— Ну, хорошо, Олег. Вообще-то, я хотел спросить вас о Полякове… — Вот я и говорю, не успел похоронить тестя, как закатил праздник — с салютами и танцами. — С Михаилом Яковлевичем какие у вас были отношения? — А…, — Лекомцев, как будто вдруг что-то вспомнив, уставился на Никитина. — Это совсем другое дело. Богатый был мужик и… очень надменный. Цену себе знал. Правда, дела у него шли не очень… да, и не любил он об этом рассказывать. Я ему по гроб жизни обязан. Теперь уже что… сейчас вот с кладбища — отвез венок. На похороны не успел, а на поминки… какие там поминки… вон что Эдик творит. Лет пять назад сосед спас моего сына. Тот полез на дерево и упал. Так неудачно, что у него остановилось сердце. Так Михаил его реанимировал. Врачи потом сказали, что очень грамотно и своевременно все было сделано. — Поляков имел какое-либо отношение к медицине? — По моему, только на уровне хобби. Мария как то говорила, что он увлекается анатомией или что-то в этом роде. — Скажите, чем вы занимались во вторник? Лекомцев закатил глаза в потолок, затем напрягся и дрожащим голосом спросил: — Это когда соседа… того?… Неужели и правда его убили? Мне жена сказала. Так в тот день я был в Москве. Я, конечно, понимаю, что вам необходимо проверить все окружение Михаила Яковлевича, но я, наверное, самый последний, кто хотел бы его смерти. — Накануне ничего подозрительного не замечали? — Ваш опер в тот день у жены то же самое спрашивал. Нет. Все было как обычно. — Олег, камеры видеонаблюдения в рабочем состоянии? — Да, конечно. Правда, давно уже не проверялись. — Меня интересует та, которая установлена над воротами. Сколько времени хранится информация? — Точно не знаю. Система, конечно, не супер. Наверное, дней десять. — Посмотрим? — Да, пройдемте. Небольшой пластмассовый ящик с монитором наверху располагался в углу гостиной. Лекомцев нажал несколько кнопок, после чего из четырех картинок осталась одна — пространство перед воротами. Андрей с удовлетворением отметил, что угол забора Полякова там тоже присутствует. — Та-ак, вроде все нормально, — подал голос хозяин. — Вторник, вторник… это у нас было… семнадцатое число. Я понимаю, что вас интересует движение машин и людей в этот день. С которого времени начнем? — С нуля часов, как полагается. Разумеется, в ускоренном режиме. Когда необходимо замедлить или остановить, я скажу. — Повторюсь, что это средненький вариант охранной системы — такая добротная Чина. Поэтому в темноте мы ничего не увидим, если только объект сам себя не освещает. — Неважно, поехали… В темное время суток камера зафиксировала лишь две машины. Лекомцев их тут же идентифицировал, указав на принадлежность дальним соседям. А вот с утра уже пошли и люди. Однако ничего заслуживающего внимания замечено не было, кроме одного эпизода. Когда же экран вновь потемнел, Никитин попросил вернуться к четырем часам дня и пошагово прокрутить изображение некоего человека. Он попал в поле зрения камеры в момент, когда, казалось, что-то рассматривал на заборе Полякова. Затем быстро проследовал к перекрестку и скрылся за углом. Таким образом, он был снят со спины и затылка. Возможно, он заметил камеру и специально от нее отвернулся. Это был слегка ссутулившийся, среднего возраста и телосложения, мужчина. Одет он был в темные брюки и серую куртку-ветровку. На голове у него была светлая бейсболка, а в правой руке — черный кейс. Последний атрибут и привлек внимание Андрея. Небольшой по размеру чемоданчик явно очень много весил, поскольку сутулость субъекта, скорее всего, этим и объяснялась. Лекомцев так и не вспомнил, кто бы мог это быть. На прощание он протянул Никитину дискетку с записью незнакомца. В отдел Андрей заглянул уже в сумерках. Планировать назавтра обыск было бессмысленно, поскольку впереди маячили выходные дни. К утру понедельника необходимо было подготовить бригаду, написать постановление и как можно раньше получить санкцию. В протоколе осмотра, который Никитин выудил из компьютера, как и ожидалось, кабинет хозяина упоминался лишь однажды. В том смысле, что следов присутствия посторонних там тоже не обнаружено. Субботнее утро принесло Никитину совсем не то, чего он ожидал. Было желание, как у нормального холостого трудоголика, сгонять на работу и покопаться в некоторых незавершенных делах, но не дали. Это был