне частых перепадов атмосферного давления. Больничный лист заканчивался, однако состояние организма не улучшалось. За годы, прошедшие после побега, Алексей достаточно хорошо изучил свой организм. Он уже давно понял, что подобные приступы являются следствием работы биологов-новаторов. Он также прекрасно отдавал себе отчет в том, что тело его находится в некоем длительном переходном процессе. Окончание же его может явить миру невиданного монстра. И это будет именно он — Митин Алексей Николаевич. С каждым новым приступом его организм приобретал новые качества, к которым все сложнее было привыкать. С каждым новым приступом он все больше испытывал неприязнь к нормальным людям, а тех, кто его таким сделал, он готов был немедленно разорвать на клочки. От одной лишь мысли, что изуверы Чижевский, Разумов, Алейников и Лазарев сейчас живы — здоровы, он не находил себе места. Чем больше он менялся, тем больше его захватывала слепая животная ненависть. Алексей подошел к аквариуму и опустил туда руку. Рыбки никак не реагировали, потому что в воде практически ничего не изменилось. Какую-то тень еще можно было заметить, но не оставалось никаких сомнений, что уже следующий приступ окончательно завершит процесс. Однажды он уже наблюдал подобную эволюцию, которая происходила у морских животных. Правда, она протекала гораздо быстрее и, скорее всего, менее болезненно. Он хорошо помнил, как они — Кай и Фант, по очереди спасли ему жизнь. В тот момент все могло и закончиться. А еще ему помогло выжить чудо, которое имело реальное имя — Николай Фомич Митин. Алексей бросил взгляд на стену, где висел большой фотопортрет. На нем Фомич по-отечески обнимал своего названого сына. После тех памятных дней им так и не удалось встретиться. Вначале Сапфир очень тяжело и долго обустраивался. Служение церкви он практически не рассматривал, потому что по большому счету не хотел кривить душой. В итоге он устроился кочегаром в порту, получив там место в общежитии. Параллельно он начал посещение вечерней школы, сдав экзамены за восьмой класс. А после этого был и вечерний институт. С названым отцом Алексей вел относительно регулярную переписку. Написать же родителям так и не решился. Несколько раз уже готовые письма отправлялись в мусорную корзину. Кроме того, почти сразу начались приступы. Первые из них были не столь болезненными, и Алексей практически не обращал на них внимания. Однако примерно через год в бассейне один из приятелей указал на темные пятна на его теле. В тот момент они легко убрались полотенцем, однако ему пришлось сильно задуматься. При следующем недомогании Митин уже сам поставил эксперимент и понял, что происходит. Все это в совокупности не позволило ему осуществить запланированный вылет на «большую землю», чтобы, наконец, навестить Фомича и обнять родителей. А спустя некоторое время он получил письмо. Алексей выдвинул ящик стола, достал лист бумаги и впервые с тех пор развернул его. Тогда, десять лет назад, в первый момент он очень обрадовался, поскольку взглянул лишь на обратный адрес и очень похожий почерк. Увы, это писал не Фомич, а его племянница Маргарита. «Здравствуйте, Алексей, — писала девушка. — Разбирая вещи дяди Коли, я обнаружила ваши письма. Неужели вы действительно его сын? Он никогда нам об этом не говорил. Ни маме, ни, тем более, мне. Если это так, то крепитесь — три месяца назад дяди не стало. Как и моей мамы. Вы, может быть, слышали, о жуткой аварии на Ярославском шоссе, случившейся в январе? В той маршрутке они как раз и возвращались из Москвы. Я уже почти пришла в себя, но пережить эту страшную потерю не могу. Мне всего восемнадцать лет и я осталась практически одна. Отца своего я ни разу не видела и не знаю, где он живет. На похоронах, правда, были какие-то дальние родственники, но мне показалось, их интересует только наследство. Получается, что вы мой единственный и неповторимый двоюродный брат и мне в связи с этим стало немного легче. Алексей, если захотите, то ответьте мне. Если нет, то позвольте хотя бы изредка писать вам, чтобы хоть как-то исповедоваться близкому человеку. Может быть, вы что-либо посоветуете мне в решении моих проблем? Я учусь на первом курсе в Московском инженерно-экономическом институте, но в связи со смертью мамы взяла академический отпуск. Что мне делать дальше? Что мне делать со «свалившемся» наследстве в виде маминой квартиры и дядиного дома?