— Вот зараза, даже букву «р» впервые выговорила, — всхлипнула Валерия, вытирая мокрые глаза о куртку мужа. — Довели, черти. Стыдоба сентиментальная… Ну а ты чего застыл истуканом! Реви, сейчас можно! — Кхм… — деликатно покашляла невысокая, ладно сложенная девушка с каштановыми дредами и откуда-то знакомыми лукавыми карими глазами. — Привет. Что у нас новенького? А, извините… мы вроде как знакомы, но… — Котик? В смысле Дженсен? — догадалась Валерия, отпуская Ксандра и улыбаясь сквозь слезы. — Значит, получилось не раствориться, да? — А вы сомневались? — подмигнула швея. — Значит, плохо знаете нашего рыжика. Упрямство не только вперед него родилось, но еще и окаменело до нерастворимости. Так что мы вернулись, и… — Мама? — с сомнением в голосе спросил Барсик, которому уже подошедший Баа по дороге к порталу успел что-то нашептать в ухо. — Ты будешь моей мамой? — Э-э-э-э… — вздохнула Джи и почесала в затылке так похоже на своего Кпингу, что все не выдержали и рассмеялись. — Ну… если ты меня научишь, как это. Я не пробовала. — Да научишься, мы подскажем, правда, Барсик? — с энтузиазмом утешил ее рыжий. — У, народ! Как я соскучился! В этом междумирье такая тоска зеленая, вы бы знали! Хочу новостей! И поярче! Что у вас тут веселого без меня произошло? — Из веселого? — переспросил Ксан, незаметно смахивая влагу с ресниц, выдыхая и глядя на друга многообещающе, мол, ты мне еще должен разговор про свое неожиданное исчезновение, но потом. — Хм… А! Ты же не в курсе, что в результате отчудили твой украденный белый родственник и его похитительница? — Тут Эмеичи преувеличенно мстительно прищурился. — Так. Всем молчать! Сначала с него отчет, где так долго шлялся, а уж потом… — А-а-а-а, садист! — тут же взвыл донельзя заинтригованный Баад. — Какой есть. Там не история — песня, долго в призме помнить будут. И я ее расскажу. Но сначала… — Вот это я понимаю — настоящая ловушка для радуги, — усмехнулась Дженсен, вспоминая любимую поговорку Лохматого и его потомков, мол, радугу руками не поймаешь, и практично применяя ее к себе и своему прядильщику. — Как же еще ее можно подманить? Только на интерес! — Или на любовь, — тихо хмыкнула Валерия, прижимая к себе отвоеванную у рыжего дочь и быстро ее целуя в румяную щеку. — Собственно, только на нее и можно по-настоящему.