телефонный звонок, но кто бы это мог быть? Четыре года назад Андрей скоропостижно женился, прислушавшись, скорее, не к своим чувствам, а к мнению и советам окружающих, преимущественно мужского пола. Потому что Алена Панкова по праву занимала первое место среди красавиц силовых структур города Брянска. Когда он впервые увидел ее, то первая его реакция ничем не отличалась от реакции всех остальных мужиков — ступор и раскрытый рот. До сих пор для него, да и не только, является загадкой тот факт, что она выбрала именно его. Однако «счастье» продлилось недолго. Через полгода замужества Алене захотелось на свободу. Проведенное с ней время, как справедливо считал Никитин, все равно не прошло даром. В плане жизненного опыта. Дело в том, что господь и природа, вопреки сложившемуся мнению, наградили эту женщину не только яркой внешностью, но и незаурядным умом, включая чувство юмора. Позже стало очевидным еще одно ее достоинство — Панкова оказалась непревзойденной в «науке» под названием Камасутра. Андрею также было известно, что в последний год она ублажает первого заместителя начальника Управления, отправив в «отставку» его жену с двумя детьми. — Андрюшечка, это я, — прозвучал в трубке ангельский голосок. Быстро справившись с внезапным волнением, Никитин хмуро буркнул: — И что? — Я ушла от Беседина. — Ну, а я при чем? — Можно к тебе? Окинув взглядом неубранную «однушку», Андрей пробормотал первое, что пришло в голову: — Только ненадолго. Она ворвалась, как легкий летний бриз. Приземлив сумки с напитками и закусками, с возгласом «Люблю только тебя!» бросилась Никитину на шею. Даже если бы он ничего не хотел и сопротивлялся, все равно итог был бы один. Спустя время, он мутным взором созерцал окружающее пространство. От прихожей до дивана по полу тянулся шлейф различной одежды: Аленина блузка, его футболка, ее босоножки с джинсами, его треники с тапками и, наконец, его и ее нижнее белье — уже на диване. Потом был пир. И опять постель. И так далее… к концу дня Андрею стало понятно, что же на самом деле представляет собой выжатый лимон. В воскресенье захотелось на свежий воздух. И не просто погулять, а погулять шикарно. Для этого был выбран соседний регион — конкретно Национальный парк «Орловское полесье». В свое время Алена и открыла ему это удивительное место. Тогда они, как минимум, раз в месяц сюда приезжали. Однако после расставания он ни разу здесь не был. Казалось, просто не было времени. Поэтому сейчас он был безмерно рад данному обстоятельству. Прихватив по пути три буханки хлеба и килограмм конфет для кормления зверей, они мчались продолжать праздник. При въезде в заповедник Алена заказала номер в одноименном отеле. На сутки. Поэтому никто не стал сомневаться в том, что день и ночь вновь пролетят незаметно. Назад они выехали лишь в шесть утра в понедельник… Утренняя пустая трасса, безоблачное небо и яркое солнце, светящее в спину, придали водителю и его далеко не супермашине дополнительные силы. — Милый, ты хоть за скоростью следишь? — зевнув, спросила Алена. Опустив глаза, Никитин с изумлением обнаружил цифру, которую никогда даже и не мечтал увидеть на спидометре своего «Сандеро». Сто восемьдесят километров в час — это совсем для других машин, казалось ему. — Это он на радостях, — попытался пошутить Андрей. — Кто? — не поняла Алена. — Мой автомобиль, — было сказано уже вполне серьезно. Никитин почувствовал боковым зрением пристальный и выжидающий взгляд дамы. А спустя несколько секунд она уже взорвалась диким хохотом. К сожалению, он не смог удержать свой организм, который тут же присоединился к непонятному и безудержному веселью. «Сандеро» в это время снизил скорость до полной остановки. Если бы данное действо наблюдали со стороны, то наверняка приняли бы этих людей за сумасшедших. Веселье завершилось длительным поцелуем, а чтобы не случилось еще какого-либо логического продолжения, Андрей включил передачу. — Андрюшенька, а давай я к тебе перееду, — жалобно прощебетала Алена. Однако, заметив уже далеко не веселое выражение лица Никитина, слегка изменила тон: — Я помню — ты сказал ненадолго. Давай — на три месяца. Ну, на два. Ну, хорошо — на месяц. Всего на один месяц! После последней фразы капитан кивнул головой. Последовавшая благодарность чуть было вновь не привела к остановке автомобиля. Время