Часть 26 из 93 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Обычно каждая лодка была рассчитана на одну семью из пяти или шести человек. На больших судах могли разместиться две или три семьи. Однако, судя по всему, крестьяне не способны были построить лодки, которые могли бы перевозить десятки и сотни человек. Некоторые городские жители предполагали, что эти лодки были созданы под впечатлением от романа "Двадцать тысяч лье под водой" или же, возможно, народным умельцам втайне помогали иностранные специалисты. Но в конечном итоге никакой связи между подлодками и Жюлем Верном так и не удалось установить. Создатели лодок никогда не слышали про этого писателя. Все вздохнули с облегчением.
Со временем интерес к лодкам сохранили лишь городские ребятишки, взрослым же стало скучно, и они делали вид, будто не замечают их. В школе мы с энтузиазмом обменивались историями и новостями о лодках, рисовали их на листках бумаги, вырванных из наших ученических тетрадей. Но учителя никогда не упоминали про них и с суровым видом отчитывали нас, замечая, что мы обсуждаем подводные лодки, рвали на клочки наши рисунки и отправляли провинившихся к директору. По телевизору и в новостях редко упоминали о подводных лодках, как будто это скопление судов не имело к нашему городу никакого отношения.
Изредка какие-нибудь любопытные взрослые – по большей части художники или поэты – приходили на берег реки посмотреть на лодки и о чем-то перешептывались друг с другом. Они рассуждали о том, что, возможно, со временем эти лодки положат начало новой цивилизации. И цивилизация подводных лодок будет не похожа на предыдущие мировые цивилизации точно так же, как млекопитающие отличаются от рептилий. Они хотели посетить подводные лодки, чтобы собрать местный фольклор и изучить традиции этих людей, но крестьяне никогда не изъявляли желания пригласить на борт своих кораблей городских жителей. Возможно, после целого дня тяжелого труда они так уставали, что у них не оставалось сил общаться с незнакомцами. Но помимо желания избавить себя от лишних забот, крестьяне к тому же не видели в этом выгоды для себя. Они ясно давали понять, что приезжали в город только ради поиска работы и денег. Однако простодушные крестьяне, похоже, не понимали, что они могли бы огородить палубы своих подводных лодок канатами и брать деньги со всех желающих посмотреть на них вблизи, превратив эти суда в туристическую достопримечательность. Точно так же они не проявляли никакого интереса к созданию "новой цивилизации".
Возвращаясь вечером на подлодки, крестьяне хотели только поесть и уснуть. Им нужно было хорошенько отдохнуть, чтобы на следующее утро у них были силы встать и посвятить весь день тяжелому труду. Крестьяне выполняли самую грязную и трудную физическую работу за минимальную плату, которую им в любой момент могли задержать или не выдать вовсе, но они никогда не жаловались. И все потому, что у них были подводные лодки, позволявшие им после работы проводить время вместе с родными, а не оставлять их в далеких деревнях. Подводные лодки заменяли им поля, которые они были вынуждены продать местным властям и застройщикам по самым низким ценам, чтобы эти поля захватили разраставшиеся города. И хотя горожане вели себя так, словно происходящее с крестьянами не имело к ним никакого отношения, на душе у них было неспокойно, они испытывали чувство тревоги. Поэтому на подводных лодках не было пушек и торпед, чтобы убедить город в отсутствии угрозы с их стороны.
После того как я научился хорошо плавать, мы с друзьями стали втайне посещать подлодки. Вставив в рот трубочки из стеблей камыша, мы заплывали на середину реки и ныряли так, чтобы нас не было видно, а затем всплывали рядом с пришвартованными подлодками. С корпуса лодок на веревках свешивались большие деревянные клетки, мутная речная вода омывала их, кружилась вокруг решеток. Внутри мы видели многочисленных крестьянских детей. Их землистого цвета тела были обнажены, они плавали, словно рыбы, тонкие руки и ноги ловко пронзали воду, а в солнечных лучах, проникающих сквозь илистую воду, их кожа казалась светящейся. Мы сильно удивились, когда поняли, что эти клетки были чем-то вроде ясель и детского сада для крестьянских детей.
Предводителем в нашей компании был мальчик на несколько лет старше меня.
– Нашли чему удивляться, – сказал он с пренебрежением. – Спорим, в заплыве на скорость мы их уделаем?
