Я предложила им незамысловато привесить дверь вместе с художественной трещиной на петли и оставить в покое. Глядишь, не расколется на две части. По взглядам стало ясно, что мнение безграмотных в вопросах ремонта девиц в учет не принимается. Как всегда, в общем… – Дядюшка Эсмаил, – спохватилась я, что не проверила, заткнулся ли… иссяк ли фонтан честности. – Можете мне задать какой-нибудь вопрос? – А? – как будто чуточку испугался смотритель. – Спросите что-нибудь, о чем я непременно бы солгала. – Ты правда хочешь устроить в замке мастерскую? – не задумываясь спросил он, о чем, похоже, действительно волновался. – Уже не хочу, – уверила в ответ. – И шабаш не приведешь? – Даже мысли не держала. Я же темная чародейка, а не черная ведьма, – проворчала я и добавила недовольно: – Спасибо, но вы мне ровным счетом ничем не помогли! – Почему же? – Вы задаете такие вопросы, на которые врать не имеет никакого смысла! Насупившись, я начала спускаться из гостевой башни. Завтрак Эбигейл устроила на веранде, побрезговав оскверненной романтическим ужином голубой гостиной. Я обнаружила, что комната пуста, когда в нее заглянула и нашла только одинокий стол, накрытый скатертью. Стулья, затянутые в белые чехлы, как выяснилось, перетащили на веранду. – Энни, ты здесь! – Эбигейл силилась изобразить улыбку. – Доброе утро, – вежливо поприветствовала я гостей утренника. Были здесь Люсиль с Луизой, дочерью дядюшки Эсмаила, девять лет назад преподававшей магический курс в известном женском лицее. Видимо, она вернулась в замок, чтобы помочь кузине со школой. Лица остальных девушек показались смутно знакомыми по единственному семейному ужину, который мне с честью удалось пережить. Когда я присела на стул, любезно отодвинутый лакеем, одна из девушек спросила: – А ты ничего не принесла? Она обвела стол рукой. На белой скатерти стояли всевозможные сладости, на трехэтажной пирожнице лежали белые сердечки зефирок, крошечные сандвичи и поджаренные хрустящие хлебцы. Глянцево поблескивали розетки с фруктовыми джемами и таяли на солнце, неожиданно горячем даже для первых дней сентября, шоколадные шарики с орешками. – Не принесла, – согласилась я и позволила себе налить черный, как деготь, кофе, потом, не стесняясь, добавила сливки с щедрой ложкой меда. – У нас не принято приходить на завтраки к Эбби с пустыми руками, – фыркнула она. – Не шумите, девушки, – мягким голосом произнесла хозяйка утренника, явно наслаждаясь неловкостью ситуации, – Энни же не знала. – Конечно, ты же мне ничего не сказала, – фыркнула я, намазывая тост джемом. – Вообще, я рада, что жители замка не страдают предрассудками. Почему-то люди думают, что из рук темных ничего нельзя брать. Проклятия, привороты и все такое… Ну вы знаете. Суеверия такие суеверия. Тут стоило жеманно закатить глаза, но я принялась хрустеть жареным хлебцем. Остальные почему-то ничего не ели, только смотрели на вкусности и прихлебывали чаек. Возможно, по воскресеньям у них был разгрузочный день, вся женская половина замка хлебала настойку для похудания и насыщалась тем, что нюхала запахи еды. – Энни, рассуди наш спор, – проговорила Эбигейл таким дружелюбным тоном, что сразу стало ясно – сейчас скажет гадость. – Какой день гадаем: тебе создавали косметическую маску в Деймране или ты обращалась к местному магу? Эбби, честное слово, ты так неощутимо кусаешь, что мне даже неловко становится. – Просто у тебя лицо выглядит чудесно! – страшно оживилась Люсиль. – Очень красиво! И маску ведь совершенно незаметно. Наверное, мастер преотличный? – Мастер действительно очень известный, – хмыкнула я, вдруг понимая, что умение соврать в нужный момент снова со мной. – Подскажешь имя? – с невинным видом попросила Эбигейл и прихлебнула из чашечки крутой черный кофе. – О, его имя на слуху, – уверила я и произнесла по слогам на тот случай, если кто-нибудь не расслышит: – При-ро-да. За столом возникла пауза, достойная вчерашнего романтического ужина на пятерых. В воздухе явно ощущалось, что свита ждала реакции королевны. Та дергала глазом. Я сама видела! – Энни, какой же он известный? Это имя или фамилия? Я его даже припомнить не могу! – напрочь разрушила драматическую паузу Люсиль. – Эбби, а ты когда-нибудь слышала? Природа… Я как будто слышала, но точно его не знаю! – Люси, уймись! – рявкнула Эбигейл, шарахнув чашечкой по блюдечку. Старинный фарфор, непривычный к подобной жестокости, жалобно