— Пригодишься, пригодишься, — Андрей вышел из машины. — Рад тебя видеть, Гриш. Но, представив, куда ты меня сейчас потащишь, мне захотелось тебя раздавить. Вот и получилось нечто среднее. — Н — у — у, — поздоровавшись, протянул эксперт. — Давай тогда вначале это дело перекурим. Он достал пачку и ловко на треть выбил из нее сигарету. — Спасибо, я бросил, — как-то не очень убедительно отстранился капитан. — Когда ж ты успел? — удивился Григорий. — Дней десять назад в твоем Управлении мы благополучно дымили, и ты об этом даже и не заикался. — Не знаю. С тех пор, наверное, и не курю. — Ну и зря. Последнее дело — лишать себя удовольствия. Его и так уже почти не осталось, — загадочно констатировал эксперт. «Вот это да, — думал Никитин, следуя за ним в здание. — И это говорит врач, хоть и патологоанатом». Посреди комнаты возвышалась каталка, накрытая белой простыней. Кое-как переведя дух и заставив организм не реагировать на запах, Андрей кивнул Маркову. Тот не стал себя долго уговаривать и решительно сдернул простыню. Причем всю. Преодолевая брезгливость, капитан выдавил: — Ну и?… — Вот смотри, — Григорий взял со стола скальпель и проткнул им вздувшуюся вену на ноге трупа. Из отверстия брызнула прозрачная жидкость. — Что это? — удивленно спросил Никитин. — Вот и я вчера охренел. Сегодня пришли результаты анализа. Ты не поверишь — это оказалась обыкновенная вода… обыкновенная водопроводная вода, которая полностью соответствует содержимому в кране жилища покойника. — И как она к нему попала? — Ха-ха. Это ты у меня спрашиваешь? Это я у тебя должен спросить! Ты не находишь? — Я интересуюсь механизмом, то есть, каким образом ее можно туда закачать. Ну, и где кровь, в конце концов? — попытался реабилитироваться Андрей. — Вот это правильный вопрос. Ответ следующий: вода в организм Полякова попала с одновременным удалением из него крови. Некоторое время, возможно минуту, сердце убиенного гоняло по жилам чистую воду. Потом остановилось. — Почему убиенного? — тут же профессионально отреагировал Никитин. — Ты полагаешь, он сделал это самостоятельно? — хохотнул Марков. — Подтащил к себе аппарат гемодиализа и давай менять кровь на воду! — Какой аппарат? В доме никакого аппарата у него нет. — Подобную операцию можно сделать только с помощью специального медицинского оборудования. Таким и является аппарат, который применяется при почечной недостаточности — чтобы очистить кровь, — просветил эксперт Андрея. — Вот видишь следы от катетеров? Григорий указал скальпелем на глубокие отметины на руке и груди покойника. — Точное время наступления смерти известно? — Ну как точное? Я и Бацаев, который был на месте, сошлись во мнении, что дух из него вышел позавчера… семнадцатого июня в промежутке между четырнадцатью и восемнадцатью часами. Впрочем, все это я изложил в заключении, которое заберешь в нашей конторе, — завершил монолог Григорий. Поскольку судебный морг находился рядом с областной больницей, Никитин решил попутно ознакомиться с упомянутым экспертом аппаратом. Врач нефроотделения отвела следователя в процедурную, где в это время и происходило очищение крови. Зрелище тоже было не для слабонервных. Однако Никитин успел сделать для себя вывод, что подобный аппарат вряд ли можно бесследно затащить в дом Полякова, а затем также и удалить из него. Пережитое отнюдь не добавило Андрею настроения. Поэтому, подъезжая к мосту через Десну, он решил спуститься на берег реки и немного отдышаться. Капитан не ошибся. Несколько глотков свежего воздуха прочистили мозги и нормализовали мыслительную деятельность. Исходные данные сложились в некую систему, которая и указала на дальнейшие шаги. Несмотря на обеденное время, пища после посещения вышеуказанных заведений пока не вызывала естественных эмоций. Поэтому Никитин прямо с берега решил отправиться на свидание к супругам Антонян. По очереди. К обоим имелась масса вопросов, которые необходимо было прояснить. Пока без протокола, но хотя бы под диктофон. Ирина на звонок ответила сразу. В это время она находилась в доме отца и готовилась к похоронам. Однако визит следователя восприняла как нечто неизбежное, хотя и не совсем справедливое. — Я ведь вчера и вам и Николаю Петровичу, здешнему участковому, рассказала все, что знала, — буквально с порога выпалила она. — Простите, Ирина Михайловна, — выдохнул Никитин, опускаясь в предложенное кресло, — но такая уж у нас работа. Вскрываются новые обстоятельства или, например, что-либо вспоминается, чему ранее не придавали значения. Скажите, пожалуйста, почему вы вчера сами не решились войти в дом, а пригласили участкового? Возникшая пауза свидетельствовала о том, что Ирина боится сказать правду, а другую версию еще не придумала. В этом случае «по законам жанра» оппоненту нельзя давать опомниться, чтобы тот не начал врать. — Или вы все же вошли? — добавив металла в голос, продолжал капитан. — Но потом, испугавшись, покинули помещение и вызвали полицию. Так? — Нет, не так. — Ну, и?