– А какую роль в этом проекте играете вы? – спросила из любопытства Наталья. Она уже многие годы была фрилансером и совсем не скучала по проявлениям корпоративной культуры, неизбежно сопровождавшим работу при полной занятости, поэтому не испытывала никакого смущения в общении с высокопоставленным начальством. – О. – Ее интерес был ему явно приятен, и то, что она забыла его должность после того, как он ей представился, не вызвало у него никакого раздражения. – На самом деле я здесь все организовал. Ну, то есть я и еще пара человек. Разумеется, у меня недостаточно знаний, чтобы руководить работой всех отделов, но… В какой-то момент Наталья перестала его слушать, отчасти из-за того, что он очень много говорил и очень долго подбирался к сути дела, а отчасти от того, что в этот момент на пляж принесли Ваниль с подсоединенными электродами. Наталья прищурилась и попыталась обнаружить у осьминога какие-нибудь признаки дискомфорта, как будто ее явное наблюдение за работой лаборантов могло как-то повлиять на их поступки. Лаборанты вообще, казалось, не замечали ее. Но Ваниль не проявлял никаких признаков тревоги. Возможно, он уже привык к процессу. – Вы должны войти в воду, – сказал Гилкрест, заметив, наконец, на ком было сосредоточено ее внимание. – Как только будете готовы, махните нам рукой, и мы вас подключим. Воодушевленная Наталья поприветствовала Ваниль и, как обычно, немного поплавала вокруг осьминога. Ей стало интересно, не вызвало ли это раздражения у тех, кто сейчас в нетерпении ожидал результатов на суше. Она пыталась понять, насколько сильно волновалась сама. Наконец Наталья подняла руку в нагретый солнцем воздух и помахала ею. Несколько секунд она сохраняла стереоскопическое зрение, а затем картинка разделилась надвое. Наталья закрыла левый глаз, решив, что ей будет проще смотреть на мир глазами Ванили, но этот мир предстал перед ней в смутных черно-белых разводах, поэтому ей пришлось переключиться – закрыть правый глаз, открыть левый и медленно вздохнуть через регулятор, наблюдая за тем, как мимо проплыл косяк корюшек. Ваниль поймал одну рыбешку и съел ее, и Наталья не открывала правый глаз до тех пор, пока он не закончил трапезу. Затем она осторожно подплыла к Ванили, чтобы они могли смотреть на все с одного ракурса, и открыла правый глаз. Попытка использовать оба глаза одновременно оказалась неудачной. Она чувствовала себя окончательно запутавшейся, сбитой с толку, но и смотреть на все глазами Ванили тоже было невыносимо. Наталья видела только размытые монохромные очертания и не могла даже понять, с какой стороны что находится. Она пыталась закрыть сначала один глаз, затем – другой, постепенно привыкая к зрению осьминога, но ничего не получалось до тех пор, пока Ваниль не начал играть с раковиной моллюска, и тогда Наталья нашла предмет, на котором можно было сосредоточиться. Ей пришлось еще несколько раз закрыть и открыть глаз, но в конце концов Наталья смогла распознать раковину с помощью зрения Ванили: ее очертания расплывались, расплющивались, покрывались рябью. Она снова закрыла оба глаза, с силой потрясла головой, потом опять открыла правый глаз и узнала раковину. – Вы достигли большого прогресса! – заявил босс Гилкреста – Йоханнес Кирк. Они сидели в маленькой переговорной с мощным кондиционером, из-за которого влажные волосы Натальи стали совсем холодными. – Мы не ожидали, что процесс адаптации пройдет так быстро. Гилкрест пробормотал что-то в знак согласия. – Я не уверена, что все понимаю до конца… – начала Наталья, но Кирк хлопнул рукой по столу. – Конечно, эта фаза еще не завершена, но тем не менее… это просто поразительно! – Сэр, – проговорил Гилкрест, – вы ведь помните… – О да, разумеется. – Кирк обратился к Наталье: – Мы хотим, чтобы вы присоединились к нашей команде. Дэвид считает, и я с ним полностью согласен, что именно вы должны провести всю работу с осьминогом. – А что вы имеете в виду под "всей работой"? – спросила Наталья с легким раздражением в голосе. – Ну, конечно, вам ничего не объяснили. Корпоративная этика и излишняя деликатность, ну вы понимаете. – Он широко улыбнулся. – Но мне кажется, вам это