– Я забрал его, – спокойно произносит он. – Как? – хмурюсь и чуть не давлюсь. – Зачем? Мне позвонить надо, дед. Отдай. Это не смешно. – А я и не смеюсь. Поела? – Не хочется что-то, – отодвигаю тарелку. – Ну и ладно. Он собирает посуду, быстро моет ее и говорит: – На выход. – Я не поеду никуда, – складываю на груди руки и надуваю губы. – Пока ты не скажешь, куда. Не поеду. – Мария! Ты уже достаточно натворила. Думаешь, я не знаю о твоих ночных похождениях? Какой позор! Тебя приняли за женщину с низкой социальной ответственностью! Тебе самой не противно? – Что? Да они сами! – Молчи! Лучше молчи. Это все твоя работа. Но слава… дурная слава… скажи, ты вообще об этом не думаешь? За кого тебя будут считать? Что подумают люди? Что подумает Михаил? Я чуть не подпрыгиваю. Уж вот о нем я вообще не думала. – Телефон отдашь? – просто спрашиваю деда. Он вдруг хватается за стол одной рукой, а второй – за сердце. Прикрывает глаза. Я тут же вскакиваю и подбегаю к нему. – Дед! Ну, ты чего, дед? Дед! – чуть не плачу. – Сейчас пройдет, – говорит тихо. – Дай хоть свой телефон! Врача вызову! Дед! – Не надо, Маша, я уже належался в больнице. И вон, к чему это привело, – опять укоризненно смотрит на меня. – Пойдем. Машина, наверное, уже ждет. Приобнимает меня за плечи и мы идем на выход. Внизу и правда такси. Ну, хоть не Михаил. Я уже не сопротивляюсь. Мне жалко деда. И он ведь прав. Это я виновата во всем. Поэтому еду молча. И мы приезжаем на дачу. Ну, можно было и догадаться. Просто у меня голова с утра не работала. – Ух, намело-то, да? – деду заметно лучше. Он подходит к конуре и треплет за ухом у выбежавшего с веселым лаем Полкана. – Соскучился? Полкан живет на даче круглый год. Поэтому дед постоянно ездит сюда, а летом и живет тут, приезжая в город только на выходные. – Дед, а откуда ты узнал про ночь? – спрашиваю я, когда мы заходим в дом. – По новостям сказали, – бурчит он. – Давай, располагайся. Я сейчас котел запущу, согреемся. – И надолго я здесь? – я уже все поняла. Это арест. Домашний арест. Фиг выберешься отсюда. – Пока до Нового года, – смотрит на меня строго. – Вот, отметим его и там решим. Все, Маша, довела ты меня окончательно. Все. Я не спорю. Бессмысленно. Просто понимаю, что это крест и на моей работе, и… на всем, в общем, крест. – И Михаил скоро подъедет, – произносит дед, распаковывая сумку. – Так что, не скучно будет нам, – весело подмигивает. Мда. Арест еще куда не шло. Но арест с Михаилом… даже и не знаю, как скрыть свою радость. Весь день я провожу за обустройством дома. С осени тут никого не было по сути. Да и все равно заняться больше нечем. Телефона нет, интернета тут тоже нет. Есть телевизор, но я его не смотрю. Вечером мы сидим с дедом и он что-то рассказывает. Часть из его рассказов я пропускаю мимо ушей. Мысли то и дело возвращаются к Руслану. Хотя зачем? Сейчас он поймет, что я его опять прокатила, и пошлет все в одно место. После освобождения из дачного плена я пойду в редакцию и напишу заявление об увольнении. Достало все. Не выйдет из меня журналиста. Не выйдет. С грустью вздыхаю. – И уже присмотрел санаторий для медового месяца, – выдергивает меня из мыслей голос деда. А? Какой санаторий? Дед, что жениться собрался? – Тебе точно понравится. Там лес кругом. Тишина. Речка метров в пятиста всего. И там даже купаться можно. Течение, правда, сильное, но ты же не одна в воду полезешь. – Что? Ты о чем, дед? Какая речка? Какое течение? – О медовом месяце вашем мечтаю. – С кем? – у меня даже краска с лица сходит. – Ты не слушаешь меня, что ли, Мария? Опять где-то витаешь? Так всю жизнь проспишь. Ну, ты чего? Я говорю, вот поженитесь после Нового года с Михаилом и в санаторий. Лес там, речка. – Так. Стоп, – резко встаю и выставляю вперед ладонь. – Никакой речки. Никакого леса. И никакого Михаила с санаторием. Нравится лес и речка? Езжайте вместе. Еще и рыбу половите. – Маша, но… – Всё. Я устала. И вообще, я сегодня три часа спала. Ты хотел, чтобы я поехала на дачу? Я тут. Но избавь меня от своих фантазий по поводу Михаила. Надоело! Не люблю я его! И замуж за него не хочу! Всё! Дед сидит ошалевший. Вижу это по его круглым глазам. Не ожидал. Но и правда довели. Ненавижу Михаила. И Руслана ненавижу. Все достали! И я даже рада, что оказалась тут. Вдали от цивилизации! – Спокойной ночи, – желаю деду и ухожу. У меня на даче своя комната. Еще раз смотрю в окно. Снег все идет. Очень красиво. Полкан, вон, лежит в конуре, высунув морду. Благодать. Хоть отдохну от всех. Все достали. С удовольствием потягиваюсь и ложусь. Проваливаюсь в приятную негу. Забываюсь. Но вдруг – лай Полкана. Потом он замолкает и я опять закрываю глаза. Несколько минут тишины и опять лай. Там точно кто-то ходит. Встаю и иду к окну. Никого не видно. Снег отсвечивает блики луны и двор хорошо освещается. Может, Полкан голодный? Со всеми этим разборками забыли его покормить? Прямо в пижаме выхожу из комнаты, иду к спальне деда. Заглядываю – доносится храп. Дед спит. Не буду будить его. Накидываю куртку и, захватив на кухне еще теплую кастрюлю с кашей для Полкана, выхожу во двор. – Полкан! Полкан! – зову пса. Он стоит у забора и лает на него. Поворачивается ко мне смотрит, словно хочет сказать: «Тут что-то неладное! Глянь сама!» и опять лает. Забор у нас высокий, метра два. Вряд ли, кто-то сможет перелезть. – Полкан, место! – командую я. – Иди поешь. Но он не отходит от забора. Тогда сама иду к нему. – Ну, что ты тут учуял? Нет же никого. Но Полкан гавкает один раз. Не громко, а потом скулит. И я слышу шорохи за забором. Сажусь на корточки, ставлю кастрюлю с кашей к забору и обнимаю Полкана. – Тихо, давай послушаем, что там? Может, заяц под забором копает? Тихо, Полкан. Наступает тишина, а потом снова шорохи и скрежет. Прислушиваюсь. – Ну, держи меня, давай! Выше еще! – дальше мат и звук падения.