… — Я боялась… боялась, что увижу то, что и оказалось на самом деле. — Боялись, что увидите отца мертвым? — Да. — Вы кого-либо подозреваете, кто мог бы убить Михаила Яковлевича? — Что!? Разве он не сам умер? — Факты говорят о том, что смерть была насильственной. А как у него было со здоровьем? — Ну, более или менее, — испуганно ответила Ирина. — Давление. Лекарства принимал… — А как насчет почек? Заболевания почек у него были? — Нет. Почему вы спрашиваете? — Проверяю некоторые версии. Ирина Михайловна, вы сказали, что боялись увидеть отца мертвым. Почему? Ведь здоровье по вашим словам у него было «более-менее». — Потому что он два дня не отвечал на звонки. Я и подумала… — И только? Или что-то еще? — с «железной» интонацией спросил Никитин. По вновь возникшей паузе он понял, что вновь на правильном пути. — Ну, еще у него очень плохие отношения с моим мужем… были… — Поясните. — После свадьбы мы жили в этом доме. Здесь родилась и наша дочь. У папы и Эдика сразу не заладились отношения. Папа — деспот, а Эдик тоже не даст себя в обиду. Постоянно ругались… — Убить не грозились? — Бывало, но это в пылу ссоры. А когда после рождения Лизы я предложила разделиться и сделать отдельный вход, папа и вовсе нас выгнал. С тех пор они с Эдиком больше не виделись, — последнюю фразу женщина произнесла скорее в вопросительной интонации, нежели утвердительной. — Ну, хорошо, а где же сейчас находится Эдуард? — Он не Эдуард, он — Эдик, — впервые улыбнулась Ирина. — Моя дочь — Эдиковна. — Да ну? — удивился Никитин, но исправился. — Так где же Эдик? — Не знаю. Он предприниматель. Постоянно в движении… — И последний вопрос: у вас братья-сестры имеются? — Нет. Я была единственным поздним ребенком в семье. Когда родилась, папе было сорок четыре, а маме тридцать семь. Двоюродных своих я ни разу в жизни не видела. Записав все возможные контакты Антоняна, Андрей вышел на улицу. Связаться с вероятным убийцей он решил сразу. На первый звонок абонент не отреагировал. После десятого гудка женский голос доложил, что тот сейчас не может ответить. Второй вызов был прерван, то есть Эдик его сбросил. Ну, а в третьем случае тот же голос констатировал, что телефон абонента отключен или находится вне зоны. Как и предполагал Никитин, через минуту тот позвонил сам. С легким кавказским или, правильнее сказать — закавказским, акцентом он поинтересовался: — Вы что-то хотели? У меня ваш непринятый вызов. Представившись, капитан настоятельно посоветовал звонившему не отключать трубку. Беседа состоялась в районе Площади Партизан в салоне автомобиля Эдика. Видавший виды БМВХ5, как понял Андрей, являлся по жизни основной гордостью хозяина. Поэтому Никитину удалось с трудом направить разговор в нужное русло: — Эдик, судя по тому, как вы увлеченно и жизнерадостно рассказываете о машине, смерть тестя вас особенно и не огорчила? — Огорчила!?… Не то слово! Это был зверь! Я, конечно, сочувствую Ире и Лизке… да и про покойников вроде плохо не говорят, но это был зверь. А что касается жизнерадостно — не жизнерадостно, то, поймите меня правильно, перспектива поменять съемную однокомнатную квартиру на хоромы как-то тоже не огорчает. Подобную тираду, да еще экспромтом, вряд ли бы произнес убийца. Если только он семи пядей во лбу, да еще и гениальный артист. Данными качествами Антонян явно не обладал. Однако следователю нужны были факты: — Вспомните, Эдик, где вы были во вторник во второй половине дня? — Понял. Вы меня в чем-то подозреваете? А в чем именно? Тесть умер своей смертью… — Хочу напомнить, что здесь вопросы задаю я, — официально продекларировал Никитин. — Если вас не устраивает наш разговор в подобном формате — извольте получить повестку. Будете давать показания под фонарем и под протокол в качестве подозреваемого в убийстве. Потому что вашему тестю помогли… Наблюдая при этом за Антоняном, Андрей еще раз убедился в естественности поведения оппонента. Тот весь напрягся и даже побледнел.