понравится. И… думаю, у Дэвида лучше получится все вам рассказать. В присутствии босса Гилкрест держался неуверенно и намного быстрее обычного перешел к сути дела. – Как вы сами смогли сегодня убедиться, мы нашли способ переводить электрические сигналы, получаемые от мозга осьминога, в зрительные раздражители, которые человек при определенной подготовке способен понять. Он сделал паузу, и Наталья кивнула. – Однако наши конечные цели намного амбициознее. – Гилкрест посмотрел на Кирка. – Наши исследователи считают, что могут найти различие между деятельностью мозга, основанной на непосредственных наблюдениях и на воспоминаниях. – Воспоминаниях, – повторила Наталья. – И таким образом, – взял слово Кирк, – мы планируем использовать воспоминания осьминога, чтобы восстановить Большой барьерный риф. Он по-прежнему широко улыбался, но у Натальи закрались сомнения, происходило ли все это на самом деле или просто снилось ей. – Изначально, – вмешался Гилкрест, – мы планировали провести компьютерный анализ образов, но выяснилось, что компьютеры, даже самые лучшие образцы искусственного интеллекта, которые нам удалось раздобыть, интерпретировали эти сигналы с большим трудом. – Они не способны сделать это, – сказал Кирк. – Просто не могут. Но человеческий мозг… – Он постучал себя по виску, по-прежнему улыбаясь Наталье. – Мы на это способны. – Кирк сделал паузу, однако человеческий мозг Натальи по-прежнему был не в силах сообразить, что на это следует ответить. – Так что скажете? Вы готовы работать на нас? – Прежде всего мы хотим, чтобы вы уделили достаточно времени подготовке и хорошенько научились смотреть на мир глазами осьминога. – Похоже, Гилкрест умел просто и доходчиво объяснить, что именно хотел сказать его невероятно воодушевленный босс. Возможно, для босса это его качество было особенно полезным. Гилкрест замолчал, словно ожидая поддержки со стороны Натальи, и она кивнула. – Затем вы будете плавать в том месте, где находился риф. Мы оснастим вас особым записывающим устройством, чтобы вы могли делать пометки под водой. Разумеется, вся ваша мозговая деятельность будет фиксироваться, и впоследствии при желании вы сможете просмотреть эти записи. – После этого мы все проанализируем и выясним, как вырастить кораллы! – вклинился Кирк. – Мы понимаем, что это предприятие рискованное и довольно странное, но я думаю, у нас все получится. Так вы готовы посодействовать нам в этом? Провести больше времени с осьминогом и увидеть, как когда-то выглядел Барьерный риф? Наталья даже не стала думать о том, насколько нереалистичной была эта идея. – Да, – сказала Наталья, а затем вспомнила, что хорошо было бы заранее обсудить все условия. – Но я хочу, чтобы мне повысили оплату за более интенсивную работу. Три недели ушли на то, чтобы наладить дело так, чтобы все оказались довольны результатом, а Кирк и Гилкрест постоянно заявляли, что подготовка идет гораздо быстрее, чем они ожидали. Наконец, они полетели на вертолете к месту, где когда-то находился старый риф. Раскачиваясь на своем сиденье, Наталья думала о Ванили – насколько удобно было осьминогу, находившемуся в тщательно закрепленном контейнере с водой. Ей было интересно, какую информацию лаборанты получали через электроды, которые уже были аккуратно закреплены на осьминоге? Они хотели знать, что в данный момент ощущал осьминог, или датчики уже были настроены на режим памяти? И какие воспоминания могло спровоцировать у морского жителя путешествие на вертолете? К этому времени все в команде уже знали: Наталье требовалось определеное время, чтобы настроиться, и лишь после этого она подавала сигнал для включения октозрения. В этой новой для себя обстановке она была особенно острожной. Они уже пробовали воспользоваться функцией памяти, но, по словам Гилкреста, мелководье не пробудило у головоногого никаких воспоминаний. Однако от заплыва над остовом Большого барьерного рифа бросало в дрожь безо всяких дополнительных усовершенствований. И вот, наконец, Наталья подняла руку и закрыла левый глаз. Затерянный мир возник перед ней во всей своей красе. Наталья никогда еще не видела такой густонаселенной морской