— Пока не знаю. По проекту «Берег» документы мне не выдают. — И не выдадут, — нехотя согласился шеф. — Не знаю, в чем там загвоздка, да и знать не хочу — мне лишних секретов не надо. Да и тебе, думаю, тоже. Наша задача — найти документы, о которых писал аноним, а не раскапывать, кто такой Герман Кройс, хотя, как я догадываюсь, без информации о разведчике будет сложно выполнить задачу. А по самому Кройсу запрос делал? — Ничего не нашли. — Странно, — Сорокин подвигал черными бровями в задумчивости. — Если бы получить какие-то более веские подтверждения словам анонима, имело бы смысл отправиться в Великобританию и там на месте попытаться отыскать автора письма. Возможность командировки в Англию, хоть и гипотетическая, воодушевила Ермилова. Хоть какая-то польза от этого письма. Но где их найти, эти подтверждения? — Думай, но недолго. У нас и без этого письма дел невпроворот. — Есть, — кивнул Ермилов. Домой он добрался в десятом часу. Духота даже к вечеру не ослабла. Ни ветерка, как перед грозой. Около дома его не встречали. Олег обнаружил семейство на террасе. Мальчишки играли в настольную игру, заняв весь обеденный стол карточками и фишками. Обиженная Людмила сидела у телевизора, не собираясь кормить мужа. Олег решил самообслужиться и тут же разбил тарелку с надписью по ободку «Общепит». Ее лет пятьдесят назад кто-то из родственников во времена всеобщего дефицита стащил из столовки. — Медведь, — не оборачиваясь, прокомментировала Люська и добавила веско: — Слон в посудной лавке. — Люсь, я есть хочу, — Олег наступил на горло собственной гордости. — Кто бы сомневался! Я что, должна все время разогревать? Я, между прочим, в отпуске и вообще… Что «вообще» Ермилов так и не узнал, услышав по телевизору имя Вутер Бассон, слово «проект» и набившую оскомину аббревиатуру — ЮАР. Он замахал на Люську руками, и она с возмущенным лицом умокла. Репортаж в этот момент как раз закончился. Олег выругался, забыв, где находится. Сыновья захихикали, а Людмила открыла было рот, однако, опомнившись, Ермилов не дал ей возможности высказаться. — Пойду в душ, — выпалил он. — Да уж, освежись! Ты что-то чудишь сегодня. — Только сегодня? — подал голос Петька и тут же проворно выскочил из-за стола, когда Олег шагнул к нему. Сын влетел в комнату и щелкнул задвижкой. Ермилов схватил полотенце в комнате и вышел на крыльцо. Взглянул на часы и подумал, что Сорокин не оценит его поздний звонок. Тем более, толком не удалось посмотреть репортаж. Ну, не показалось же ему. Барт упоминал имя Вутера в своем отчете. Это имя разведчик услышал от Германа. Летний душ с черным баком над легкой металлической конструкцией, задернутой по периметру прорезиненной зеленой шторкой, не освещался, но Олегу свет и не требовался. Хватало того, что проникал из окон дома. На голову лилась почти горячая, раскаленная за день в баке вода, расслабляла тело, но не мозг. Ермилов попытался выбросить из головы все, что связано с ЮАР, но вместо мыслей об анонимном письме, пришли не слишком приятные воспоминания, связанные с Чечней. Олег ездил в Грозный от Генпрокуратуры в командировки несколько раз в составе следственной группы по делу, которое вел другой следователь. Там Ермилова ранило в ногу. Осталась на память боль, возникающая в плохую погоду, и обрывочные картинки тамошнего быта. Он жил у собровцев. Полевой душ, дощатая загородка, бочка, раскалявшаяся на кавказском солнце, брызги, радужные, освежающие. Турник во дворе, огромные старые тополя с осколками в стволах и с посеченными ветками, мешки с песком в оконных проемах, автоматные очереди среди ночи, трассеры в ночном черном небе и трупный запах волнами наплывавший из городских развалин… «Как это все далеко, словно и не было никогда», — Олег вышел из душа, повесив полотенце на шею, присел на скамейку у крыльца. Но комары не дали насладиться тишиной и свежестью позднего летнего вечера. Ермилов был в одной майке и вдруг почувствовал, как сверху, с крыльца, ему на плечи накинули рубашку. — Олег, ну что ты тут? Ужин на столе, — Люда, облокотившись о перила, свесилась и взлохматила влажные волосы мужа. — Лысеешь ты, Ермилов! — У меня лоб высокий, — сварливо заметил он. — Давай лучше твой ужин. * * * Сорокин выслушал Олега с некоторым недоумением. — Причем здесь телевидение? Что, думаешь, им кто-то слил информацию? — Подозреваю, что сведения про наше дело не такие уж секретные. — Это ты брось. Все не так просто, — Сергей Романович прошелся по кабинету, остановился около окна, размышляя. И вдруг рассмеялся: — Хороши чекисты! Телевизор никто не смотрит. А там все секреты рассказывают. Ермилов благоразумно промолчал. Он-то как раз смотрит. — Есть вариант. Позвоню одному довольно известному корреспонденту, который делал про нас кое-какие репортажи. Он поможет отыскать этот проскочивший вчера материал и того, кто его готовил. «Тот, кто готовил материал» и выпускал его в эфир оказался маленькой блондиночкой в синем до пола платье а-ля хиппи, с тканевой сумкой через плечо, похожей на изделия индийцев или афганцев. Можно было предположить по ее внешнему виду, что Олеся Меркулова вегетарианка и медитирует в любую свободную минуту. Крупный, чуть неряшливый журналист, который и