— Так и решим! — рассмеялся он и, потягиваясь, встал. — Пап, почему ты об Алёшке ничего не говоришь? — наконец-то спросил я. — Что с ним? Где он?! — Все нормально с твоим Алёшкой. Был он здесь вместе со своей матерью. — У нас дома?! — Я даже приподнялся с постели. — Что вскочил — лежи, — сказал отец. — Были, твоим здоровьем интересовались. А сейчас они, наверное, далеко. Торопились очень. — Уехал, значит… — Мне стало грустно и обидно, что Алёшка не простился со мной. — Пап, а он ничего не говорил? Ну хотя бы про чердак, как спустился? — Да они недолго были. — Ну что же ты! Спросил бы его!.. — От досады я ударил кулаком по подушке. — Ну-ну, успокойся! — Отец присел на краешек кровати. — Мне нечего у него было спрашивать, я и так все знаю. Следователь кое-что объяснил, а на следующий день я пошел к дяде Васе. Надо же было забрать чемодан, или, как вы его там называли, тайник, что ли?.. Ох и натворили вы дел! Инвалида Отечественной войны, сторожа за вора приняли, а настоящим ворам чуть не помогли! — Как это?! — даже обиделся я. — «Как это»! — передразнил меня отец. — А вот так… — И он рассказал вот что. Оказывается, милиция давно знала о ворованной материи. Только они ее нарочно не брали с чердака. Ждали, когда воры сами за ней придут, чтобы там их и схватить вместе с тканью, это называется с поличным. И лестницу специально не трогали, ну, вроде как приманку оставили. Поэтому дядя Вася так и беспокоился о ней. Вначале он мне поверил, что я один был на чердаке, а потом, когда второй раз увидел меня, засомневался. И милиции сообщил. А те решили быстро проверить. Залезли на чердак, а там Алёшка. Ну его и отвезли в милицию, там уже второй день ждал его дядя Толя. А материю сложили, как она лежала до нас, в мешки, чтобы воры не догадались, что на чердаке кто-то был. Лестницу опять спрятали на старое место и стали ждать. А первым прибежал я. Вот меня и заперли в будку, чтоб не мешал. — Теперь все понял? — спросил отец. — Чего ж тут не понять, — погрустнел я и смахнул пушинку с голубого пододеяльника. — Чуть не испортил настоящую операцию. Хорошо, что мне зажали рот, а то бы закричал и спугнул воров. — Не расстраивайся. — Отец потрепал меня по волосам. — Без тебя, может быть, третьего вора не нашли бы. — А-а! Это тетя Клава, что ль? — вспомнил я. — Нет, пап, про нее милиция и без меня уже знала. — Эх, ты! А говоришь, все понимаешь, — сказал он и поднялся. — Это же самое простое. Ты рассказал Алёшке о том, что услышал в подъезде, а он следователю. Вот и все. Невнимателен ты, Пашка. Отец пошел из комнаты, но в дверях приостановился и, так это хитро прищурившись, глянул на меня. Я знаю, когда он так смотрит, значит, что-то очень смешное и хорошее задумал. — Кстати, мог бы уже давно заметить Алешкин подарок, — посмотрел он куда-то позади меня и вышел из комнаты. — Где?! — спросил я, оглядываясь. И тут ка белом подоконнике я увидел новенькие туристические ботинки. Желтые с красными шнурками, они поблескивали под яркими лучами солнца. Мне вдруг стало очень хорошо! Я сразу почувствовал, что так приятно лежать дома под мягким большим одеялом и слушать, как весело чирикают под окном воробьи. Хлопнула входная дверь, и я крикнул: — Пап, кто там?.. — Ну кто же еще, конечно, твой друг, — отозвался отец. — Это Фимка! — обрадовался я. Мне так много надо было ему рассказать!..