Некоторым Вайронам было буквально противопоказано демонстрировать прелести, потому как прелестей не имелось! В жизни не подумала бы, что взрослый кузен окажется высок, худ и обликом похож на оглоблю, способную напугать разве что мышей в замковом коридоре, но не темную чародейку. Хотя, конечно, он так пока не думал. – Зачем ты вернулась, Энни? – тихо спросил он. – Соскучилась, – отозвалась я, мысленно смиряясь, что пока не выставлю незваного гостя из покоев, спокойно поесть не удастся. – Лучше уезжай туда, где ты обитала последние девять лет. Тебе здесь не рады, – склонился он еще ниже. – Обещаю, я не буду расстраиваться, – хмыкнула я и указала вилкой в сторону высокого кофейника с длинным носиком: – Плесни мне кофейку, все равно стоишь без дела. Наблюдать вблизи, как у Вайрона вытягивается лицо, абсолютно бесценный опыт. Клянусь, в Истван стоило вернуться хотя бы ради этого момента! Впрочем, кузен был ни при чем. Девять лет назад дед сказал, что для него цвет дара не имеет значения, самое главное – умение владеть магией. Я должна стать лучшей и занять место, когда-то принадлежавшее моей матери. Демоны знают, сколько я вкалывала, чтобы быть достойной знаменитой фамилии! Сейчас в опечатанной шкатулке лежал черный диплом с отличием и дедовские поздравительные карточки, собранные за девять лет, а я была готова принять родовой знак. – Смотрю, трусишка Энни стала очень смелой? – ухмыльнулся Вайрон, справившись с замешательством. – Это был вопрос? – уточнила я. Спокойно, Эннари, помни, что у тебя есть принцип никого не проклинать во время трапезы. Забыла? Колдовать во время еды не просто неприлично, а по-настоящему непристойно… Но какого демона?! Воспитанные люди без стука не вламываются, в сапожищах в кроватях не валяются и не нависают, когда у девушки в руках вилка, а внутри голод и скоропортящееся настроение. В общем, он первый начал! – Дорогой кузен, отодвинься, – вкрадчиво попросила я, аккуратно откладывая приборы. – Не хочу, – ухмыльнулся он. – Лучше захоти, и поскорее. – Попытаешься заставить? – Ты сам предложил. Я похлопала его по плечу. От каждого касания в воздух вылетал полупрозрачный черный дымок, словно из рубашки вырывались облака пыли. Оказалось, что Вайрон не озадачился защитными заклятиями. Удивительная беспечность! Я такой не встречала лет… да вообще никогда. Сразу видно, что светлые чародеи в замке пока непуганые и действительно считают меня девчонкой, залезающей в шкаф порыдать. – Ты что делаешь? – тихо спросил кузен. – Помогаю тебе застегнуться. Не выношу неопрятных мужчин. Едва я убрала руку, как его рубашка ожила. Ворот сам собой сошелся, ткань срослась, скрыв голую грудь. От неожиданности кузен отпрянул от стола, резко выпрямился, и по лицу прошла болезненная судорога. Похоже, у него что-то защемило в спине. Без магии. – Ты рехнулась?! – охнул он. – Спина не разгибается! – В отличие от хозяина твоя спина явно понимает, когда начинаются неприятности, – покачала я головой. – Ты меня прокляла! – изумленно охнул он. – Много чести. Честное слово! Я прокляла не кузена, а его сапоги. Из гостевой башни он еще успеет спуститься, но потом подошва растает… И придется Вайрону ковылять до своих покоев, стуча по каменному полу голыми пятками. – В общем, Эннари! – раздувая ноздри, как бык перед красной тряпкой, процедил он, еще не догадываясь, какой сюрприз его ожидал. – Я тебя предупредил. Свали уже, болезный. – Закроешь дверь, когда выйдешь? – с улыбкой уточнила я, вновь берясь за приборы. – Спасибо, что принес еду. Он засопел, потоптался, не замечая, что на паркете уже появляются подозрительные следы от подошвы, и все-таки убрался восвояси. Щелчком пальцев я заставила ключ три раза провернуться в замочной скважине и начала есть. Приветствие Вайрона вызвало такой зверский аппетит, что вместе с мясом тарелку бы слопала! Разбирать все вещи не имело смысла. Жить в гостевых покоях