Поскольку мороженое должно стать по-настоящему революционным событием, благодаря которому Кларисса одним махом могла отвоевать себе маленький кусочек социальной территории, сделать так, чтобы ее имя прогремело на всех сайтах, посвященных сплетням, и, наконец, спустить на воду военный корабль ее дальнейшей супружеской жизни, она была очень осмотрительна в выборе тех, к кому обращалась за помощью. Она, как и Мим, хорошо освоила искусство того, как с легкостью справляться с самыми непосильными задачами. Так что она не стала в поте лица прочесывать венесуэльские плоскогорья в поисках коров. Ведь это только испортило бы желаемый эффект. Она обратилась к Линдси. В колледже та была ее соседкой по комнате, а теперь должна была стать подружкой невесты на ее свадьбе. Для Клариссы Линдси была скорее членом семьи, чем подругой. Выслушав ее, Линдси прищурилась и сказала, что до нее доходили слухи о полудиких фермерах, содержавших коров где-то в Орегоне, который так и не получил юридического статуса. Никто не знал, насколько правдивыми были те слухи, но их стоило проверить. Кларисса нашла электронный адрес одного журналиста, написала ему, он перенаправил ее к другому журналисту, а тот – к третьему. Наконец, ей удалось выяснить, что действительно, если рискнуть и проникнуть в зону, которая была поражена оспой и простиралась от Портленда до Юджина, то при особенно благоприятном стечении обстоятельств в Дешутсе можно было отыскать одну семью отшельников, владевших коровами, которые оставались чистыми в течение трех поколений. Но уже несколько месяцев их никто не видел. – Вы ведь, как это называется, журналист-внештатник, верно? Работаете на "Портленд Пост-интеллидженсер"? Независимый контрагент? Как насчет того, чтобы выполнить для меня одно небольшое поручение? Я оплачу все расходы: отели, личный дрон, плюс командировочные. А потом вы можете написать об этом статью. Мне нужно всего пятнадцать галлонов, не больше. Поезда-морозильники по-прежнему ездили по стране, стучали колесами над разрушающимися насыпями; в тех местах, где рельсы были погнуты или прогнили шпалы, их тащили тракторы до следующего пригодного для проезда участка дороги. Вагоны были загружены органами для трансплантации, кровью, плазмой, трупами для захоронения или вскрытия, а также отдельными видами продуктов, доставляемыми с побережья: свежезамороженным атлантическим лососем, выловленным в Тихом океане – самого лучшего качества и с нормальным количеством глаз; устрицами из секретного бассейна в Орегоне, которых в год выращивалось не больше трех дюжин; нью-йоркской пиццей, приготовленной с уличной моцареллой для отчаянных гурманов-богатеев из Сан-Франциско; и бостонским чаудером без молока, сливок и моллюсков. Журналист, которого наняла Кларисса, устроил так, чтобы в ближайший состав погрузили пятнадцать галлонов молока в канистрах из Дешутса. Кларисса до мяса сгрызла ноготь на большом пальце, ожидая, пока ей привезут эти канистры. Но их действительно доставили, а вместе с ними и целый мешок сахара! Оставалось только приготовить десерт. Здесь Линдси и три другие подружки невесты доказали всю крепость их дружбы, взбивая одну порцию мороженого за другой. За два дня до свадьбы они соорудили из ванильного мороженного копию луны с кратерами, а рядом положили порционную ложку в виде робота. На свадьбе присутствовало девяносто человек – почти все, кого сочли нужным пригласить. Священник – один из тех шестерых, которые продолжали совершать церковные обряды, – все еще здоровый, сохранивший почти все свои волосы и зубы, лучезарно улыбнулся с маленького экрана проектора. – Я клянусь быть для тебя любящей женой и лунной девой, – сказала Кларисса. – Я клянусь стать для тебя самым лучшим мужем, о котором ты могла бы мечтать, и самым лучшим отцом на свете для трех или четырех детишек – или сколько еще там ребятни мы произведем на свет. – Трех? – слабым голосом спросила Кларисса. – Четырех? – Но клятва верности, как потерявший управление