– Сука… – Я вспомнил об оставшемся в живых командире заставы, выскочил во двор, подхватил его за ногу и заволок внутрь. После чего вздернул вверх и подвесил за шиворот на торчавший в стене кованый крюк для упряжи. – Ммы-ые-э… – Сержант пришел в себя и, пуская кровавые слюни, жалобно замычал, тараща на меня полные ужаса глаза. Сразу стало ясно, что разговора не получится. В горячке я ему раздробил челюсть, и теперь она свисала студенистым мешком едва не до груди. – Говори, тварь!!! – машинально рявкнул я, но в ответ послышалось все то же мычание. – Он тебе уже ничего не скажет, – прокомментировала Неяна. – Вместо языка и челюсти у него каша. Разве что напишет, хотя, скорей всего, он неграмотный. – Сука… – А что ты хотел у него узнать? – небрежно поинтересовалась вампирица. – Как по мне, все и так ясно. – Что ясно? – Все просто. Дело в пророчестве. Они решили, что новая хозяйка этого мира оградит их от заразы, и принялись рьяно служить ей еще до ее появления. Служить по своему разумению – творить мерзость, в надежде, что это ей будет угодно. Идиоты… – Вампирица презрительно хмыкнула. – Понятно… – Я потянул из сапога нож, чтобы дорезать сержанта, но потом решил, что такая смерть будет для него слишком легкой, и бросил Неяне: – Он твой. – А зачем он мне? – Вампирица делано удивилась. – Ну… сделай с ним то, что… в общем, выпей его… – Я не пью кровь! – резко и даже обиженно ответила Нея. – Ты же сказала Раде, что редко, но пьешь. – Соврала, не хотела ее разочаровывать. – Тогда делай, что обычно делаешь. – Ты правда хочешь этого? – Повелительница нежити удивленно подняла брови. – Да! – Хорошо. – Неяна шагнула к стражнику, взяла его голову обеими руками и пристально посмотрела ему в глаза. Панек дико завыл, задергался, но тут же обмяк. От него к вампирице потянулось мерцающее радужное облачко, а сам стражник стал стремительно… усыхать. Через несколько секунд от него остался только обтянутый черной кожей костяк. – Брр… – Неяна брезгливо отряхнула руки. – Какая мерзость. Это было… как будто я хлебнула прокисшего дрянного вина. Ведь я вместе с жизнью забираю воспоминания. А они… В общем, дрянной был человечек, редкая сволочь. Я не нашелся что ей ответить. – Что смотришь? – усмехнулась Нея. – Ты же сам этого захотел. – Сам, – тихо согласился я. – Значит, так… так ты… – Нет, – отчего-то печально ответила вампирица. – Питаюсь я обычной пищей, но время от времени мне необходимо подобное. Очень редко, но… надо. И если ты думаешь, что… Я перебил ее, может, резче, чем следовало: – Ничего я не думаю! – После чего развернулся и пошел к выходу. – Не объясняй ничего. Нет необходимости. Я принимаю тебя такой, какая ты есть. Пойдем поищем какой-нибудь еды, а потом лодку. К счастью, на заставе нашлось вдоволь разной провизии, видать, успели реквизировать у беженцев. После недолгих поисков я сложил в мешок десять ковриг еще свежего хлеба, туда же добавил запечатанный воском чугунок меда, здоровенный лосиный вяленый окорок, толстенный пласт подкопченного сала, мешочек пшеничной крупы и туесок соли, перемешанной с перцем. Да еще объемистую бутыль с ядреным медовым самогоном. Для нас даже многовато, с учетом того, что дичины и рыбы здесь вдоволь, но пусть будет – в города и другие населенные пункты после известных событий мне наведываться как-то не хочется. С лодкой тоже проблем не возникло. Застава стояла у самой реки, рядом с ней нашелся причал с десятком разных посудин. Среди них я выбрал основательный парусный баркас, погрузил добычу и резкими махами весел погнал к нашей стоянке… Глава 24 По прибытии на стоянку нас встретила еще одна неожиданность. Впрочем, какая, кикиморе в гузно, неожиданность – исходя из окружающей действительности, самая обычная обыденность. На Раду с девочками набрела еще одна группа городского вооруженного ополчения, возвращавшаяся из рейда по окрестным деревням. Числом восемь, при каком-то чине из города и при двух телегах, доверху груженных награбленным добром. – Что случилось-то? – Я скользнул взглядом по разбросанным на поляне трупам. – Дурные люди! – гневно высказалась Йоля. – Ругались скверно! – как всегда разом, подтвердили Юдля и Марыся. – Хватать нас начали, козлы повапленные! – в сердцах бросила Одарка, за что удостоилась одобрительных взглядов от подруг. – Ну а потом милсдарыня Радослава как начала их сечь! – заявила Фиса. – Ух как! Так и порешила всех. А главному, тому толстому… – юная чародейка показала на распластавшийся в луже труп толстяка в богатых одеждах, – все причиндалы отчекрыжила сабелькой. – И мстительно добавила: – Поделом сволочному скоту, это он меня за попу ущипнул. А еще Старших Властительниц хулил, свинская скотина! – Какие-то они странные были, – угрюмо сказала Псица, закончив обтирать ветошкой свой клинок. – Сначала приказали нашейные знаки Сестер снять, страшно богохульствовали, бред всякий несли, а потом и вовсе лихоимствовать начали. Не пойму, чем здесь синодское представительство занималось? Предстоятеля на