— Да брось ты. Честно говоря, в глубине души я надеялся, что мы просто встретимся и выпьем пивка, оттого что ты устал и заскучал. Я приподнял бровь, и он уступил: — О'кей, будь по-твоему. Нет, я никогда не думал, что она невиновна. Ведь, как ты наверняка понял, она весьма охотно пошла на сотрудничество. — Вот именно, — сказал я. — А с каких пор убийцы так поступают? Почему-то моя горячность вызвала у Дидрика досаду. — Будь добр, успокойся! — резко бросил он. — Ты болтаешь чепуху, Мартин. Ты плохо информирован, а тебе это не к лицу. Ведь малютка Сара раскололась отнюдь, подчеркиваю: отнюдь не в первую же минуту и не на первом же допросе. Я сдерживался, ожидая продолжения. — Началось все с того, что техасская полиция обратилась к нам за помощью в расследовании. Об экстрадиции эти любители смертной казни, понятно, даже не заикались, речь, разумеется, шла только о том, чтобы мы сами допросили ее. Янки предоставили нам материалы, какие имели на нее, и прокурор назначил предварительное расследование. Помнится, мы незамедлительно вызвали ее в управление. И безрезультатно. Техасцы проделали большую работу, чтобы связать ее с убийствами в Галвестоне и в Хьюстоне, но этого оказалось недостаточно. Недоставало технических доказательств. Подошла официантка, спросила, не желаем ли мы закусок к пиву. Я заказал мисочку орешков, потом снова повернулся к Дидрику: — Продолжай. Ты сказал, недоставало технических доказательств. Мой откровенно саркастический тон он оставил без внимания: — Словом, мы вызвали ее на допрос. Ты видел ее фотографии? На вид лет пятнадцать, не больше. Такая, черт побери… непорочная. Никто из нас не верил в ее виновность. Мне ужасно хотелось сразу же извиниться за беспокойство и закрыть это дрянное дельце. Но это, конечно, было невозможно, и мы начали допрос, как планировали. Знаешь, что она сделала? — Нет. — Ушла в оборону. Ничего не признала. Вот это новость. — Не взяла на себя ни одно из убийств? — Ни одно. Что нас, понятно, ничуть не удивило. Причин задерживать ее у нас не было, пришлось отпустить. Один мой коллега, направляясь домой, вышел из управления вместе с ней. Так он после рассказывал, что она плакала, как ребенок. — По-моему, опять же неудивительно. — Конечно, — согласился Дидрик. — Но потом янки снова связались с нами. Они получили анонимный мейл, и мы помогли им его отследить. Ай-пи-адрес привел к Саре. Я ждал продолжения. Что янки получили анонимный мейл, особо меня не взволновало. Девица с унылым кавалером смотрела на меня, широко улыбаясь, меж тем как ее спутник, уронив вилку, нагнулся ее поднять. Я быстро улыбнулся в ответ. Заметано: я хочу ее, а она хочет меня. Остается только осуществить все на практике. — Значит, мейл, — сказал я, чтобы Дидрик понял: я слушаю. — Да, мейл, — повторил он. — Отправленный с компа Сары. Догадайся, о чем шла речь! — Понятия не имею. — О том, где полиция может найти нож, использованный при убийстве в Галвестоне. — Дай угадаю, — перебил я. — Он лежал в обувной коробке, которую кто-то спрятал во флоридском болоте. — Круто, но мимо. Он лежал в пластиковом контейнере. — Обувная коробка, пластиковый контейнер — не все ли равно? — На чердаке у Сары Техас. Итак, существовали веские доказательства вины Сары. Вообще-то я все время знал об этом, и тем не менее подтверждение меня огорчило. Вот так с нами и бывает, с теми, кто вечно гоняется за скорым результатом. Зачастую наш удел — разочарование. Секунду я невольно анализировал собственные мотивы, побудившие меня заняться возможной причастностью умершей женщины к пяти убийствам. Может, я просто заскучал? Черт меня побери, иной раз, чтобы скрасить свои будни, я совершал странные поступки. И хотя минуло уже несколько лет, я по-прежнему в шоке от того, как изменилась моя жизнь, когда у меня поселилась Белла. Правда, на сей раз все обстояло иначе, внушал я себе. Черта с два, дело не в том, что я просто заскучал и жаждал адреналина. В истории Сары было множество факторов, которые меня привлекали. Так было еще при ее жизни. Я не лгал, когда говорил по радио, что хотел бы ее защищать. Уже одна только связь с Техасом заставляла мое сердце биться учащенно. Я помнил все запахи и краски, соединенные для меня со временем, проведенным в этом