позволяло заехать к матери Алены и забрать вещи, которые на девяносто девять процентов состояли из гардероба. Они находились в полной боевой готовности, то есть стояли в прихожей в виде трех больших сумок. — А я так и не успела распаковаться, — гордо констатировала их хозяйка, зайдя в квартиру. — Андрюша, это ты? — всплеснула руками Анна Ивановна — мама Алены. — Как я рада тебя видеть, милый мой мальчик! Думала, что опять этот лысый. Ты уж прости мою дуру и меня тоже. Видать, воспитывала я ее, да как-то не так. — Ничего, Анна Ивановна, не ругайте себя, — обнял бывшую тещу Никитин. — В том, что мы разошлись, была и моя вина. Постараюсь исправиться… — Так вы опять вместе?! — не поверила своему счастью женщина. — Дай бог. Дай бог. С этими словами она перекрестила Андрея, а заодно и свою блудную дочь. — Мама, не начинай, — подала голос Алена. — Нам пора. Дело прошлое, но одно время Никитин сильно удивлялся, как у такой божественной женщины, учителя русского языка и литературы, могла вырасти такая «гадость». Обыск в доме Поляковых оказался не напрасным. Конечно, никакого аппарата по перекачке крови найдено не было, но зато была обнаружена крупная сумма денег. Куча американских долларов в сумме около миллиона хранилась под столешницей письменного стола в кабинете покойника. Более половины стодолларовых купюр, из которых и состояли пресловутые пачки, были старого образца, то есть с маленьким Франклином. Присутствующие при обыске новые хозяева по-разному реагировали на эту находку. На вопрос «Знали ли вы о наличии этих денег?», Ирина сразу дала отрицательный ответ. Эдик же вначале утверждал, что знал. Тесть якобы рассказывал ему о них и даже обещал помочь в бизнесе. Однако затем стал категорически отрицать. Это случилось после того, когда ему объяснили, что если деньги не имеют криминального происхождения, то вернутся в семью. И напротив — если имеют, то «знавшему» в какой-то мере тоже придется отвечать. Одна лишь соседка Вера Ивановна, присутствующая в качестве понятой, твердо заявила, что нечто подобное и ожидала увидеть. Библиотека в кабинете Полякова действительно превосходила ту, которая была в гостиной. Здесь уже находилась не только художественная литература. Около половины книг были научными, львиная доля из которых содержала медицинскую тему — от «Строения клетки человека» до «Патологической анатомии». Кроме того, компьютер Полякова тоже мог представлять интерес для следствия, благо, что вся информация была открытой — ни на одном файле не стоял пароль. Поэтому системный блок также был изъят для «…проведения следственных мероприятий». Более никаких носителей информации, вроде ноутбуков или планшетов, обнаружено не было. Мобильный телефон в ходе обыска, к сожалению, тоже не отыскался. К «крутым» специалистам Никитин обращаться не стал. Их помощь могла понадобиться лишь в определении пароля электронного адреса. А пока в содержимом изъятого блока он решил покопаться сам. Благо, что собственные познания в цифровой технике он оценивал выше рядового пользователя. На подключение и загрузку компьютера у него ушло не более трех минут. Когда, наконец, высветилась древняя заставка в виде зеленого лужка и голубого неба, зазвонил мобильник: — Андрюшенька, это я. У тебя телефон был вне зоны. Тебе никто не звонил? — Алена, что опять случилось? Вроде все уже решили. Ты меня отвлекаешь. — Я — быстро. Пришла сегодня на работу — звонит служебный телефон. Подняла трубку, а там Стас. Я ведь его в своем айфоне в черный список внесла. Так вот — вначале сильно ругался, потом чуть ли не рыдал, потом опять ругался… а в конце, сказал, что если узнает, что я опять спуталась с тобой, то убьет… тебя… — Да ну? Он не уточнил — как? Физически или морально? Ты ведь, как никто, можешь объективно оценить наши возможности. Имею в виду — физические. — Андрюш, не волнуйся, тебе точно нет равных. Я о другом. Беседин — первый зам, без пяти минут полковник и, наконец, просто мерзавец. От него можно ожидать чего угодно… я просто хочу предупредить тебя… любимый. — Спасибо и… успокойся. Мне нужно работать, — отрезал капитан и вышел из связи. Подвинув курсор к значку «Мои документы», Андрей в предвкушении нажал, наконец, кнопку «мыши»… и тут вновь зазвонил телефон. На сей раз — городской. — Никитин? — послышался смутно знакомый голос.