я не планировала, даже несмотря на отличный вид из окна. Места для мастерской здесь не было, поэтому все сундуки с магическим приданым, накопленным за время учебы, я надумала переселить в гардеробную, а пока занялась одеждой. Платья, шурша тканью, сами собой развешивались на деревянные плечики. Аккуратные стопки исподнего перемещались со дна дорожного сундука в выдвинутый ящик комода. Сложив руки на груди, я стояла посреди одежного хаоса и с интересом изучала зеркало в полный рост, прислоненное к стене. На него было наложено хитрое заклятие. Только-только я протянула руку, чтобы проверить, каким именно колдовством воспользовались, как с другой стороны зеркала закашляли. Я щелкнула пальцами, выбив черный дымок, и шуршащая одежда замерла в воздухе. В тишине из перевернутого плаща, готового забраться на вешалку, посыпались монетки. Шпион догадался, что его раскрыли, и прокаркал ужасно недовольным голосом тетки Мириам, который я легко узнала даже через девять лет: – В темных академиях совсем уважению не учат? Первым делом молодые чародеи приходят и здороваются со старшими, а не сундуки разбирают! Мое отражение подернулось рябью, и появилась невысокая, полнотелая женщина, упирающая руки в кружевных перчатках в крутые бока. Она почти полностью собой закрывала вид на комнату, но знакомую голубую ткань на стенах ее личных покоев при должном внимании заметить можно было. – Здравствуйте, тетя Мириам, – поприветствовала я мать Вайрона и Люсиль. Они оба пошли цветом волос в родительницу, яркую представительницу Истванов, чистокровную, я бы сказала. Кузену еще и материнский склочный характер достался. – Лично! – Она недовольно указала в мою сторону пальцем. – Ты должна была прийти лично и поприветствовать нас с тетей Летти! – Я думала, что вас с тетей Летисией нет в замке, – с невинным видом соврала я. – Кстати, ко мне уже заходил Вайрон. Он оказался очень мил и принес из кухни поднос с едой. – Вайрон? – недоверчиво сощурилась тетка. – Да, – кротко улыбнулась я. – Мы очень мило поболтали. – О чем? – О том о сем… в основном он говорил, – неопределенно помахала рукой. – Я к вам сейчас загляну? – Не утруждайся! – фыркнула она, освобождая меня от неприятной обязанности. – Встретимся за ужином. В этом доме ужинают в восемь! – Я помню. – Не опаздывай! – проворчала она. Зеркало прояснилось. В отражении вновь появилась изящная девушка с бледной кожей, черными волосами и голубыми глазами, одетая в неброское платье с аккуратным белым воротничком. Ни одной родовой черты Истванов во мне не было, абсолютно все взяла от отца. Даже дар. Неожиданно фигура вновь поплыла, и появились знакомые голубые стены и вычурная мебель, обитая синим бархатом, из гостиной тетки Мириам. В кресле сидела Летисия, на диванчике примостилась кузина Люсиль. Рыжая, кудрявая, с отбеленной до фарфорового цвета кожей. – Такая же нахалка, какой была ее мать! – фыркнула Мириам, демонстрирующая мне объемные «тылы». – Но выросла красивой, – вздохнула тетушка Летти. – Ты ослепла? Вороненок дорос до взрослой вороны! В кого ей быть красивой? Вспомни ее мать. – Риэллу всегда считали красавицей, – действительно припомнила Летисия. – У тебя явно проблемы с памятью. Попей травок! Девчонка наверняка прицепила маскирующую маску! Мириам указала пальцем через плечо, намекая на зеркало, в котором я по-прежнему светила своим во всех отношениях натуральным лицом, и собеседницы невольно повернули головы в заданном направлении. – Ой, Энни! – Люсиль помахала мне рукой. – Давно не виделись! Как дела? Тетушка обернулась. Надо отдать должное, у нее на лице не дрогнул ни единый мускул. – Здравствуйте, тетушка Мири. Я все еще с вами, – улыбнулась я. – Но ничего, не стесняйтесь. Хотите, я сама потушу магию? Тетка резко стянула с руки перчатку, демонстрируя ярко-красный окрас кожи с умилительными черными горошками, и ткнула пальцем в зеркальную поверхность. Блеснула