штате. Вспоминал несчетные часы, когда колесил на машине вдоль и поперек по скудному ландшафту, чтобы увидеть как можно больше. Радиоприемник работал на всю катушку, тогда я и полюбил музыку кантри. Это было мое прощальное турне, прощание со Штатами. И с отцом. Бывают родительские предательства, с которыми привыкаешь жить, а бывают другие, с которыми свыкнуться невозможно. Предательство моего отца именно таково. «Не знаю, как еще я мог поступить», — сказал он, когда я укладывал вещи в багажник. Вот тогда я впервые ударил человека. Бац! — прямо в челюсть, так что он рухнул как подкошенный. Я захлопнул багажник и поехал прочь. Оставил его лежать в туче песка и выхлопных газов. В свое время он бросил мою маму с маленьким ребенком. А теперь заявляет, что не знал, как еще мог поступить. Полгода спустя он умер. Ни Марианна, ни я на похороны не поехали. — Вижу, мне удалось посеять в тебе сомнение, — сказал Дидрик, прерывая мои размышления. Я отхлебнул несколько больших глотков пива. — Вовсе нет. Понятно, что у вас хватало улик против нее. Хотя немного странно, что она взяла с собой в Швецию орудие убийства. — Не знаю, уместно ли в данном случае слово «странно». Как-никак речь идет о серийной убийце. У меня вырвался смешок. Дидрик со своей серьезностью выглядел забавно. — Мартин, — продолжил он, — она знала всех жертв. Ты можешь объяснить подобную случайность? — Мне это ни к чему. Давай лучше поговорим о том мейле. Какая у вас версия? Что, Сару замучила нечистая совесть и, побывав на первом допросе, она послала мейл техасской полиции? — На это мы никогда не получим ответа, и, по правде говоря, мне плевать, — решительно сказал Дидрик. — Мейл был отправлен с ноутбука, который мы конфисковали у нее на квартире. Нож лежал не где-нибудь, а в ее чердачном отсеке, который, кстати, оказался сущим кладезем, когда мы при обыске систематически изучили его содержимое. — В самом деле? — В самом деле. Мы нашли ремень, который использовался при третьем убийстве, то есть ее первом здесь, в Швеции. Ты наверняка помнишь, она задушила продавщицу из «ИКА». Вдобавок мы нашли следы мышьяка. Я нахмурился. — Которую из жертв она отравила? — Пятую. Я отставил бутылку с пивом. — Мне хотелось бы ознакомиться со всеми протоколами предварительного расследования. — Нет проблем, дело в открытом доступе, потому что успели выдвинуть обвинение. — Эту пачкотню я тоже хочу посмотреть. Дидрик помрачнел. — Само собой. У него зазвонил мобильник, и он быстро достал его из кармана пиджака. Сам я опять встретился взглядом с той девицей. Она встала, виновато улыбаясь своему кавалеру. Улыбка была вежливая, но вымученная. Совсем не такая, какую она послала мне, проходя мимо нашего столика по дороге в дамскую комнату. Я заметил, как Дидрик фыркнул, когда я мигом вскочил и последовал за ней. Она удивилась, но и обрадовалась, когда я распахнул дверь дамской комнаты и зашел туда. — Эй, вообще-то вам здесь не место, — сказала другая женщина, которая как раз мыла руки. — А что такого? — сказал я. — Можете зайти в мужской туалет и сказать то же самое дамам, которые пользуются тамошними кабинками. Вообще-то я не заходил в мужской туалет и, честно говоря, не знал, есть ли там женщины. Но так случается постоянно, и, на мой взгляд, этого было вполне достаточно, чтобы ответить именно так. Лично мне все равно. Идея раздельных туалетных комнат для мужчин и женщин определенно устарела. Женщина, которая мыла руки, не ответила. Постаралась поскорее покончить с мытьем и убраться в зал. — Наконец-то мы одни, — сказал я своей добыче, будто весь вечер только того и ждал. Она хихикнула: — Вовсе нет! — Прости? Что «нет»? — Мы не одни. Она показала ногой на дверцы кабинок — все заняты. На ней были дорогущие туфли на высоченных каблуках. И тем не менее она прекрасно в них ходила. — Я здесь с кавалером. Сорри, бамбина, подумал я, поздновато играть в неприступность. — Хотя с ним, похоже, не очень-то весело, — сказал я. Она громко расхохоталась. Ослепительно белые зубки и взгляд, затуманенный алкоголем. Как она только умудрялась ходить в таких туфлях. Снимаю шляпу. — Верно, — сказала она, — тот еще зануда. Коллега, вот и пригласил меня. Я шагнул к ней, остановился вызывающе близко. Она не шевелилась.