– Ужин? – переспросила она, глядя на меня. – Для кого? – Тренируемся для моего жениха, – как на духу ответила я и сама порадовалась, что сказала чистую правду, а все равно будто поиздевалась. – Как высшие курсы семейной жизни для молодой невесты. – Вообще-то предполагалось, что ужинать вы будете сегодня, – тихо заметила Летисия и на мой вопросительный взгляд ответила: – Сегодня полнолуние. Упускать такую возможность ни в коем случае нельзя. В полную луну мужчины особенно чувствительны и податливы женским чарам. Главное, чтобы в полнолуние чувствительный мужик ни в кого не превращался и не пытался сожрать невесту. Иначе романтика может случайно обернуться трагедией. – Ну и креветки уже сварили, – медленно протянула я. – Не отдавать же пресветлому. – Значит, романтический ужин. – В глазах Эбигейл вспыхнул нехороший огонек, губы дернулись, но улыбки все равно не вышло. – Дерзай, Энни! Уверена, у тебя все получится. В конце концов, никто не говорит, что договорной брак не может стать счастливым. Почему мне показалось, что она сказала «терзай»? Терзать-то я уж точно умею. Она развернулась на каблуках и с неестественно прямой спиной пошагала к дверям. – А что ты хотела-то? – остановила ее Летисия. – Уже неважно, – отмахнулась Эбби. Вчера она, по всей видимости, пыталась повторить успех старшей сестры, прислала в комнату Калеба вкусный ужин, но появилась я и разрушила план по соблазнению чужого жениха. Уверена, сегодня она ответит мне тем же. Обязательно появится на романтическом ужине и, возможно, притащит свиту. Я готова помолиться святым демонам, чтобы Эбигейл меня не разочаровала! Люси собственными руками должна была опоить Калеба. Еще надо было спрятать в постели моего жениха вещь, принадлежащую кузине и отданную ею добровольно. За этот пункт я не беспокоилась, мелочь по сравнению с тем, как подлить зелье, вложить в руки Люсиль и подать ее будущему мужу. Честное слово, эти светлые чародеи такие сложные! Вокруг них всегда приходится устраивать пляски с бубнами. Иногда в прямом смысле этих слов. А потом дед недоумевает, почему я не хочу светлого мужа. Да он приворожиться по-человечески, без реверансов и условий, не в состоянии! – Теперь тебе пора превращаться в красавицу! – скомандовала Летисия. – Да я и так на отражение в зеркале не жаловалась, – честно призналась я. – Видимо, сегодня ты в него не заглядывала, – отрезала тетка. – Вчера мне прислали потрясающие омолаживающие пасты с морскими водорослями и вулканический песок для чистки лица. Мы просто обязаны все это испробовать! Подозрительно, но на себе тетушка пробовать волшебные маски не захотела. Битый час терзала меня: терла, мазала, отдирала и снова терла то, что отодрать не удалось. Но оказалось, что результат стоил всех усилий. Когда застывшая корка, на ощупь похожая на влажный каучук, одним куском отвалилась от лица, кожа сияла. Я выглядела такой свеженькой, словно не выплясывала всю ночь перед котелком с зельем и еще пару часов возле кухонного очага. – Во время ужина следует быль остроумной, – наставляла меня Летисия по дороге в малую столовую, где слуги накрыли ужин. – Мужчины любят, когда с ними кокетничают, но не слишком. Умеешь вести светские беседы о погоде, о природе и философах прошлого столетия? – Нет, – с трудом подавив зевок, ответила я, – но могу, если что, подправить погоду под разговор и прочесть пару заклятий прошлого столетия. Главное, не взбеситься и никого не проклясть. – Энни, ты чародейка или ведьма? – Скорее ведьма, чем чародейка, – по-прежнему чистосердечно призналась я. – Но вы правы, тетушка, не стоит поступаться принципами ради мужчины. Когда я ем, я глух и нем. И никого не проклинаю! Романтический ужин на двоих накрыли в комнате, где по утрам Эбигейл собирала замковых подружек. Столовая была по-девичьи милой: с голубыми стенными тканями, белыми чехлами на стульях и рюшами на легких занавесках. Толстые свечи испускали мускусный аромат. Свет приглушили, а серебристые светлячки, кружащие в воздухе, придавали атмосфере сказочность. На свидании я оказалась первой. Посидела, подперев щеку кулаком, посмотрела на еду, влажно поблескивающую в свете огоньков, и только потянулась вилкой к аппетитной закуске, как дверь стремительно отворилась. На пороге возник Калеб: – Слуги сказали, ты здесь… Он замер, точно споткнувшись о невидимую преграду: – Это что? – Романтический ужин, – четко, по делу, абсолютно честно ответила я. – Ты решила меня отравить и тут же справить поминки? – тихо спросил он, следя за дрейфующим перед лицом светящимся кругляшом. – Было бы неплохо, но в этом нет никакой романтики. – Тогда зачем? – Летисия считает, что тебя можно соблазнить, если хорошо накормить, – немедленно ответила я. – Соблазнение предполагалось на столе? – Он помахал рукой, намекая на украшенную огнями столовую. – Вообще-то за столом, но точное место я забыла уточнить. – Хорошо, потому что я с сюрпризом. Даже с двумя. – С сюрпризом, как с прибабахом? – съехидничала я. Оба сюрприза появились через какое-то время. Возможно, разглядывали по дороге