яркая вспышка. Перед глазами пошли световые круги. Зеркало снова отразило меня. Теперь слегка перекошенную. – Как думаете, Энни сделает такую же маску мне? – сладкий, как медовая патока, голос Люсиль по-прежнему был слышен так четко, будто про меня сплетничали не на другом конце замка, а в тесной гардеробной с застывшими в воздухе вещами. – Люсиль, почему ты всегда открываешь рот, чтобы изрыгнуть какую-нибудь глупость?! – немедленно обругала дочь Мириам. – Ты хороша и свежа безо всякой пошлой магии. Мужчины любят естественность. Спроси у старшего брата, он подтвердит. – Ветта носила маску и уже вышла замуж, – проговорила кузина. – Правда, она сказала, что приходится даже спать в маске. Но это совершеннейшие мелочи! Все говорят, что маски не портят кожу… – Арветта носит маску? – перебила размышления воинственная тетка, видимо, обращаясь к матери грешницы, поправшей принцип натуральности во внешности. – Мириам, ничего плохого в косметической магии нет, – встала на защиту старшей дочери тетушка Летти. – Не хочу показаться навязчивой, но я вас по-прежнему прекрасно слышу, – заметила я. По другую сторону зеркала воцарилось молчание, а тишина отдавала возмущением, словно следящее заклятие было моей, а не теткиной идеей. От магической вспышки светляк под стеклянным колпаком на стене распался на крошечные светящиеся точки и резко слипся обратно. Чары сгорели, а вместе с ним и темная магия: застывшие в воздухе вещи сорвались на пол. По макушке едва не тюкнули деревянные плечики с металлическим крюком. – Проклятие! – пробормотала я, вжимая голову в плечи, и проворчала: – Дом, милый дом… Наконец с вещами было покончено. Опустевший дорожный сундук, стуча дощечками, послушно сложился до размера небольшого ящичка и спрятал сам себя под комод. Кое-какие книги, шурша страницами, аккуратно легли на прикроватный столик возле лампы. Нераспакованный багаж с трудом уместился в гардеробную, остался только узенький проход к зеркалу, которым я планировала пользоваться по прямому назначению. В смысле, не красоваться в однотонных платьях, а со вкусом бесить тетку Мириам, ведь она лично превратила предмет мебели в следящий артефакт. Двусторонний! Ни один вменяемый темный чародей не проигнорировал бы столь щедрое приглашение. Времени до возвращения деда оставалось много, и я устроила себе экскурсию по замку. Истван был монументальным, людным и пропитанным светлыми заклятиями. Помимо самого семейства он являлся домом для прислуги, учеников в магии и таких дальних родственников, что – уверена – даже дед Парнас вспоминал их имена, лишь полистав родовую книгу. Именно ради «летописи Истванов» я заглянула в библиотеку. Дух-хранитель, по сути нечисть, обязанная защищать семейное литературное наследие, прилетел не сразу, для начала присмотрелся. Я успела добраться до мощной одноногой подставки с родовым гримуаром, стоящей между письменным столом и магическим глобусом, по которому в детстве меня заставляли зубрить названия континентов и магических тварей, их населяющих. Резкий порыв ветра раздул юбку и взлохматил волосы. – Развею, – вкрадчиво пригрозила я бессловесному безобразнику. Привидение рисковать не захотело, видимо, осознавало, что ни один светлый гримуар не стоит загробной жизни, и забилось под полку. – Нечисть, раньше ты такой послушной не была, – хмыкнула я, вытаскивая из испорченного пучка две длинные костяные шпильки. – Раньше ты ее и развеять не могла, – в глухой, сдавленной книжными стеллажами тишине прозвучал ироничный смешок Калеба. Я давно перестала дергаться от неожиданности, скорее уж сразу била проклятием, но руки оказались заняты. Одна шпилька, вдруг приобретя подвижность, выскочила из пальцев и упала на потемневший от времени паркет. Тяжелые, еще влажные волосы непослушной волной рассыпались по плечам. Калеб возник откуда-то из-за книжных шкафов, наклонился за украшением и протянул мне: