Регистрационный номер автомобиля озвучила Трушина. Никитин тут же связался с Решетниковым и попросил силами местного ГИБДД организовать план-перехват. Тем временем следователи осмотрели жилище Редина, благо, что хозяйка в принципе была не против подобного мероприятия. Вторая комната представляла собой спальню. В центре возвышалась огромная двуспальная кровать, а всю противоположную от двери стену занимал зеркальный шкаф такого же размера. В углу, как и положено, располагался небольшой будуар. К удивлению присутствующих в этой комнате царил идеальный порядок. Выбивалась из общего строя лишь стоящая у окна стеклянная емкость с бурлящей розовой жидкостью. — Я не позволяю тут разводить бардак, — гордо заявила Трушина. Перехватив взгляд Лосева, она добавила: — Это зреет мое любимое клубничное вино. Витя — мастер в этом деле. Поэтому всегда ставлю бутыль рядом со своим «рабочим местом», чтобы наблюдать за процессом. — Андрей, ты ничего не замечаешь? — интригующе спросил лейтенант. — ? — Обрати внимание на трубку. Никитин подошел к незатейливой конструкции и потрогал газоотводной шланг. Это был абсолютный аналог фрагменту, найденному в квартире Беликова. — Молодец, Славик. Нина Алексеевна, отрежьте, пожалуйста, сантиметров пять от этой трубки. На ваш процесс это точно не повлияет. — Зачем отрезать? У него еще есть, — она открыла в первой комнате встроенный шкаф и с гордостью вытащила целую бухту подобного шланга. — Откуда это здесь? — Не знаю. Она уже давно лежит. Да, у Сашки много тут разного барахла… Следователи заглянули в хранилище «барахла». Первое, что бросилось в глаза — это два черных кожаных чемоданчика. Точно такой же держал в руках таинственный незнакомец на брянских и московских видеоматериалах. Возможно, это и был сам Александр Редин. Когда следователи открыли кейсы, их постигло разочарование. В одном из них лежали инструменты, а второй был разделен на множество отделений, где хранились всевозможные саморезы, болты и гайки. Кроме кейсов привлекли внимание необычные портативные литиевые аккумуляторы. Судя по «сказочной» маркировке, батареи были изготовлены в 1982 году и имели емкость в тридцать амперчасов при размере в десять пачек сигарет. Под стать был и вес. На вытянутой руке это удивительное изделие удержать было невозможно. Никитин готов был поспорить, что в современном мире аналогов аккумуляторам с подобными характеристиками точно не существует. На одной из полок был обнаружен рюкзак из странного серебристого материала. Этот предмет, напротив, практически был невесом… Зазвонил мобильник Никитина. Решетников сообщил, что разыскиваемый автомобиль в данный момент находится на штрафной стоянке, а его хозяин проходит медицинское освидетельствование в местном наркологическом диспансере. Нина Алексеевна как в воду смотрела. Выяснилось, что на выезде из города в сторону Москвы Редин был остановлен по причине отсутствия ближнего света. Его подозрительный внешний вид и не совсем адекватное поведение и привели к столь печальному для него результату. Андрей попросил старшего лейтенанта срочно организовать его доставку в городок. Оперативность местных правоохранительных органов капитан оценил уже через каких-то двадцать минут. В сопровождении двух полицейских перед ним предстал Александр Петрович Редин, одна тысяча девятьсот шестьдесят второго года рождения, уроженец города Загорска Московской области. Благо, паспорт, в отличие от водительского удостоверения, у него еще был при себе. Это был тучный лысый мужчина килограммов сто двадцать живого веса. Никакой речи не могло идти по поводу его присутствия на упомянутых видео. Там был довольно худощавый субъект, да к тому же и ниже ростом. Предварительный допрос состоялся тут же. Никитин попросил оперативников удалить из помещения Трушину, которая все это время пыталась выяснить, что же