Мы собрались около одной из клеток и спросили у находившихся там детей:
– Вы когда-нибудь видели автомобиль?
Дети перестали плавать и сгрудились около решетки напротив нас. Их лица ничего не выражали, как у пластмассовых игрушечных зверей. Меня немного разочаровало, когда я увидел, что у них не было ни чешуи, ни плавников. Но по-прежнему непонятным оставалось то, как им удавалось проводить под водой столько времени без камышовых трубочек для дыхания.
Наконец, на лице одного из крестьянских мальчишек появилось выражение любопытства.
– Автомобиль? Что это такое? – проговорил он почти шепотом. Мне он напомнил какое-то чудовище из манги.
– Ха! Я так и знал! – сказал довольным голосом наш лидер. – На свете столько разных машин! "Хонда", "Тойота", "Форд", "Бьюик"… а, еще БМВ и "Мерседес"!
– Мы не знаем, о чем вы говорите, – неуверенно признался крестьянский мальчик. – Но мы видели много разной рыбы. Есть красные карпы, золотые карпы, черные карпы, осетры, а еще белые лещи и амурские лещи!
Теперь уже забеспокоились мы. Оглядевшись по сторонам, мы не заметили никакой рыбы. Учителя говорили нам, что вся рыба в Янцзы давно вымерла, и, возможно, крестьянские дети пытались обмануть нас? Где они могли увидеть всю эту рыбу?
– Мне кажется, они потом действительно превратятся в каких-то других существ, непохожих на нас, – пробормотал наш вожак.
Крестьянские дети с удивлением посмотрели на него, а затем продолжили бесцельно плавать в своей клетке, словно таким образом пытались от нас отделаться.
– Вы превратитесь в рыб? – спросил я.
– Нет.
– Кем же тогда вы станете?
– Не знаем. Но вы можете спросить у наших мам и пап, когда они вернутся с работы.
Я думал о том, что им приходилось жить под водой, вдали от своих полей и садов, вдали от суши, в то время как мы жили на берегу. Это все равно что сравнивать рыб и креветок с коровами и овцами. Неужели таково будущее?
Мы делали вид, что они нас интересуют, и пытались поиграть немного с крестьянскими детьми, но у нас ничего не вышло. Они не знали ни одной из известных нам игр, к тому же нас разделяли прутья клетки. Потом все эти попытки нам наскучили. В полумраке среди извивающихся в воде водорослей мы оказались во власти неведомого ужаса. И когда наш лидер скомандовал всплывать наверх, мы были рады вернуться в нашу реальность.
Крестьянским детям нравилось оставаться под водой. Пусть остаются.
Когда мы всплыли, наши сердца бешено стучали. Со всех сторон нас окружали огромные пришвартованные подлодки, напоминавшие молчаливых волков, притаившихся в воде. Как только что выпавший снег, их мрачные грубо сколоченные корпуса отражали такой яркий солнечный свет, что мы поневоле сощурились. На поверхности тоже не было рыбы, мимо нас проплывали только трупы крыс и тараканов, а в густых слоях ряски увязли бесчисленные сломанные зарядки для телефонов, компьютерные клавиатуры, а также бутылки из-под газировки, пластиковые пакеты и прочий мусор. Запах, исходивший от буроватой воды, был почти невыносимым, повсюду летали стаи мух с переливающимися в солнечном свете зелеными головками.
По правде говоря, это было такое незабываемое, завораживающее зрелище, что мы еще какое-то время оставались там, в воде, и нас даже посетила мысль, что ради этого всего и приплыли сюда подводные лодки. После долгой одиссеи у них сформировалась своя уникальная система ценностей и особое чувство прекрасного. Крестьянские женщины занимались на борту лодок своими делами и даже не смотрели вниз на воду. Они варили рис и готовили еду в той самой вонючей воде, в которой бултыхались мы; любой городской житель умер бы от бактерий, если бы попробовал эту пищу, но с ними все было хорошо.
Затем взволнованные взрослые стали кричать нам с берега и звать домой. Их лица выражали тревогу, страх и угрозу.
За год до того, как я пошел в среднюю школу, произошло одно событие, связанное с подводными лодками.
Это случилось ночью в самом начале осени. Меня разбудил громкий шум, как будто весь наш город вдруг забурлил. Родители быстро одели меня, мы выбежали из дома и поспешили к реке. Мы смешались с разрастающейся толпой людей, чей топот ног и взволнованные крики напоминали треск новогодних салютов. Я был сильно напуган и закрывал руками уши, не понимая, что происходит.
Когда мы пришли на берег, я обнаружил, что подводные лодки были охвачены огнем. Огонь быстро распространился, все лодки уже полыхали. Насколько я помню, это было похоже на какой-то большой праздник: казалось, здесь собрались все жители города, их лица были уже не равнодушными, а, напротив, оживленными, они кричали и разговаривали, как будто на их глазах разворачивалось какое-то чудесное представление. Дрожа, я протиснулся сквозь толпу и встал рядом с родителями, пытаясь лучше разглядеть происходящее сквозь людское море.
Бушующее пламя танцевало и перескакивало с одной лодки на другую, стоявшую поблизости. Огонь извивался, раскидывался во все стороны, словно юбки суровых танцовщиц фламенко. Дрожащие языки пламени освещали небоскребы на берегу, окрашивая их в осенние краски, и вскоре все это место стало напоминать только что написанную картину. Зрелище было ужасающим – никогда в своей жизни я не видел ничего подобного.
По какой-то причине ни одна из лодок не погрузилась на дно. Они словно забыли, чем на самом деле являлись. Лодки оставались на поверхности, и синее, как лед, пламя проглатывало их одну за другой. Здесь наверняка был замешан какой-то секрет, какая-то необъяснимая тайна. Я думал, что возможно, другой, фантастический пожар разгорался под водой, что молекулы воды каким-то образом трансформировались в нечто иное и вся река Янцзы отвергла свои физические свойства, которыми наделила ее природа, поэтому подлодки не могли погрузиться и вырваться из этого огненного танца.
Я подумал о детях в их подводных клетках, и мое сердце наполнили ужас и тревога. Повернув голову, я увидел, что родители стояли как два зомби: неподвижно, устремив взгляд вперед, их глаза будто превратились в фонари, а лица окаменели. Другие взрослые бормотали нечто похожее на песнопения буддистских монахов, но никто не предпринял попыток погасить огонь. Казалось, они пришли сюда лишь для того, чтобы стать свидетелями смерти чуждых им существ с реки, увидеть, как непрошеные гости обретут абсолютную свободу.
У меня было такое чувство, что эта ночь длилась вечность, хотя я ни разу не подумал о смерти, только был погружен в размышления о мучительности и бессмысленности жизни. Я не испытывал грусти или скорби, но мне было жаль, что я никогда больше не смогу заплыть в другую реальность, увидеть картины, от которых у меня захватит дух, а мысли придут в смятение. Я чувствовал, как меня охватило непреодолимое чувство одиночества, хотя знал, что увиденное мной никак не повлияет на мое собственное будущее…
Наконец наступило утро. Тусклый солнечный свет озарил безжизненные остовы почерневшего металла, дрейфующие по реке. Они располагались нестройными рядами, кругами и кучками, отражали холодный бесцветный свет и наполняли воздух гнилостным запахом осени. Горожане привезли подъемные краны, чтобы вытащить из реки обломки подводных лодок и отвезти их на склад металлолома. Весь процесс занял больше месяца.
После этого подводные лодки больше не приплывали в реку Янцзы.
С. Л. Хуанг[21]
С. Л. Хуанг (slhuang.com) – писательница, автор бестселлеров, с успехом продающихся на Amazon.com. Окончила Массачусетский технологический институт по специальности математика и использовала свои познания в этой сфере для написания серии эксцентричных романов о супергероине-математике. В серию о приключениях Кэс Рассел вошли книги Zero Sum Game ("Игра с нулевой суммой"), Null Set ("Нулевое множество") и Critical Point ("Критическая точка"). Недавно вышел ее новый, не связанный с данной серией роман – Burning Roses ("Горящие розы"). Ее рассказы публиковались в различных научно-фантастических журналах и антологиях, в том числе в "AnalogScience Fiction and Fact", "Strange Horizons", "The Magazine of Fantasy & Science Fiction" и многих других. А кроме того, Хуанг работает каскадером в Голливуде и снималась в трюковых сценах в различных телесериалах, в том числе в "Звездном крейсере "Галактика"" и "Воспитывая Хоуп". Особенно запоминающейся была сцена сражения с актером Нейтоном Филлионом. Хуанг стала первой в киноиндустрии женщиной-специалистом по огнестрельному оружию, она работала с такими актерами, как Шон Патрик Фрэнери, Джейсон Момоа и Дэнни Кловер, а также выступала в качестве эксперта по оружию при создании реалити-шоу "Лучший стрелок" и "Охотники за реликвиями".