среды. В воспоминаниях Ванили рыбы и анемоны… и даже морские черепахи!.. все они плавали и играли среди поразительно ярких кораллов. В первые несколько минут Наталья насчитала как минимум семь вымерших видов и быстро проговорила их названия через респиратор, записывая все на специальное устройство. Внезапно изображение перевернулось, и когда Наталья открыла левый глаз, она увидела, что Ваниль стремительно опускается на глубину. Пустота и заброшенность мертвых кораллов потрясли Наталью, ей хотелось отвлечься и остаться в том богатом мире воспоминаний, но она должна была держать открытым свой левый глаз, чтобы следовать за Ванилью. "Если я сейчас упущу осьминога…" – пронеслось у нее в голове, хотя она понимала даже в тот момент, что Ваниль не сможет скрыться от них, в осьминога наверняка было вживлено отслеживающее устройство или дюжина различных имплантов. Наталья быстро опускалась вниз за осьминогом, поочередно открывая то один глаз, то другой. Это было такое странное, жуткое ощущение: яркие воспоминания о кипящей здесь жизни, увиденные через монохромное зрение осьминога, сочетались с царящим сейчас запустением. Все это казалось таким неправильным и совершенно сбивало с толку, у Натальи возникало ощущение, будто то, что она видела в настоящем, тоже было лишь воспоминанием. Впрочем, в тот момент все казалось ей неправильным. Осьминог трогал щупальцами трещины в мертвых кораллах, которые были когда-то покрыты ковром из живых полипов, и эти расщелины в его воспоминаниях служили домами для его собратьев. Кружил далеко внизу на пустынном песчаном дне, где когда-то собирались осьминоги в поисках или в отчаянии. Ваниль вспоминал каждого из осьминогов, и эти воспоминания были такими яркими и четкими, что Наталье начало казаться, будто и она узнает их. Их было так много, и они один за другим всплывали перед ее взором, пока Ваниль кружился над опустошенным морским дном. Наталья закрыла правый глаз, чтобы прервать этот поток воспоминаний о родственниках или друзьях, а может быть, общине? Но изображение в левом глазу расплывалось. Она стала подниматься, забыв про записывающее устройство, игнорируя вопросы, звучащие в гарнитуре. Выработанная долгими тренировками привычка заставила ее остановиться, хотя она уже почти не помнила, для чего это сделала. На какие-то секунды Наталья зависла в воде в нескольких метрах от поверхности, всхлипывая в дыхательный аппарат, пока ее тело не решило, что пришло время всплыть окончательно. Наталья не знала, как ей избавиться от этой пустоты, от невыносимого чувства утраты. Она не употребляла алкоголь с тех пор, как ее кузена сбил пьяный водитель, и, хотя ей нравилось иногда побаловать себя стаканчиком мороженого, у нее никогда не возникало желания съесть целое ведерко этого лакомства. Она подолгу сидела у себя в квартире и плакала. Иногда смотрела телевизор, если там показывали что-то интересное, это помогало ей отвлечься, и она стала искать популярные шоу и сериалы, скачивала их, словно белка, собирала запас, распределяла по дням, когда и что она будет смотреть. На работе Наталья не появлялась. Некоторые работодатели звонили ей и оставляли встревоженные сообщения, не получая от нее ответов. Ее почтовый ящик был завален сообщениями, помеченными как "непрочитанные". Но прошло несколько недель, прежде чем у Натальи возникло желание с кем-нибудь поговорить. И когда ей все-таки захотелось этого, она не знала, кому позвонить. Она снова и снова пролистывала список контактов на телефоне. Наконец, совершенно интуитивно набрала Эльзу. Они с ней никогда не были особенно близки, но Эльза занималась проблемами изменения климата и загрязнения окружающей среды или чем-то в этом роде, поэтому Наталья подумала, что она может ее понять. Думая впоследствии об этом звонке, Наталья не могла точно вспомнить, что именно она говорила и как объяснила всю сложность своей ситуации. Она запомнила только физическое ощущение – как слова, словно лавина, вырывались у нее, и как потом Эльза сказала: – Ну ладно, ладно. Все в порядке. И она повторяла это снова и снова. Наталья помнила, что когда она немного успокоилась, Эльза осторожно, но