звякнул и выплюнул черный кофе через край. По изогнутой стенке потекла темная дорожка. – Ой! Природа… В смысле, обычная природа. – Люси уняться не пожелала, а хотела объяснений и помахала рукой в сторону увядшего к сентябрю розового сада. – Мама, выходит, ошиблась и ты не носишь магическую маску? – Нет. – Вообще-вообще? – Никогда не пробовала, – уверила я и вспомнила друга семьи Реграм, от магии которого женщины всех возрастов сходили с ума (иногда в прямом смысле этого слова). – Если тебе очень нужна магическая маска, то я знаю хорошего мастера. Говорят, он виртуоз. – А он очень темный маг? – уточнила кузина. – Какая степень темноты тебя устроит? – Ну, я не знаю… Просто у темных чародеев нельзя ничего покупать! – категорично заявила Люсиль. – Мама говорит, что они мошенники, хамы и жлобы. От них ничего хорошего ждать нельзя, все равно обязательно обманут… – Тетушка Мириам, видимо, об этом много знает. – Я не про тебя, Энни, – быстро оговорилась кузина. – Ты, конечно, не такая. – Безусловно, – не скрывая иронии, отозвалась я. Странный разговор, в котором меня пытались выставить – ну – черной ведьмой, действительно частенько внутри просыпавшейся, прервало появление запыхавшейся служанки, встречавшей меня в день приезда. – Госпожа Эбигейл, там пришел человек! На пороге она запуталась в длинном платье и ворвалась на веранду головой вперед. Чепец слетел, открывая рыжеватые мелкие кудряшки. Девица попыталась его натянуть, но вырез оказался на затылке, и лицо полностью скрылось за тканью, как за непроницаемой маской. С возрастающим интересом, мысленно гадая, чем закончится бой – победой чепца или же человека, – я следила, как она в панике принялась крутить норовистую штуку. Наконец волосы оказались покрыты, лицо, наоборот, открыто и окружено мелким рядом крахмальных жестких рюшек. Я с интересом следила за этим совершенно потрясающим зрелищем, а девушки вокруг явно волновались. – Да что ты тянешь-то? – не выдержала Эбби. – Ребенка в учение привели! – выдохнула она с раскрасневшимися щеками. – Наконец-то! – охнула дочь замкового смотрителя, взволнованно поднимаясь из-за стола. – Думала, никогда не дождемся! Госпожа директор, пойдемте посмотрим на нашу долгожданную девочку! Надеюсь, она не обделена магическим талантом! То есть набор в будущую школу шел не так бойко, как мне пытались представить. – На долгожданного мальчика, – поправила горничная. Чародейки замерли, пытаясь принять неожиданную и несколько неловкую новость о роковом несовпадении. – Не расстраивайся, Эбби! – Как всегда, Люси источала оптимизм. – Если у него длинные волосы, то привяжем бантики. Я попыталась замаскировать ехидный смешок покашливанием в кулак. Судя по острому взгляду Эбигейл, которым она пыталась пришпилить меня к стулу, как бабочку в гербарии, вышло паршиво. – В любом случае с человеком надо поговорить, – произнесла она, поднимаясь из-за стола и поправляя белый кружевной воротничок. – Так ведь? – Энни, а ты не идешь? – позвала Люсиль уже из дверей. Честно сказать, я была не настолько любопытна, так что только помахала рукой. Однако не успела насладиться пятью минутами в чудесном единении с пирожными и воздушными зефирками, как горничная вернулась: – Госпожа чародейка, вас зовут! Я не донесла до рта насаженный на кончик вилки бисквит и уточнила: – Очень надо? – Человек-то к вам пришел. – Опять?! Святые демоны, когда они уже закончатся… В холле царила испуганная тишина. Подружки-чародейки стояли в сторонке и тихо, но очень ехидно что-то обсуждали. Если бы взгляды Эбигейл, побледневшей от ледяного гнева, умели превращать людей в умертвия, то замок наполнился бы отрядом зомби-дев в разноцветных платьях с цветочными рисунками. – К тебе, – проговорила Эбби, с трудом сдерживая злость. Похоже, роль главы армии живых покойниц была отведена мне. А перед дверьми стоял владелец посудной лавки с мальчиком лет восьми на вид. Может, старше или младше, я плохо разбираюсь в возрасте детей. – Госпожа чародейка! – вскрикнул лавочник. Как там его вчера назвали? Март? Марс? – Тебя как зовут? – резко спросила я, чтобы не терзать память. – Мирн, – поспешно подсказал он. – Я пришел к тебе, а они про какую-то школу талдычат. Слов не хватает объяснять, что я про школу вообще ничего не знаю. Краем глаза я увидела, как Эбби, взметнув длинную юбку, развернулась на пятках. В гулком холле раздался стук каблуков, зашуршали платья ее подружек.