— Сначала поживем в Москве. У Сережи там коттедж, — предложила Тамара. — Конечно, живите, сколько хотите. До встречи на Родине! Серега кивнул двум верзилам и откланялся. Тамара с Генрихом поднялись в номер. Еще никогда в жизни Тамаре не было так тяжело. Она готова была получить еще несколько травм головы и даже лишиться речи, только бы ничего не случилось с Мариной. Марина была ей как дочь. В горле стоял ком. Хотелось кричать и бить кулаками в стену. Вместо этого она налила Генриху виски и уложила его спать. Сама она не сомкнула глаз до утра. Ходила из угла в угол и молилась. В 9 утра раздался звонок на номер Генриха. Это была Ева Гаусс, она сообщила, что зашла в здание банка. — Это замечательно, вы — молодец! Через минуту опять позвонили, но на номер Тамары. — Ты нашла то, что нам нужно? — Частично. Пока только номера счетов. Но отдам только в одном случае. Через полчаса Марина должна сидеть в фойе нашей гостиницы. — Что-то ты такая прыткая сегодня! — Я вам совершенно не доверяю. Я знаю город и банк. Более того, одна наша родственница сейчас находится там. Можете проверить, она выехала вчера на гостиничной машине в Цюрих. Если через полчаса я не увижу Марину, я позвоню своей родственнице в Цюрих, продиктую ей номера счетов, и она снимет все ваши деньги и положит их на свой счет. А вы можете нас хоть в землю закопать! В трубке замолчали. Видимо, информация подействовала. — Ладно. — Вторую порцию получите позже. Когда я увижу Марину, оставлю вам номера счетов на ресепшен. На настоящую фамилию Юрия. Думаю, вы ее знаете? — Хорошо. — Генрих, пойдем в холл. Они оделись и стали спускаться. Ноги Тамары не гнулись, голова гудела и подкруживалась. Генрих вел ее под руку. Через полчаса в холле появилась Марина. Живая и здоровая. Она бросилась к тетке на шею и заплакала. — Мне на голову надели какой-то мешок, а потом я уснула. Я ничего не помню. Голова гудит, — рыдала она. — Все-все. Мариш, не плачь. Генрих, веди ее в номер. Я тут на две минуты задержусь. И позвони Еве. Отбой. Вот видишь, не все Евы такие плохие… — Ты про кого? — Про жену Гитлера. — Ясно, а я думал, про ту, другую, впрочем, неважно… Тамара вручила дежурной пакет для господина Юрия Платонова и поднялась в номер. Марина была в душе. Тетка прижала палец к губам. Это означало, что нужно молчать. Марина вышла с мокрой головой и сразу стала звонить Андрею. Тетка отобрала телефон и вернула ее в ванную. Она пустила воду. — Так лучше. Нас прослушивают. Мы с этим Юркой вляпались. Теперь нужно ноги уносить. — Что все это значит? Какие-то люди напали на меня и увезли куда-то. — Мариш, все будет хорошо. Ты мне веришь? — Конечно. Мне нужно к Андрею. Его же прооперировали. — Пока нельзя. Мы на осадном положении. — Надолго? — Нет, конечно. И еще, очень тебя прошу, не говори ничего в номере. Так — по пустякам можешь. По делу — ничего. Рот на замок. — Почему? — Нас прослушивают. Еду заказали в номер. В двенадцать часов Тамара вышла в холл и отошла на три номера в сторону. Зазвонил телефон. — Алло! Через час за вами приедет микроавтобус. Не пугайтесь, это цирковой. Он отвезет вас в аэропорт. Запишите номер. — А вы знаете, в какой мы гостинице? — Уже да. Запишите номер машины. — Я запомню, диктуйте. А как же наш прооперированный друг? — За ним уже поехали. Не переживайте. — Но он же после операции. — Все будет в лучшем виде. До встречи. Потом она позвонила Андрею и сказала, что за ним приедет машина, и сегодня они вылетают на родину. С клиникой Шторка они расплатились позавчера полностью. Неудобно было уезжать, не попрощавшись. Не поблагодарив. По-английски. Но ситуация была очень патовая… Вернувшись в номер, Тамара написала всем сообщение на уголке газеты: «Собираем вещи». Генрих пошел в свой номер, а Тамара стала рассказывать Марине, как правильно готовить «Штолен». Девочки тихо паковали вещи. Ровно в 13 часов герр Михаэль отзвонился опять и сказал, что возле гостиницы их ожидает микроавтобус с нарисованными цирковыми животными и клоунами. Номера она знает. Они расплатились на ресепшен карточкой Генриха и попросили доставить вещи из номера в цирковой микроавтобус. Затем, следуя цепочкой за Тамарой, быстро покинули гостиницу и, сверив номера, сели в эту не к случаю смешную машину. Цирковой микроавтобус с фигуркой клоуна на крыше и разрисованными зверушками корпусом напомнил Тамаре свое первое возвращение в Берлин в вагоне с обезьянами. История, как говорится, повторяется дважды… Внутри был Андрей в инвалидном кресле. Он пил сок и ел попкорн. Также там находился и сам герр Михаэль. Он выглядел очень бледным и уставшим. Перед входом в автобус Тамару, как и остальных, проверили металлоискателями двое охранников. Она поздоровалась и протянула пакет. В пакете была настоящая информационная «бомба». В умелых руках она наделала бы много неприятностей, особенно самому герру Михаэлю. — Я всегда ждал этого, — прошептал он. — За грехи молодости время рано или поздно предъявляет счет. — Думаю, это не слишком дорогой счет. — Нет. Вот ваши билеты до Москвы. Не волнуйтесь, проблем не будет. Всего доброго, фрау Тамара Дегтяренко. — Всего доброго. Он вышел. Компания воссоединилась. Никаких проблем с таможней и официальными структурами не возникло. Вечер они встретили в столице, запорошенной снегом. Москва была полностью готова к встрече Нового года. По прибытии в столицу Андрея опять госпитализировали в «Московский Ортопедический Центр», а компания поселилась в коттедже Сереги на Рублевке. Там жил охранник. Тетка приступила к повседневным обязанностям супруги. Она сама закупала продукты, а Генрих их погружал в машину, которую они позаимствовали в гараже у Сергея. Потом она готовила первое, второе и массу сладостей, однако следила за рационом располневшего Генриха и гоняла его на тренажерах. Потом они гуляли, играли в снежки, а вечером, когда Марина возвращалась от Андрея, они покорно исполняли культурную программу, запланированную теткой. Это были театры, выставки, концерты и музеи. Генрих, наверное, за всю жизнь не посетил столько оазисов культуры и искусства, сколько в этот месяц в Москве. Он был абсолютно счастлив. Идея обвенчаться пришла им, когда они побывали в Троицко-Сергиевой Лавре. Они все узнали. И стали ждать 20 января. Это был первый день года, когда можно было венчаться. Дважды приезжал Серега — на встречу Нового года и на Рождество. Генрих принял святое Крещение в маленьком храме Николая Угодника в Подмосковье с именем Иосиф. Андрей начал ходить. Но пока с тростью. Марина рассказала о скором венчании Генриха и Тамары. Их взгляды встретились. — Давай тоже? — Давай. Каждый день Марина выводила Андрея прогуляться в парк при больнице. Он уже неплохо ходил, но с помощью трости. За время реабилитации в московской клинике он чуть поправился и накачал мышцы на специальных тренажерах. Его день был расписан от и до. Это были различные физиопроцедуры, массаж, лечебная физкультура и прочие назначения, которыми обильно одаривали эскулапы своих «платных» пациентов. Эндопротез сустава прижился и вел себя хорошо. Поэтому на 10 января была назначена выписка. Сергей прилетел прямо на Рождество и привез массу подарков. Тамара готовила гуся с яблоками, а Генрих салаты и торт. Он сказал, что «Штолен» будет есть только на немецкое Рождество. Весь коттедж наполнился чудесными ароматами. — Теперь, Генрих, празднуем наше Рождество, — сказала Тамара, — а поскольку ты наполовину русский, ты должен знать и русские традиции. На столе должно быть 12 блюд. Холодец, заливная рыба, обязательно, оливье. Генрих пытался повторять названия блюд. — Ой! Какой запах! — заметила Мариша, чмокая отца в щеку. — Спасибо за подарки. — Да, у меня так не пахнет, — с досадой молвил Сергей. — Жениться тебе нужно, Сереж! — брякнула тетка. — Ты что! Смерти моей хочешь? Сейчас приличных женщин не бывает. У всех тараканы в голове. Нет. Я уже был женат. Ребенка родил, — он потрепал Марину по голове. — Дерево вырастил, — продолжала тетка и синхронно переводила беседу Генриху. — Да, и дом построил, между прочим, — закончил Серега матримониальную тему, — а не выпить ли нам, молодым и красивым? — спросил он у новоявленного родственника. — Я, я, — закивал головой Генрих. — Ты мне теперь кто? Свояк, шурин, деверь или кто там еще? — Он тебе зять. — Нет, ты что-то путаешь… Зять — это муж дочери. Вот Маринка выйдет замуж… Марина покраснела и ушла к плите.