Я как представил все это — сразу купил три порции. Одну не выдержал и стал облизывать, а две сунул в карманы куртки. «Ничего — не растает, — решил я. — Разведаю и быстренько обратно». Когда я уже подходил к дому, где жили Алешкины родственники, мне встретился милиционер. Высокий, он шел среди людей спокойненько, не обращая ни на кого внимания и совсем не зная, где лежит ворованная ткань. Когда он приблизился ко мне, сердце у меня так сильно застучало, что я даже забыл про мороженое. Мне так захотелось остановить этого милиционера и рассказать ему о лестнице, о стороже — в общем, все-все. Но я не остановил его и прошел мимо. Конечно, если б мы рассказали милиции о ворах, то нас, глядишь, и правда наградили бы, только ведь тогда пришлось бы признаться, что мы дневники сожгли. А если родители про дневники узнают, то ни на что не посмотрят, всыплют, как говорит мой отец, «за милую душу»! Нет, нельзя было ничего рассказывать. Все наши планы рухнули бы. Да и из-за Алёшки тоже надо молчать. «Ладно, потерпите немного, — думал я, — скоро письмо получите. Тогда посмотрим, как дядя Вася запрыгает!..» Свернув в переулок, я вошел во двор Алешкиного дома, но тут же кинулся назад и притаился за углом. Отдышавшись, я потихоньку выглянул. Во дворе все было обыкновенно. Стояли качели, детская горка, песочницы для малышей, сушилось белье, развешенное на веревках. Около дальнего подъезда, куда мне и надо было пройти, на лавочке сидела старушка. Но не это испугало меня. В центре двора находился скверик. Росли высокие кусты, несколько тоненьких берёз, желтые цветы на круглой клумбе. И в этом скверике я увидел дядю Игната, отца Бяшика. Он стоял боком ко мне, курил и, казалось, кого-то ждал, неожиданно посмотрел в мою сторону, еще немного, и он заметил бы меня, но я успел снова спрятаться за угол. Глава тринадцатая. ЕЩЕ ОДНА ЗАГАДКА Я успел спрятаться за угол дома, и отец Бяшика меня не увидел. Но, постояв немного, я вдруг подумал: «А чего это я прячусь?..» Конечно, поблизости мог быть Механик, но в городе мне нечего бояться. Тут народу вон сколько — попробуй тронь! Выглянув еще раз, я убедился, что Механика нигде не было: дядя Игнат стоял один. Можно было выйти из укрытия и пройти даже мимо Бяшикова отца и поздороваться с ним. Но я, сам не знаю почему, не выходил. Мне вдруг странным показалось, что дядя Игнат очутился на том же дворе, что и я. Понятно, у него могли быть здесь какие-нибудь дела или просто он к кому-то в гости пришел. Но уж очень не похоже было, что он пришел в гости. Тут было что-то другое, потому что я заметил, что дядя Игнат, хотя и ждет кого-то, но вроде как бы и прячется за кустами. Ну не совсем прячется, а чувствуется, что он не хочет особо никому на глаза попадаться. «Жалко, что у меня времени нет, а то бы я узнал, кого он тут ждет, — подумал я. — Ладно, прячьтесь. Мы тоже будем прятаться». И я решил обойти дом с другой стороны. Пока обходил, по-быстрому проглотил свою порцию мороженого, чтоб не мешала. Неудобно же идти на разведку с пломбиром в руках. Конечно, жалко было его есть так быстро, большими кусками. Мало того, что никакого удовольствия, так еще зубы заныли от холода. Подъезд, где жил Алёшка, был самым крайним, сразу за углом. Я не знал, как буду производить разведку, но думал, что главное — это попасть в квартиру, а там уже действовать по обстановке. «Позвоню в дверь, скажу, что макулатуру собираю», — решил я и вышел из-за угла дома. Мне хотелось как можно быстрее проскочить в подъезд, чтобы дядя Игнат ничего не заметил. Но старушка, сидевшая на лавочке, увидев мой рваный ботинок, подозрительно посмотрела на меня и остановила: — Эй, рыженький, ты куда направился? — Туда!.. — кивнул я в сторону дверей. — А чего тебе там надо? — Мне?! — переспросил я, а сам в этот момент краем глаза наблюдал за Бяшиковым отцом. Дядя Игнат стоял далеко от меня, но ведь он мог подойти и ближе, поэтому я потихоньку отодвинулся назад, чтобы меня прикрывала