все-таки ее возлюбленный натворил. Заодно те прихватили с собой и Королькова. — Александр Петрович, это письмо вы писали и… отправляли? — Андрей показал ему один из конвертов Беликова. Тот мотнул головой, не произнеся ни слова. — Нам нетрудно доказать, что автором являетесь именно вы. Это лишь дело времени, — пояснил Ярослав. — Да, я писал, — еле слышно пролепетал Редин. — С какой целью вы это делали? — спросил капитан и включил диктофон. — Это очень долгая история, — уже чуть уверенней прозвучал ответ. — Началась она еще в восемьдесят третьем году прошлого века… — Ничего, мы никуда не спешим. Рассказывайте. — В том году я дембельнулся с Балтийского флота и приехал домой. Ну, погулял малость, а потом — никуда не денешься — встал вопрос о работе. До армии я окончил медицинское училище. Это мамина, царство ей небесное, прихоть. Сам же я был склонен к технике. Поэтому и не пошел в больницу, а решил устроиться наладчиком на оптико-механический завод. Меня взяли. На следующий день пришел на работу. Не успел приступить, как вызвали в первый отдел. Там сидели два мужика. Один такой цивильный весь, а другой патлатый в очках. Предложили работу в Загорске семь. Им нужен был человек, знающий флот и разбирающийся в медицине. Главное, когда они озвучили зарплату, я не поверил своим ушам. По тем временам триста пятьдесят рублей получал не каждый директор завода. Если бы я тогда знал, во что вляпываюсь, то не согласился бы и за тысячу. Патлатый оказался ученым-биологом. Его звали Чижевский Леонид Борисович. Он стал моим начальником или, можно даже сказать, хозяином. — Это было его настоящее имя? — Да, тогда — да. Это потом он поменял его. Они все поменяли… — Кто — они? — У него в подчинении были еще трое. Тоже ученые-биологи. Такие же изверги, а может быть еще и похлеще. — Хорошо, давайте по порядку. Вы начали трудовую деятельность в Загорске семь… — Да. Я еще удивился, когда меня сюда привезли. Исходя из предварительных разговоров и обещаний, я должен был следовать куда-то к морю. Правда, и в Калининград, и в Крым мы потом выезжали регулярно. На Балтике у нас была плавучая платформа, а на полуострове целый дельфинарий в районе Карадага. — Ну, и… — Это был закрытый городок — с КПП и остальными делами. Меня поселили в этом общежитии, только на первом этаже. Мои начальники обитали здесь же. Кстати, в этой самой комнате проживал тогда Чижевский. Хотя справедливости ради надо отметить, что ночевали они здесь редко. Вечером уезжали в Москву. А место моей работы было на окраине городка. Такой двухэтажный дом из красного кирпича. Это прямо на берегу Лесного озера. Сейчас я даже не знаю, что там находится — по-моему, лодочная станция. — А тогда? — нетерпеливо спросил Ярослав. — Тогда это был административно-лабораторный корпус, но основные площади находились под ним на глубине метров десяти, а то и больше. Там же располагались и два соединяющихся бассейна с морской водой. В одном из них обитали подопытные дельфины и котики. Морские — имею в виду. Второй был испытательным. — Что же там испытывали? — Их же и испытывали. Только в состоянии невидимости. Накачивали их какими-то препаратам, чтобы они становились в воде невидимыми. Весь комплекс мероприятий носил странное название — проект «Сапфир». Меня, кстати, не посвящали в подробности. Я имею в виду физику и химию процесса. Самостоятельно, правда, кое-что узнавал. Когда я приступил к работе, животных вывозили штабелями. Как и завозили. Одной из моих обязанностей была их утилизация. То есть я их хоронил. Почти каждый день. Жалко было до слез. Чего не скажешь о моих хозяевах. Они, по-моему, даже радовались, глядя на агонизирующих божьих тварей. Но это были лишь цветочки. Когда я уже привык к процессу, а у Чижевского стало что-то получаться, то есть дельфины действительно становились невидимыми и при этом не