настоятельно порекомендовала ей с "кем-нибудь поговорить", в ответ Наталья, едва не срываясь на истерику, спросила: "Здесь?" Эльза, возможно, не поняла, что она имела в виду, но Наталья ощущала себя так, словно она все еще находилась в Австралии. Как будто слова до сих пор звучали на чужом языке, а все общение происходило в атмосфере какой-то чужеродности. В таких обстоятельствах она просто не могла открыть перед кем-нибудь свою душу. – Ты должна поговорить с профессионалом, – повторила Эльза, на этот раз тверже. – Я не профессионал. И не знаю, что здесь можно сказать. – Она вздохнула и добавила: – Я могу рассуждать, только опираясь на мой собственный опыт. И… – повисла долгая пауза, настолько долгая, что Наталья невольно отвлеклась от своей боли, которая окутывала ее, словно толстым слоем ваты, и забеспокоилась, не случилось ли чего-то с Эльзой. – Бывает, что тебя никак не отпускает отчаяние. Или чувство гнева. Иногда просто не знаешь, что делать. Но обычно… если я не опускала руки и сосредотачивалась на… на неотложных на тот момент делах… это приносило мне утешение. Хотя никогда не была уверена, что этого окажется достаточно. – Ай-ай-ай, – сказала Наталья. – Неужели я утянула тебя в темную трясину вместе с собой? Эльза рассмеялась. – Я давно живу в темной трясине. Но у меня есть прочные лестницы и фонари. Если бы не этот разговор, Наталья, возможно, не ответила бы на звонок Гилкреста. Хотя все это время ее мучило чувство вины из-за того, что она покинула проект безо всяких объяснений после того заплыва над скелетом рифа. Она чувствовала себя виноватой, понимала, что повела себя непрофессионально, а также пережевала за Ваниль. Мысли о том, что могло случиться после этого с осьминогом, не давали ей покоя. Иногда она представляла себе, как он сидит в своем среднего размера контейнере и страдает такой же вялостью и апатией, как Наталья, и никто не обращает на это внимания. – День добрый. – Голос Гилкреста звучал непривычно. В нем не было чрезмерной осторожности, которую она так боялась услышать, он говорил сдержанным, но мягким тоном. – Хотел узнать, как у вас дела. Наталья попыталась прочистить горло так, чтобы это не было слышно на другом конце линии. – Со мной все хорошо. Насколько это возможно. Извините меня за то, что… – Она не смогла закончить фразу. – Вам не за что извиняться. – Гилкрест тоже откашлялся, но, в отличие от Натальи, безо всякого смущения. – На самом деле это я должен извиняться. Мы с самого начала должны были привлечь к работе над проектом человека вроде вас, вы должны были входить в штат, иметь больше времени на подготовку. Мы и подумать не могли, что… "Это будет так ужасно, и все обернется таким кошмаром", – мысленно закончила фразу Наталья. – Но если вам нужен был постоянный сотрудник, – сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал рассудительно и спокойно, – в таком случае у меня не было бы возможности… Наталья осеклась – до этого момента ей даже не приходило в голову, как она была рада тому, что приняла участие в этом проекте. – Как бы там ни было, – Гилкрест снова откашлялся, – но Ринго спрашивал о вас, и мы подумали, что было бы неплохо пригласить вас на маленький праздник по случаю успешного проведения первого этапа воссоздания рифа. Если вы, конечно, не против. – Кто такой Ринго? – спросила Наталья. Гилкрест хихикнул. – Какая же вы забывчивая. Ринго. – Последовало неловкое молчание, пока Наталья перебирала мысленно имена всех участников проекта, которых она вспомнила, и поймала себе на мысли, что таких сотрудников было совсем немного. – Ваш любимый осьминог. Ринго. – Ринго??? – Ну разумеется, Ринго. – Вы назвали осьминога Ринго? – Ну да. Правда, глупо? – По крайней мере его голос звучал застенчиво. – Я буду рада навестить… Ринго. – Интересно, можно было сказать, что эта кличка еще глупее, чем Ваниль? Ох уж эти идиоты люди и их идиотские человеческие клички для животного, которому они совершенно не нужны. Но… – Вы сказали, что осьминог спрашивал обо мне? – Именно так. Если честно, нам понадобилось время, чтобы разобраться, что к чему. Ведь наша новая переводчица не была с вами знакома…