День переждали под защитой вывернутого с корнем с совершенно неизвестным названием дерева, со ствола которого постоянно ссыпались труха, древесные пиявки и еще какие-то насекомые, норовившие протиснуться через рукава и воротник до полнокровных тел российских разведчиков. И испить их импортной и оттого, наверное, особо желанной кровушки. Спать было невозможно. Но и не спать было нельзя! Чертовы, трижды чертовы джунгли!!! Ночью снова «рубились», продвигаясь вперед, что называется, «в час по чайной ложке»… — Так мы ни в какие графики не впишемся. — Не впишемся. А что делать? — Дорожников вызывать. Чтобы они здесь асфальт проложили. Или на крайний случай бригаду профессиональных дровосеков. Мы не нанялись здесь… — Дровосеков бы хорошо… Командир с «замком» не отрывались от карты, решая свои командирские кроссворды. — Может, сюда? — Нет, опасно. Очень близко к населенным районам. — А если вот так? На север, градусов пятнадцать, а потом по седловине свалиться к югу… — Слишком большой крюк. И потом, где гарантии, что там мы не встретим точно такие же заросли? — Гарантий никаких. Гарантии может обещать один только родной Госстрах. Но дома. — До дома далеко… — Тогда… — Рискованно. — Срывать график еще рискованней. Кто нас отсюда будет забирать, если мы пропустим контрольные сроки? Моряки, они не влюбленные парубки — больше положенного ждать не будут. Разведут пары, и поминай как звали. — Эти точно ждать не будут. — Считаю, что другого выхода у нас нет… В конечном итоге идти решили по руслу реки. Что называется, буром. Там хоть не надо было набивать мозоли, прорубая тропу. Но зато легче было нарваться на случайных свидетелей. Или на засаду. — Пивоваров, Федоров, Кудряшов — в дозор. — Есть в дозор, командир. — В случае опасности давайте зеленую ракету. — В случае опасности вы нас и так услышите… Дозор ощетинивался стволами автоматов и уходил вниз по течению на несколько сотен метров. Остальные разведчики ожидали на месте. Через полчаса, если все было тихо, отряд выступал в путь. Скорость заметно возросла. Риск тоже. Пятьдесят метров. Сто. Сто пятьдесят… Подозрительный шум с левого берега. Внимание! Всем остановиться. Развернуть в сторону опасности оружие. Замереть. Прислушаться. Переждать минуту, две, три. Нет, все спокойно. Можно продолжать движение. Один шаг, второй, третий… Скользя над самым дном. Стараясь не вытаскивать ног из воды, не отрывать подошв обуви от грунта. Такой прием наиболее бесшумен и одновременно обеспечивает максимальную устойчивость при передвижении через водные преграды. Шагая широко, можно запросто свалиться в какую-нибудь случайную яму на дне. Вновь какой-то нехарактерный для джунглей звук. По правому берегу. Вновь развернуться на опасность, замереть, прислушаться, переждать… Продолжения нет? Все тихо? Значит, можно продвинуться дальше. Еще на шаг. И на два. И натри… И вдруг, словно выстрел из темноты, — угрожающее рычание собаки. Не сговариваясь, разведчики сползли животами в воду. Залегли, оставив на поверхности только лица. Откуда она здесь взялась, зараза?! И кому принадлежит? Местным жителям? Случайному охотнику? Бойцам вражьей засады?… — Внимание! — поднял руку командир основного отряда, услышав непонятные звуки со стороны ведущего разведку передового дозора. — Охранению занять оборону. Группе уходить по правому берегу. Оружие — к бою! Охранение залегло по берегам. Отряд врубился в джунгли… Невидимая в темноте шавка, бегая по мелководью, надрывала глотку в хриплом, угрожающем рыке. Ну точно кого-нибудь накликает. Пристрелить бы ее, чтобы голосовые связки не надсаживала. Но выстрел привлечет еще больше внимания, чем пустолайство этой бездомной псины… — Может, ей колбасы из сухпая бросить? — еле слышным шепотом предложил Кудряшов. — Она не знает, что такое колбаса. Она не цивилизованная. Если только мясо в банке. И чтобы попасть! Пивоваров решительно вытянул из-за пояса штык-нож. — Не дайте ей уйти, — сказал он. — Как? — Не знаю. Привлеките к себе внимание. Например, пошумите. — А если там ее хозяева? — Тем хуже для хозяев… Отжавшись от дна на руках, Пивоваров сплавился вниз по течению, подгреб к берегу и наполовину высунулся из воды. С подветренной от собаки стороны. — Фу, Полкан! Фу! — тихо скомандовал Кудряшов. Какой, к черту, Полкан во вьетнамских джунглях! Какое «фу»! Совсем заклинило разведчика. Собака, услышавшая чужой голос, зарычала с еще большим ожесточением. Приблизиться к себе ближе чем на несколько метров она, конечно, не даст, подумал Пивоваров. Придется работать издалека. Он прислушался. Прикинул расстояние, отделяющее его от «объекта». Покрутил головой, чтобы лучше запеленговать направление. И с силой метнул штык-нож в темноту. Собака взвизгнула. Всего лишь один раз. Второй раз взвизгнуть она не успела, потому что из темноты на нее обрушилась плащ-палатка и тут же сверху человек, мгновенно с глухим хрустом свернувший ее голову на сторону. Собака замолчала. Навек. Разведчик откатился в сторону и приготовил к бою оружие. Но никто на него из темноты не нападал. Видно, собака была бездомная. — Ну что? — спросили разведчики передового дозора вернувшегося с победой товарища. — Что — «что»? — Что это была за собака? — Откуда я знаю? Собака как собака. Я в их породах не разбираюсь. Может, сенбернар. Может, еще кто. — Почему сенбернар? — Здоровая очень. Что твой теленок. И лохматая. И еще с усами… — С какими усами? — Ну с такими. Щеткой в стороны… — Сенбернаров с усами не бывает. И вообще у собак усов в стороны не бывает… — А у кого же тогда бывает? — Не знаю. Может быть, у шакалов. Или у тигров. Или еще у кого. Я в их тропическом зверье не разбираюсь. — Вот ни хрена себе! А чего же он тогда на нас рычал? — А ты его спроси. — Я бы спросил. Да он уже не скажет.