поезд, опередила ее мысли. – Я клянусь… После церемонии они собрались вместе и стали есть. Затем под радостные возгласы, вспышки фотоаппаратов и аплодисменты вынесли луну. Ложка для мороженого усердно трудилась в кратерах, копая намного быстрее, чем любой робот-просеиватель. Кларисса торжествовала, она вихрем носилась от одного столика к другому, держа под руку Ричада. – Вы знаете, что было выгравировано на том роботе? – спрашивала она. – "Кларисса О. Белл и Ричард Х. Лавертон III навсегда". – Вот это фантазия! – восхитилась Моника. – Кого надо убить, чтобы заполучить такого мужа? – За те деньги, которые я на все это потратил, – уточнил Ричард, – мы могли бы вылечить весь Нью-Йорк от гепатита С, или закупить эпинефрина для целого штата. Но некоторые вещи просто не имеют цены. Один только взгляд Клариссы… Позади послышался звон бьющегося стекла. Смуглая женщина в темной униформе с монограммой, которую носил обслуживающий персонал, нанятый Мим, сгребала осколки голыми руками. – Простите, – сказала женщина. – Я все уберу. Пожалуйста, не обращайте на меня внимания, развлекайтесь… – Вы плачете? – с удивлением спросила Кларисса. – На моей свадьбе? – Нет, нет, – возразила женщина. – Это слезы счастья. Я счастлива за вас. – Вы должны мне рассказать, – настаивала Кларисса. Свет от светильников мягко озарял ее кожу, а зеленое стекло сверкало на шее. В светильниках использовались лампы накаливания, их отбирали вручную, чтобы они выгодно освещали складки кружева и шелка на ее платье. – Ничего особенного. Правда, ничего. Умер один мой родственник. Вот и все. – Это так ужасно. Оставьте осколки в покое. Пусть это утешит вас. Она зачерпнула щедрую порцию мороженого, положила его в хрустальную вазочку, туда же опустила чайную ложку и протянула женщине. – Спасибо вам большое, – сказала женщина. На этот раз Кларисса не сомневалась, что она плачет от радости. Подошел еще один официант с веником и совком для мусора и тихо убрал осколки. Кларисса стала накладывать мороженое и себе, чтобы женщина не чувствовала себя одинокой, но Ричард забрал у нее ложку и закончил раздачу мороженого. В уголках его васильковых глаз появились морщинки. – Рядом с тобой все чувствуют себя замечательно. Даже моя мать. Даже Кел. Даже эта несчастная женщина. Ты – просто живое опровержение такого понятия, как "упадок эмпатии". – Что еще за… – Некоторые исследователи считают, что нельзя быть одновременно богатым и добрым. Марксисты, анархисты и прочий сброд. Им стоило бы познакомиться с тобой. Мороженое было сладким, очень-очень сладким и холодным. Кларисса даже вздрогнула и закрыла глаза. На мгновение все ее будущее ясно предстало перед ней, словно звенья на серебряной цепочке: как с появлением каждого ребенка на этой цепочке будет появляться новая стеклянная капля – Челси, Чарльз и Ник; как Ричард начнет меняться, будет все больше отстраняться, пока не превратится для нее в сплошную загадку, но все равно останется таким же привлекательным и таким же любимым; как она откажется от своей детской мечты о спасении мира и посвятит себя поддержанию огня в семейном очаге, в то время как мир вокруг них погрузится во мрак. Она открыла глаза. Пришло время свадебного танца. Ричард протянул ей руку. И они начали свой танец на воображаемой луне, а их туфли при каждом шаге поднимали в воздух лунную пыль. Этот танец был поставлен задолго до их рождения, они освоили его, когда только учились читать и писать, впитали вместе с соком и мороженым; и пока они танцевали вместе с остальными гостями, а плачущую официантку незаметно выпроводили из зала, едкие ядовитые волны моря поднимались все выше и выше, и все шло так, как было запланировано, без малейшего намека на перемены. София Рей[61] София Рей (sofiarhei.com) опубликовала более тридцати пяти книг, в том числе сборник рассказов Everything is Made of Letters ("Все сделано из букв"), роман Róndola ("Рондола"), получивший "Премию Минотавра", а также Espérame en la última página ("Жди меня на последней странице") – роман о привидениях и книгах. За свои поэтические работы она получила премию "Карликовые звезды" и была включена в шорт-лист премии "Райслинг". В данный момент она работает над романом в жанре утопии и политической сатиры о Европе – Newropia ("Новоропия"). Тайные истории дверей Посвящается Чусу Арельяно Споры вокруг труда сестры Ассумпции являются одним из самых интересных случаев мягкого оправдания сатанизма в XVIII веке. Ее защитники ссылались на то, что данная книга полностью соответствует всем признакам жанра "поучительной истории", в ней содержатся весьма уместные советы, а персонажей, сделавших неправильный выбор, ждет наказание, хотя возможность христианского искупления так и остается под вопросом. Все нападки были в основном направлены на изображение зла – оно оказалось чересчур располагающим, даже очаровательным, ведь настолько обаятельная и притягательная личность могла скорее привлечь, нежели отпугнуть юных и внушаемых читателей. – Леопольдо де Манреза "Грани между верой и ересью во времена Инквизиции" Саламанка, 1907 Жоан Перучо[62] всю ночь провел дома за работой, склонившись над своим столом. Он жил в крошечной квартирке в районе Грасиа, и почти все его шкафы были заставлены пишущими машинками, кустарными печатными станками, а также приспособлениями для изготовления бумаги ручной работы и желатинового гектографа. Напевая себе под нос, он радостно творил и так увлекся, что почти не обращал внимания на недосып. Большинство трудов сестры-бенедиктинки были спрятаны матерью-настоятельницей, когда Инквизиция приступила к расследованию. Некоторые пьесы оказались навсегда утраченными. К счастью, "поучительные истории" уже начали распространяться, хотя печатник сильно рисковал, выпуская их. Он продолжал продавать "Тайные истории дверей" из-под полы, осознавая, какой опасности подвергнется, если его деятельность будет раскрыта. – Леонардо Гальван "Поэты, отлученные от испанской церкви" Вальядолид, 1929 Звон будильника заставил его вздрогнуть. Перучо совсем забыл про него, полностью погрузившись в обработку поддельного листа газеты, на который наносил черный чай, чтобы он выглядел пожелтевшим. Пожар в школе на улице Сан-Пере-Мес-Баш Хотя пожар довольно быстро удалось потушить, двое пожарных погибли, сражаясь с пламенем. Причиной возгорания стала угольная жаровня, которую вахтер не смог правильно погасить. Пламя перекинулось на одну из стен, оказавшуюся деревянной; пожарные обнаружили, что за ней было спрятано несколько книг и документов, которые, возможно, находились под запретом во времена Инквизиции. Одной из этих книг была поучительная история сестры Ассумпции Ардебол, чьи труды ученые считали навсегда утраченными. На ремонт школы уйдет неделя, в течение этого времени занятия будут отменены; родителям посоветовали оставить детей дома и ждать дальнейших распоряжений. – "Вангуардия" Барселона, 17 апреля, 1949 Он посмотрел на документы, которые только что создал, и довольно улыбнулся. Статья в Энциклопедии стала его самым большим личным триумфом. Древняя жизнь казалась Перучо невыносимой, как и миллионам других сотрудников барселонского отделения "Всемирной энциклопедии", вынужденным носить темную униформу, на которой не видно было чернил. Спасение он находил в изобретенной им же игре – он добавлял вымышленную информацию в общую базу данных. Сначала это были лишь небольшие детали: маленькие цитаты, придуманные им незначительные личности, живописные анекдоты об известных публичных персонах. С годами его подделки стали намного красочнее, а производимые им потоки дезинформации начали напоминать деревья с пышными кронами и спелыми сочными плодами. Он никогда не вел учет своим вымышленным материалам. Это было слишком опасно: после того как в 1969 году ввели запрет на занавески на окнах, воздушная полиция в любой момент могла установить слежку за домом. Перучо спрятал все свои приспособления в белый шкаф и начал собираться на работу.