правеж давно надо было отправлять. Еретик на еретике да еретиком погоняет. А один из них вообще был немалым чином из городского магистрата. Жаль, допросить никого не успела, порубила в горячке всех. Повезло, конечно, я в одной рубахе была, только из реки вылезла, вот они и не ожидали отпора от полуголой бабы. Да девицы подмогли порядочно, приложив неслабо нескольких уродов. – Вы только нашим не говорите, пожалуйста, милсдарь Горан, – смутившись и покраснев, попросила Фиса. – Нам нельзя причинять вред людям. Параграф третий Уложения о чародейских практиках. – Не выдам, – пообещал я и невольно улыбнулся, представив полуголую фурию с саблями. – Чего лыбишься? – обиделась Рада. – Что веселого? – Радуюсь, что все закончилось хорошо, – поспешил я соврать. – А так не вижу ничего необычного. – Не поняла? – Псица нахмурилась. Тут слово взяла Неяна и кратко, но очень емко рассказала все, что мы видели по пути и что случилось на заставе. – Старшие Властительницы, вразумите! – Воительница выглядела полностью обескураженной. – Что с людьми творится?.. – Ничего из ряда вон выходящего, – презрительно прокомментировала вампирица. – Лишь только слетела фальшь. Они всегда такими были и будут. – Не все! Далеко не все, – возразила Рада. Впрочем, без своей обычной враждебности. – Конечно, не все, – покорно согласилась вампирица. – Но исключения лишь подтверждают правило, не так ли, Псица Божья? – Да ты что себе позволяешь! – начала закипать Радослава. – Из всех присутствующих здесь людей все сохранили человеческое лицо, о каких исключениях ты говоришь?! – Тихо, тихо… – Я поспешил вмешаться. – Хватит, дамы, не до ссор нам. Грузимся и отчаливаем. Живо, живо, шевелитесь! Ссора прекратилась, не начавшись, и уже через несколько минут все были в лодке. Я быстро отогнал баркас на середину реки и поставил парус. Когда проплывали мимо Холмеца, стало ясно, что стражники с заставы не занимались самодеятельностью. С воды было видно, что со шпиля собора жители отломали знак Старших Сестер, мало того, в порту торчало множество виселиц с болтавшимися на них синодскими священнослужителями. О сотнях трупов мирных жителей, прибитых течением к берегу, я даже говорить не хочу. Вот так-то… Хотя я никогда насчет людей не обольщался. Плыли целый день, к берегу не приставали. Нам на удачу дул попутный ветер, но небо так и не прояснилось, оставаясь затянутым багровыми тучами. Похолодало еще сильней, пришлось кутаться в толстые шерстяные плащи, которые я догадался прихватить с заставы. Ужинали всухомятку, прямо в лодке, ночевали тоже на воде, в небольшой спокойной заводи. Личный состав вел себя пристойно, девочки вообще молчали, только лопали как не в себя, Псица и вампирица все так же продолжали пикировку, но уже не впадая в крайности. Через час после рассвета прошли Передолье – еще один прибрежный город. Здесь все выглядело достаточно пристойно: трупов в реке хватало, но обошлось без виселиц с монахами, да и знак Старших на соборе уцелел. Однако над городом стоял чад пожарищ, видимо, стычки с новоявленными адептами Морены все же случались. А еще у городской пристани грузилось вооруженными людьми множество кораблей под стягами местного правителя и Синода. Правда, куда они собираются отправляться, мы так и не узнали, потому что прошли мимо города не останавливаясь. Лихва протекала через все Серединные земли, захватывая главную алвскую пущу, где была расположена столица лесовиков Илия. В обычное время остроухие без проблем пропускали торговые суда через свою территорию, правда оставляя за собой безоговорочное право досмотра, но сейчас я опасался, что с проходом возникнут сложности. И не ошибся… Едва мы пересекли границу, как откуда-то из прибрежных зарослей нам наперерез вышел длинный струг с треугольным парусом, украшенным изображением раскидистого дерева. Корабли алвов не сильно отличались от остальных судов Упорядоченного, но отличия все-таки были, к примеру, в парусном вооружении, походящем на… дай Старшие вспомнить… Вот! На шебеки из моего прежнего мира! Такие же изящные и стремительные в обводах и с косым парусным вооружением. По бортам судна виднелись стрелки в чешуйчатых доспехах, выкрашенных в зелено-бурый цвет. Их натянутые длинные луки сработали лучше всяких команд – я быстро спустил парус, и наш баркас лег в дрейф. Все в Упорядоченном прекрасно знали, что алвы – прекрасные стрелки из лука, мало того, крайне мстительны и не прощают даже малейших обид. – Остроухие, – презрительно бросила Радослава. – Этих нам еще не хватало. Ее неприязнь была вполне объяснима: синодские, в том числе и Псицы с Псами Божьими, очень недолюбливали лесовиков, возможно, потому, что их юрисдикция категорически заканчивалась на границах пущ. Пущевики синодских не только к себе не пускали, но и образцово-показательно их игнорировали. Впрочем, они со всеми себя так вели. Хотя, насколько я знаю, при совпадении интересов они вполне себе сотрудничали как с официальными властями Серединных земель, так и с Синодом.