Последнее, что осталось в мире этом
Толпа протестующих разрасталась и упрямо двигалась сквозь метель, люди все сильнее сжимались в комочки от холода, пока не стали похожими на целеустремленных жуков. Они то шли вперед, то разворачивались и брели назад, покачиваясь и петляя, их головы были наклонены, чтобы защититься от ветра, но голоса звучали пронзительно, когда они начинали скандировать:
Не убивайте детей, уничтожьте ракеты!
Пока не погибли на свете все мы!
С чердака, находившегося на высоте третьего этажа, Нима наблюдала, как они брели и кричали. Она невольно ловила себя на мысли, что они даже не потрудились придумать хорошую кричалку. К слову "ракеты" было не так уж и сложно подобрать рифму: "планеты", "ответы", "беды"…
Нима прислонилась лбом к оконному стеклу. Оно было таким холодным.
Она еще не знала, что ее наставник стоял в дверном проеме у нее за спиной. Тедж уже несколько раз открывал рот, чтобы заговорить, но вместо этого лишь глотал ледяной воздух. Тедж был не из тех, кто при первой удачной возможности прибегает к самообману, но ему тяжело было расстаться со всеми иллюзиями, чтобы одержать победу в моральной борьбе с самим собой.
И он проиграл эту битву.
– Тебе не стоит смотреть на это, – сказал он Ниме. О, великий мир, как же на чердаке было холодно! Он спрятал руки в рукавах своей мантии, удивляясь тому, что Нима даже ни разу не вздрогнула.
Дети всегда были выносливыми. Слишком выносливыми.
– Теперь это моя обязанность, – сказала Нима в оконное стекло, и ее слова повисли туманом на стекле.
– Так не должно быть. – Теперь, когда он окончательно сдался, слова вылетали изо рта Теджа так, словно он хотел, чтобы они проникли в самое сердце девочки и не выпустили бы ее отсюда. – Ты ведь понимаешь это, верно? Ты можешь… ты можешь отказаться.
Нима знала. Наставники внушали ей, что у нее всегда будет выбор. Но они также объясняли, почему ее обязанности были так важны, и почему их должен был исполнять кто-то совсем юный: если не она, то кто-нибудь из ее одноклассников.
И она верила им. Она верила в Орден и во все, за что они выступали.
Смерть пугала ее. Сильно пугала. Само это понятие было таким всеобъемлющим и мрачным, что просто не умещалось у нее в голове. Но оно пугало ее не настолько, чтобы обмануть доверие, особенно после того, как было названо именно ее имя.
Разумеется, в новостях утверждалось, что она не имела права выбирать подобную жизнь, а Орден проклинался за следование старым методам. "Десятилетки еще слишком малы, чтобы принимать подобные решения; они не способны самостоятельно делать выбор; это бесчеловечно!" Некоторые хотели, чтобы Орден был распущен. Другие – чтобы их указам следовали только взрослые, люди, которые уже переступили через магический порог, позволявший им сказать "да" спасению мира.
В тех же новостях, но уже не таким уверенным тоном, обсуждался вопрос – означало ли уничтожение традиций, связанных с Орденом, ликвидацию национального запаса серийных ракет.
– Ты учил меня этому, – сказала Нима Теджу. – Что это важно. Наша роль важна.
"Но твоя жизнь важнее!" – хотел крикнуть ей Тедж. Ему хотелось обнять ее как свою дочь, а не как одну из учениц, пусть это и стало бы предательством всего, за что он сражался.
– Это не обязательно должна быть ты, – с трудом выдавил он из себя. – Мы не знали, что так выйдет. Ты можешь отказаться. Можешь сказать ему "нет".
Нима отвернулась от окна, ее веснушки напоминали темные кляксы на белой коже, а огромные глаза занимали половину лица.
book-ads2