дверь. — Тебе, тебе говорю! — Старушка встала и подошла почти вплотную. — Что-то я тебя здесь не примечала!.. Ты откуда? — Да я оттуда… — махнул я рукой, сам не зная в какую сторону. — А почему оборванный такой? «Ну какое ее дело, что я оборванный, она же меня в первый раз видит!» — подумал я и почему-то стал оправдываться: — Понимаете, подошва за гвоздь зацепилась, а дома я еще не был и не успел переобуться… — А сюда зачем пришел? — не отставала она от меня. — А мы это… макулатуру собираем. — Да ну! Макулатуру!.. — вдруг обрадовалась старушка и даже всплеснула руками. — А я вас, миленьких, с января месяца поджидаю. Не выбрасывать, чай! Эй, дед! — застучала она в ближнее окно, дед!.. Появился дед: — Ну что раскудахталась? — Тащи макулатуру! — Зин! А Зин! — закричал кто-то сверху, с балкона. Старушка поглядела туда: — Чего тебе? — Случилось что, аль что?! — спросили с балкона. — Да ничего! Макулатуру собирают! — Макулатуру?! — опять переспросили сверху. — Если бумагу, тогда запускай ко мне! Как же я ругал себя, что придумал эту дурацкую макулатуру! Мне ее столько навалили — втроем не унести! Вот всегда так: когда нужно, этой макулатуры нигде не найдешь, а когда не надо — пожалуйста. И чего, спрашивается, они ее держат у себя? Сдавали бы сами — сейчас на эту макулатуру можно книжки хорошие купить. — Ладно, сам виноват, — пробормотал я, бросая последнюю пачку газет в угол подъезда. Надо было идти, но я так и не узнал, приехала или не приехала мать Алёшки. Два раза я звонил в квартиру этой самой тети Клавы, и никто не вышел. Конечно, можно было и у старушки спросить, но как? Тут и попасться пара пустяков. — Нет, лучше подожду, может, они и придут, — решил я и уселся в темный уголочек прямо на кучу бумаги. Хлопнула дверь, и старушка опять вышла на улицу. Она прошла мимо, не заметив меня: в подъезде было темно. Он освещался, только когда открывали дверь, и то мой угол все равно оставался в полумраке. Когда мне надоело сидеть, я подумал, что надо последний раз позвонить Алешкиным родственникам, все равно их не дождешься, да и топать к чердаку. Ребята, наверное, беспокоятся, что я так долго. Но в этот самый момент, когда я уже хотел подняться, кто-то быстро подошел к подъезду, открыл дверь, и я увидел дядю Игната! Он, не останавливаясь, прошел дальше и, как показалось мне, притаился на площадке между первым и вторым этажом. Я вжался в угол и сидел ни жив ни мертв. Мне почему-то стало страшно, и я почувствовал, что сейчас что-то произойдет!.. На улице опять послышались шаги, эти шаги тоже приближались к подъезду… — Клава! Ну как мальчик-то? — донесся голос старушки, она, наверное, опять сидела на лавочке. Клава!.. Меня как будто током ударило. Ведь это же та самая тетя Клава, которая выгоняла Алёшку! Шаги затихли, и я услышал голос тети Клавы: — Да неизвестно ничего. Муж вот все по милициям бегает. — Хороший был мальчик-то!.. — запричитала старушка. — Они все хорошие, когда спят, — ответила тетя Клава и подошла к самой двери. — А как же родителям-то, написали? — опять остановила ее старушка. — Нечего зря беспокоить. Найдется — тогда напишем! — И она открыла дверь. Хотя Алёшка и говорил, что она красивая, но я ему не поверил. Я думал, что такая тетя Клава обязательно должна быть страшная и противная. Но Алёшка оказался прав — она на самом деле была красивая. Правда, похожая на цыганку — в длинной такой юбке и с распущенными волосами. Не знаю, но мне такие худые и накрашенные никогда не нравились. А главное даже не это: сразу видно, что она злая. Она прошла мимо меня, простучала по ступенькам, и шаги затихли… Я точно определил — на той же площадке, где остановился отец Бяшика. Оттуда до меня донеслись приглушенные голоса. Я никак не мог разобрать, что они там говорят… «Может, об Алёшке что-нибудь?» — подумал я и, подкравшись ближе, услышал: — Сколько? — спросила тетя Клава. — Пять, — ответил Бяшиков отец. Из-за этого и мараться не стоило… — Трудно было…