— Ха-ха-ха… Сверху, сквозь клетки бамбуковой решетки глянули лица вьетнамцев и автоматные стволы. — Хо-цо-то-цо… — быстро залопотали вьетнамцы. И еще глубже ткнули вниз автоматы. — Вот суки! Даже посмеяться не дают, — возмутился Пивоваров, хотя смеялись над ним. — «Су-ки» — это что7 — спросили американцы. — Это собаки женского рода. — Но ведь они мужского рода? — удивились странным противоречиям русского устного языка американцы. — Они не мужскою рода. Если бы они были мужского рода — они бы спустились сюда. И мы бы поговорили, как мужской род с мужским родом! — свирепо сказал Далидзе. — Они хуже, чем женский род… Вьетнамцы крикнули что-то еще, бросили вниз несколько камней, показали пальцами на стены. — Велят сесть вдоль стен. — Сюда? — показал Пивоваров. — Да, да… — оживленно закивали вьетнамцы. — А это не хотите, — продемонстрировал разведчик кулак правой руки, жестко придержав локоть ладонью левой. Оскорбительности данного конкретного жеста вьетнамские часовые не поняли. У них была другая символика. Но о смысле ответа в общих чертах догадались. И передернули затворы. — Ладно, давайте не будем по мелочи… Давайте сядем, — предложил Кудряшов. На правах бывшего, а впрочем, и нынешнего, ведь его с должности никто не смещал, «замка». Сели. Американцы по правой стене. Русские по левой. И стали смотреть друг на друга. Потому что больше смотреть было не на что. * * * Монстров ни те, ни другие не напоминали. Американцы были похожи на русских. Русские — на американцев. Кроме разве только зубов. Но зубы в счет не шли. Зубы не могли родить многолетнее противостояние двух сверхдержав. Черт его знает, что они не поделили? — Вы где русский изучали? — от нечего делать спросил Кузнецов. — Русский?.. В школе, — чуть с запинкой ответили американцы. — Хорошо вас учат. — Хорошо. Да. Да, — ответили американцы. — А я ваш в школе пять лет зубрил — и ни в зуб ногой! — Зачем в школе в зубы ногой?! — напряглись янки. — В смысле не знаю ни хрена. Кроме «О'кей». — O'key! Хорошо! У вас хорошее произношение, — похвалили американцы. И заулыбались. И русские заулыбались. В ответ. — Нет, ну ведь обидно: мы пять лет и они пять лет… — Они не в той школе учились. Они в спецшколе учились. С уклоном. Вы их слушайте больше, — сказал Кудряшов. — И вообще помните, с кем имеете дело. А то расслабились, понимаешь… Разговор иссяк. Остались только взгляды. — Тогда я спать лягу, — сказал Пивоваров. — Ты же уже спал. — Еще посплю. Солдат спит — служба идет… — Знать бы только, куда она идет… * * * Американцы уснули рано. Американцы вообще вели очень здоровый образ жизни. Чистили зубы. Занимались физическими упражнениями. В одно время ложились, в одно время вставали. Вот только ели в разное. В то, в которое давали. Если давали вообще. И умывались не всегда. Только когда шел дождь… — Спят? — спросил Кудряшов. — Как младенцы. Только пузыри не пускают. — Уверен? — Уверен. — Тогда давай… Пленники тихонько толкнули один другого, чтобы разбудить тех, кто вдруг по случайности уснул. Но никто не спал. Все ждали Неслышно поднявшись, разведчики сместились к одной из стен. Трое встали плечом к плечу. Сцепились для устойчивости локтями. Глубоко присели. Двое других, встав им на голени и уперевшись стопами в подставленные руки, вползли на их плечи. Бесшумно. Как обвивающие ствол дерева лозы дикого винограда. И встали И выпрямились. Последним по живой пирамиде взобрался вверх капитан Далидзе. Как самый легкий и ловкий. Забрался и сел верхом на плечи одного из бойцов. И зажал ногами его голову. — На месте! — сообщил он, слегка щелкнув по выступающему между ногами темечку ногтем. Боец, на котором он восседал, поднес к его носу кулак. И несильно притопнул ступней по плечу, на котором стоял. — На месте! Нижний ярус разведчиков медленно выпрямился, вознося капитана Далидзе к самой решетке. — Достаточно! — Достаточно… Капитан Далидзе осторожно взглянул сквозь решетку. С противоположной стороны ямы, метрах в пяти от ее края, тускло горела керосиновая лампа типа «летучей мыши». Рядом с ней на расстеленной циновке сидели часовые. И как всякие нормальные часовые, слегка дремали. Как видно, служебные пороки мало зависят от национальности и вероисповедания. Все солдаты всех армий мира не прочь прихватить часок-другой из служебного времени. Чтобы сэкономить для личного. — Двое! — два раза ткнул в выступающую макушку капитан. — Двое… Далидзе внимательно ощупал запор. Он был самый простейший — вроде задвижки на воротах. Дерни в сторону засов — и он выскочит из прорези. Вот только выдернуть засов было нельзя Потому что он был на замке. Совершенно незнакомой конструкции. — Здесь замок. Нужен ключ, — прошептал на самое ухо зажатой между ног голове Далидзе. — Нужен ключ… — повторила голова второй, свободной голове. — Ключ… — сказала свободная голова той, что была расположена ниже. — Там замок. Без ключа не открыть… Кудряшов расстегнул ремень на брюках. И выломал из пряжки язычок. — Держите, — положил его в раскрытую ладонь. Язычок ушел наверх. Далидзе аккуратно воткнул импровизированный ключ в скважину и стал вертеть им из стороны в сторону. Тщетно. Язычок скреб металл, но ни за что не мог зацепиться. Один из часовых вздохнул и шевельнулся. Капитан замер, медленно сполз по стене вниз и прислушался. Все было тихо. Он опять приподнялся и выглянул наружу. Часовой дремал. В более удобной позе. Разводящего на него нет! И слава Богу, что нет… Резо еще раз попытался открыть замок. И опять неудачно. — Ничего не выходит.