умирали, привезли пацанов. — Кого?! — удивился Никитин. — Совсем молодых ребят. Можно даже сказать — подростков. Откуда — не знаю. Возможно, из какого-то детского дома. Тогда же поступил на работу и мой напарник Игорь. Хороший был парень. Позже они его убили. Он не мог смотреть, как эти ученые мучили людей. — Вы знали их имена? — Кого? — Этих подопытных подростков. — Нет. Они проходили под номерами, но использовались они лишь тогда, когда нужно было кого-либо конкретизировать. А так они имели одно имя — Сапфир. — Сколько их было? — Двенадцать. — То есть, вы утверждаете, что эти… биологи пытались сделать людей невидимыми? — Да, в водной среде. — Это у них получилось? — Нет. — А вы лично видели, как они это делали? — Да… не так, как с животными. Тех просто обкалывали, а пацанам полностью меняли кровь. Вот так. — Мы можем сейчас попасть в это подземное сооружение? — спросил Ярослав. — Нет. В девяностом году, когда оттуда все свалили, открыли воду и все затопили. Дело в том, что испытательный бассейн соединялся с Лесным озером системой шлюзов. Иногда по ночам дельфинов выпускали в озеро, чтобы отрабатывать их управление. Они могли плавать в пресной воде, хотя и недолго. Тогдашний физико-технический институт, который находился вон в тех корпусах, — Редин указал на виднеющиеся в окне старинные здания, — снабжал наших биологов системой дистанционного управления. Датчики при этом вживлялись животным под кожу. Так вот, все подземные помещения полностью затоплены. Местные жители об их существовании даже не догадываются. Ко мне тогда пришли какие-то люди из органов и под страхом смерти приказали молчать. — Еще когда-либо вас беспокоили? — Нет. Правда, несколько раз звонили… лет пять назад в последний раз. Они не представлялись. Просто говорили одно слово — «Сапфир». Я уверен, они сейчас там, — указательный палец допрашиваемого устремился вверх. — Вы спросите, почему я сегодня пытался сбежать? Отвечу — я думал, что это они, которые способны на все. Я и сейчас не уверен, что вы именно те, за которых себя выдаете. Может быть, вас просто послали меня убить… — Если бы это было так, — рассмеялся капитан, — то мы это уже сделали бы. — Игоря уничтожили только за то, что он осмелился пожалеть ребят и сказал об этом биологам. — Какова дальнейшая судьба этих подростков? — Там, в километре от городка есть небольшое кладбище. Результатом работы группы Чижевского стали двенадцать могил… — То есть они все погибли? — Двенадцать могил, включая Игоря. — Один из них выжил? — Я не могу это утверждать. Это можно узнать только у самих извергов. Возможно, он остался в затопленных помещениях. Вместе с примерно двадцатью животными. А может быть и не остался…, — Редин еще что-то хотел сказать, но осекся и замолчал. — Александр Петрович, вы говорите, что подросткам часто проводили переливание крови… — Почти каждый день… — Что при этом использовали врачи, или, как вы их называете, биологи? Как выглядел аппарат для перекачки крови? — Они использовали два вида оборудования. Один из аппаратов был стационарным — с креслом, встроенными емкостями, огромным насосом. Он у нас был в единственном экземпляре. А еще имелись четыре «Вурдалака». Так они называли мобильные устройства. Это такие небольшие чемоданчики с четырьмя каучуковыми шлангами. Два из них с помощью катетеров «подключаются» к человеку, а два других — к такой же переносной емкости с подготовленной специальной кровью. — Специальной…? — Да, разбавленной препаратами, которые, в том числе, могли даже изменить ДНК. Добавки синтезировали сами ученые в верхней лаборатории. Основой служила плазма каких-то мелких морских тварей, способных быть невидимыми в воде. — Хорошо. Где сейчас находятся упомянутые вами аппараты? В частности, меня интересуют те самые чемоданчики. — Как где? Остались там… под водой. — Вы уверены в этом?