Слов нет! — Отделение! Встать! Приготовиться к бегу! Руки согнуть в локтях, кулаки прижать к груди, приподняться на цыпочках. — И… Ладно, побежали. Побежали. Сорок верст. Мимо глинобитной казармы, мимо рисовых полей в недалекий лесок. С пальмами и лианами. Которые так любил этот, как его, дай Бог памяти, старший научный сотрудник Ботанического сада. Его бы сюда. Часа на четыре! Он бы быстро научную ориентацию сменил. На растительность средней полосы России. — На месте стой, раз-два! Перекур пять минут. Ну да. Кому на такой жаре сигарету в рот совать захочется. Тут и так от запахов и испарений не продохнуть. — Старший лейтенант Пивоваров. — Я! — Почему сняли рубаху? — Жарко, товарищ капитан. — Старший лейтенант Пивоваров. — Я! — Отойдите вон к тем пальмам. — Зачем это? — Отойдите, отойдите. Раз вам говорят. Пивоваров отошел к пальмам. И встал. — И что? — Ничего. Отдыхайте. Что-то бесшумно шлепнулось Пивоварову на спину. И что-то еще одно. Черное и мягкое. Пивоваров попытался смахнуть это что-то и заорал благим матом. К его спине и шее присосались две пятнадцатисантиметровые, извивающиеся в предчувствии скорого пиршества пиявки. — А! — кричал он. — А-а! Оторвите от меня эту гадость. Скорей! Они же меня всего высосут! Лейтенанты смотрели на пиявок и дергать их не решались. — Подойдите сюда, — сказал капитан. Вытащил спички и прижег пиявок огнем. Они отпали. — Старший лейтенант Пивоваров. — Я… — Наденьте рубаху. И впредь думайте, что вам предпочтительней: жара или вот эти… Обратно отделение бежало в очень хорошем темпе. Несмотря на жару. С каждым днем кроссы становились все протяженней, погружения в джунгли все продолжительней. Пиявки уже не пугали. К пиявкам уже притерпелись. Так же как к змеям, ящерицам и прочей экзотической двух-, четырех-и до бесконечности ножной живности. Человек привыкает ко всему. Если это все изменить не в его силах. — А у нас, мужики, сейчас зима, — часто вспоминал Семенов, присаживаясь на пальмовый пенек. — Снег выпал. Белый. Холодный. — Да, зима… Сейчас бы голым задом да в тот сугроб. И чтобы не вставать суток двое, — мечтательно добавлял Пивоваров. — И даже бабы не надо Для полного счастья. — Это точно, — соглашались все. — Надоели эти кокосы хуже горькой редьки. — Нет. Редька лучше. Даже горькая… И снова отжимания, кросс, ориентирование, переход и организация ночного бивака в джунглях. И снова отжимания. От вечнозеленого травянистого покрова джунглей. Замордовали лейтенантов. Как первогодков-срочников в первые месяцы службы. Которые рано или поздно заканчиваются. — Все. Акклиматизационный карантин закончен. Можете считать, что отмучились, — на очередном построении объявил капитан. — И что нам делать дальше? — несколько даже растерялись перспективе неожиданного безделья лейтенанты. — Ничего. Ждать приказа. — Какого? — Соответствующего. Ну и, конечно, поддерживать на должном уровне физическую и боевую форму. Которые будут контролироваться два раза в неделю. Лично мной. То есть все то же самое, только на добровольной основе: бегать кроссы, отжиматься, крутить «солнышко» на турнике, преодолевать полосу препятствий, содержать в боевой готовности оружие, изучать уставы, матчасть и местную флору и фауну, проводить политинформации, комсомольские собрания, читать и обсуждать новости из газет и журналов двухнедельной давности… Как в сказке про Золушку, где ей тоже не возбранялось сходить во дворец к королю, поглазеть в окна на бал сразу после прополки, помывки, переборки, перетирки и тому подобных досрочно завершенных хозработ. Спасибо доброй мачехе за Золушкино счастливое детство! Короче: упор лежа принять! Исключительно по собственной инициативе Изо дня в день. Из недели в неделю. Как положено бойцу войск специального назначения. Делай.. раз! Делай два! Делай.. три!.. Глава 6 В расположение части прибыл подполковник, которого до этого никто здесь не видел — Чтобы все у меня было как надо! Чтобы ни одной соринки, ни одной пылинки! — предупредил капитан и, подхватив рукой болтающийся на боку планшет, побежал встречать начальство. Лейтенанты убрали казарму, подшили новые подворотнички, начистили ботинки и стали отдыхать в комнате для политзанятий, читая раскрытый на первой странице «Устав караульной службы». Дневальный стоял в тамбуре входной двери, высунув голову наружу. — Идут! Подполковник вошел в казарму. — Где личный состав? — спросил он. — Отдыхают! — гаркнул дневальный. — ….находящийся на посту часовой имеет право… — прервал на полуфразе увлекательное коллективное чтение старший лейтенант Кудряшов. — Уставы изучаете? — спросил подполковник. — Так точно! — гаркнули в ответ лейтенанты. — Похвально, похвально. А как у вас с боевой? — Все в порядке, товарищ подполковник! — отрапортовал капитан. — Вверенное мне подразделение завершило курс предварительной подготовки с оценками «хорошо» и «отлично». — Все «хорошо» и «отлично»? — Так точно! Все. — Ну ладно. Ступай, капитан. Мне тут с ребятами переговорить надо. С глазу на глаз. — Разрешите идти? — Да иди уже. Капитан развернулся на каблуках и строевым шагом вышел из казармы. Видно было — у местного капитана рыльце в пушку, раз он так перед начальством выплясывал. Видно, желал он, как можно быстрее искупив свою вину, из этой христианским Богом забытой дыры уйти. На повышение. Или даже на понижение. Лишь бы уйти… А может быть, как раз наоборот, это место его очень устраивало. Потому что и много хуже встречаются. Кто знает…