… Ну и хватит. Больше не буду вас загружать вопросами. Ваша сестра Рита Комарова». В тот день Алексей не дочитал письмо до конца. Известие о смерти Фомича настолько шокировало его, что спровоцировало очередной и самый сильный приступ. После него он уже не мог не только публично принимать водные процедуры, но даже позволить себе попасть под дождь. Уж очень заметны были изменения его плоти под воздействием влаги. Уж очень непривычны и противны ему самому были эти метаморфозы. Во время того приступа он впервые обнаружил, что в воде легче переносится боль, а со временем она, словно наркотик, стала приносить ему неописуемое удовольствие. Примчавшись после работы, он плюхался в ванную и нежился в ней часами. Но вот парадокс — глядя на свое размытое тело, он возненавидел себя, а еще больше ему хотелось немедленно уничтожить тех, кто его таким сделал. Все же он ответил Рите. Это произошло после второго ее письма. Митин не стал разочаровывать «сестру» в плане родства, а напротив, пытался убедить ее, что она справится со всеми проблемами, потому что у них в роду всегда были целеустремленные люди. Он посоветовал ей продать дом дяди, перевестись на заочное обучение и устроиться на работу. Позже Рита за данные советы безмерно его благодарила. А сейчас… сейчас он вышел из ванной и, наконец,… принял решение. Сколько можно страдать и мысленно душить тех четверых дьяволов воплоти?! Сколько можно думать о том, что бог все же должен их покарать?! Нужно было действовать даже лишь потому, чтобы исключить повторения той трагедии, которая произошла с ним и его друзьями. А если сейчас происходит нечто подобное?… Он взял со стола мобильник и нажал первую кнопку: — Слушаю, — раздался низкий мужской голос. — Юра, это Алексей. — Привет, Леш, как здоровье? — Да, вроде, все нормально. Завтра закрываю больничный. — Не спеши, набирайся сил. Через пару месяцев пришлют новый сервер, вот тогда начнется работа. Охватим все порты города… — Послушай, Юр, за десять последних лет я ни разу не был в полноценном отпуске. Не считая, конечно, больничных. Хочу слетать на родину, повидать родителей. — Давно пора. Полтора месяца хватит? — Вполне. — Тогда завтра оформляйся. Перелет за счет предприятия. — Спасибо… Уже в самолете Митин поймал себя на мысли, что у него напрочь отсутствует какой-либо тактический план действий. Единственное, что он когда-то сделал для этой цели — это паспорт на несуществующего человека. В середине нулевых, оказав неоценимую услугу «крутому» бизнесмену из бывших братков, он получил его в качестве бонуса. Там была фотография Алексея и имя — Ежов Валерий Ильич, проживающий в городе Одинцово Московской области. Стратегия же была простой и понятной: в течение месяца уничтожить четверых извергов. Где искать жертв и как лишать их жизни — он пока не знал. Наверняка биологи, как и он сам — только по другой причине, живут под другими именами в разных уголках страны. Значит, нужна информация. Где ее можно быстрее всего получить? Конечно же, в исходной точке, то есть в Загорске семь. Заодно будет повод встретиться с Ритой Комаровой. Москва изменилась. Изменилась настолько, что за державу уже было не обидно. Лет пять назад по служебным делам Алексей выезжал в Китай. Несколько дней он провел в Шанхае, где его и преследовало крылатое выражение из культового фильма. Но с чем ему тогда можно было сравнить заграницу? С Владивостоком, Хабаровском и Москвой двадцатилетней давности? Вначале он собирался просто переехать из Внуково на Ярославский вокзал, но уже по пути попросил таксиста отвезти его в центр. И вот, погуляв по Красной площади, Арбату и окрестностям, он сделал вывод, что киношная фраза, мягко говоря, не актуальна. Чего нельзя было сказать о поселке Ферма, который, оказывается, уже давно не являлся закрытым городком. Время его не пощадило. Обшарпанные стены зданий, ухабистые улицы и никаких признаков какого-либо ремонта или, тем более, новостроек. Таким предстал перед Алексеем населенный пункт, в недрах которого в свое время он провел пять кошмарных лет своей жизни. Маршрутка резво развернулась на перекрестке нескольких улиц и остановилась. Недалеко возвышался памятник вождю незабываемой ВОСР. Митин сделал вывод, что его привезли, на самую что ни на есть, центральную площадь поселка. У выходящего перед ним парня он поинтересовался насчет местной гостиницы. Усмехнувшись, тот посоветовал снять квартиру, кивнув на расположенную рядом доску объявлений.