в столовую живописные трещины на стенной кладке или восхищались рыцарскими доспехами в углу. Девять лет назад в них вдруг пробудился призрак рыцаря и попытался напасть на Вайрона. Вот радости-то было! У меня, конечно. Кузен целых три дня просидел в комнате, боясь выйти. До сих пор вспоминаю тот случай с улыбкой. Впрочем, сейчас эти доспехи были совершенно безопасны – привидение превратили в библиотечную нежить. Первый сюрприз в виде высокого, крепкого мужчины с замечательной выправкой боевого мага и не менее замечательной, даже выдающейся, квадратной челюстью шагнул через порог и застыл, догадываясь, что время для визита выбрано, мягко говоря, не очень удачное. Второй сюрприз действительно оказался с прибабахом и почему-то пятился спиной, словно приснопамятные доспехи шли за ним с бутафорским мечом на изготовку. Он наткнулся на замершего сотоварища и со сбивчивыми извинениями резко обернулся. Им оказался секретарь Боуз. Некоторое время с зачарованным видом мужчины смотрели на летающие в воздухе огоньки. Абсолютно все и даже вареный омар понимали, что романтическая обстановка лишняя. – Здравствуйте, – прогудел обладатель выдающейся челюсти не менее выдающимся голосом. Как подозреваю, к нам пожаловал новый мэр, появления которого страшилась вся мэрия. В следующую секунду я погасила абсолютно все светящиеся шары и щелкнула пальцами, чтобы зажечь люстру на потолке. Но ничего не произошло. Комната по-прежнему оставалась погруженной в сизую темноту, и только мускусные свечи продолжали дрожать от легкого сквозняка посреди стола. Света от них было немного, но выбора не осталось. – В люстре нет магических огней, – прокомментировал Калеб. И мы все задрали головы, чтобы посмотреть на бесполезный предмет интерьера. – Надеюсь, никто не боится темноты, – задумчиво протянула я. – Я боюсь, – опроверг Боуз. – К слову, не ожидала увидеть вас в замке, – заметила я и обратилась ко второму визитеру, утопающему в густых тенях: – А вы, должно быть, новый мэр. – Мэр Хардинг, позвольте вам представить Эннари Истван, – проговорил Калеб. – Чародейку, с которой вы непременно желали увидеться. – Так что вы хотели в этот замечательный вечер? – спросила я. – Поблагодарить, – пояснил Хардинг. – Спасибо, что помогли мэрии избавиться от крайне деликатной проблемы. – Деликатной проблемой вы назвали своего предшественника? – хмыкнула я. – Что ж, это стоило вам тридцать монет, и мы уже в расчете. Что-то еще? – Я предложил мэру Хардингу остаться на ужин в замке, – подсказал мой жених. – А тут уже накрыт стол… – И впрямь, – улыбнулась я. – В таком случае добро пожаловать, господа. Честно говоря, думала, что у гостей проснется если не инстинкт самосохранения, то, по крайней мере, совесть, но то ли Хардинг проголодался, то ли его обуяло любопытство, чем потчуют народ при свечах в замках светлых чародеев. Он охотно уселся за стол и разложил на коленях салфетку. Разнесчастный Боуз топтался у него за плечом, как безмолвный, измученный жизнью и селегерским квасом лакей, и с тоской поглядывал на угощения. – Господин помощник, вам отдельное приглашение надо? – спросила я. – Никогда еще не трапезничал в гостях у пресветлого! – Сделав вид, будто не заметил многозначительного, тяжелого взгляда нового начальства, он устроился на стул рядом со мной. Возникла долгая пауза. Ужин при свечах был рассчитан на две персоны, другим предстояло есть из общих тарелок и руками. Этими двумя обделенными оказались мы с Боузом, уже не чаявшим испробовать морских деликатесов. – Надо бы достать посуду… – произнесла я в тишине. В посудной горке за стеклянными дверцами стоял голубой фарфор. Сомневаюсь, что тарелки из него хотя бы разок служили по прямому назначению, но, похоже, для сервиза пришел долгожданный день. – Заодно фарфор обновим, – вздохнула я, понимая, что роль подавальщицы этим вечером отведена единственной девице. Тарелки были расставлены, начищенные серебряные приборы легли на салфетки. Выглядело неплохо, пусть и разноперо. – Мне говорили о знаменитом истванском гостеприимстве, – проговорил мэр, явно льстя Иствану и его гостеприимству. – Вы всегда так щедро встречаете гостей? Ответ вырвался помимо моей воли и здравого смысла: – Вам не повезло нарваться на романтический ужин. Калеб, разливающий по бокалам вино, на мгновение замер и пронзил меня острым взглядом. – Почему не повезло? – естественно, не смог промолчать Боуз. – Готовить заставили меня. Мэр, едва-едва собравшийся снять пробу с основного блюда, аккуратно отложил вилку и вытер чистые губы салфеткой. Видимо, он был наслышан о том, что вменяемый человек поостережется есть еду, приготовленную темной ведьмой. – А это плохо? – приставал его помощник, нарываясь на проклятие немоты. – Унижает ваше достоинство? – Я не умею готовить, – вынужденно призналась, стараясь не замечать, как недоумение в глазах Калеба, поблескивающих в неровном свете мускусных свечей, меняется натуральным восхищением. – Госпожа чародейка, вы сегодня на редкость открыты миру, – конечно же прокомментировал он. – В еду что-то добавлено?