познакомил Ермилова с Олесей, предупредил по-свойски: — Вы с ней поосторожнее. Она только с виду безобидная. Это же волчица в журналистике. А если понадобится осветить какую-то информацию, лучше ко мне обращайтесь. Я в теме. Олеська, если вцепится, то все вытянет, до последнего фактика, не понимает, когда остановиться. Для нее нет понятия секретность. — Да какие секреты? — рассмеялся Ермилов. — У нас этим Центр общественных связей занимается. Не разглашением секретов, конечно, а работой с вашим братом. — Да я знаю, — слегка смутился журналист. — Я так сказать, без задней мысли. Олег еще не привык к тому, как относятся к сотрудникам ФСБ, пытаясь выведать секреты, любопытствуя. И теперь его это слегка смущало и даже раздражало. В ресторанчике, в который Ермилов пошел с девушкой, неподалеку от телецентра, Олеся Меркулова заказала здоровенный бифштекс. «Вот тебе и вегетарианка», — подумал он, с невольной симпатией наблюдая за этой раскованной девицей. Встречаться в Останкино она не захотела. «Не дадут поговорить, у нас редакция большая, шумная. Заодно пообедаю», — пояснила Олеся. Она была голодна, ела не стесняясь, и вот уж точно не заморачивалась по поводу того, где служил этот высокий полковник со светло-серыми глазами и ямочкой на щеке. — Ну и что вы хотели? — спросила она, активно пережевывая мясо и запивая его апельсиновым соком. — Мне сказали, вас заинтересовал какой-то мой репортаж? Что там особенного? — Проект «Берег», — сказал Олег и посмотрел в ее черные, словно без зрачков глаза. Тут же подумал, что блондинка она наверняка крашеная. — О, Господи! Да это всем известно. По всему миру прошли сюжеты еще в 99-м году, когда арестовали этого докторишку Вутера Бассона. Его прозвали доктор-смерть. — Хорошо бы об этом поподробнее. — А какая у вас должность? — А что? — напрягся Ермилов, вспомнив недавние предупреждения журналиста о приставучести Меркуловой. — Чего вы так пугаетесь? — рассмеялась она. — Мне просто любопытно. Ермилов промолчал, хотя на языке вертелось: «От любопытства кошка сдохла». — На самом деле не так много известно обо всем этом, — не дождавшись ответа, она вернулась к проекту «Берег». Ермилов вздохнул. А он-то надеялся, что прямо сейчас, тут, за столиком, уминая бифштекс, эта девица расскажет ему то, что не доступно даже в архиве ФСБ. Но все же она знала достаточно много. — Странно, что наши это недостаточно освещали в прессе. За границей информационные агентства о Бассоне все уши прожужжали. И Би-би-си, и Рейтер, и Си-эн-эн, и другие. Газеты пестрели заголовками о докторе-убийце. Он возглавлял секретный проект «Берег», разрабатывающий в 80-е годы химическое и бактериологическое оружие, чтобы бороться с врагами апартеида. Его судят с 1999 года. — Что ему предъявили? — Присвоение денег — около двадцати пяти миллионов долларов. Те деньги, что выделил апартеид на ведение химической войны. Кроме того — он торговал наркотиками. И главное — в связи с проектом «Берег» массовые убийства, опыты над людьми, пытки. Еще в 1986 году о проекте проговорился один сержант. Он кажется заболел и в бреду проболтался о проекте. Парня отравили с подачи Бассона. Дело замяли. В 97-м году Бассона впервые арестовали за хранение экстази, несколько сотен таблеток. Отмазали! — беспечно махнула рукой Олеся и позвала официантку: — Девушка, а можно сладкое меню? — Она мельком взглянула в меню. — Мне, пожалуйста, еще кусочек «Наполеона». — Не жалко Наполеона? — улыбнулся Олег, немного кокетничая. Девушка ему понравилась. Он прикинул, сколько ей лет, потом вспомнил, сколько ему самому. В конце лета уже тридцать девять и вздохнул. — А чего его жалеть? У-у, вражина! — Олеся хищно вонзила ложку в принесенный торт. — Этот проект так засекречен, что на суд не пускают журналистов, когда разбирают дело по «Берегу», то заседание проводят в звуконепроницаемой камере. Как вам? А? — Занимательно, — уклончиво ответил Олег, чувствуя, что краснеет. — Кое-какие сведения о проекте всплыли в ходе процессов над наркоторговцами и над Юджином де Кохом. Кто-то слил журналистам фрагменты обвинений, предъявленных Бассону. Если судить по ним, то в рамках проекта изготовили массу самых разнообразных наркотиков и психотропных препаратов, возбудителей холеры, сибирской язвы, чумы и еще чего-то там… И применяли химоружие против Анголы, Мозамбика и других стран. Бассон собирался и Нельсона Манделу прикончить, когда того выпустили из тюрьмы в 1990 году. Учитывая, что Бассон работал на правительство, имеет массу знакомств среди влиятельных людей, мне кажется — он и сейчас избежит наказания. Олег пожал плечами. Как работает правосудие в ЮАР он не знал. Слышал только, что один расизм, плавно перешел в другой. Теперь там преследуют белых. Сеешь ветер, пожнешь бурю. И в связи с этим, может, Бассона и осудят. — И зачем вам все это? — Олеся заказала еще капучино. Ермилов подивился, как в такую маленькую девицу столько еды умещается. Хотя он знал еще одного такого же человека — тощего любителя поесть. Сын Петька отличался большой прожорливостью. — А этот ваш сюжет будут повторять? — не ответил Олег. — Вряд ли. Каждый день что-нибудь новенькое. Работа у нас неблагодарная. Новости хороши пока они новые. На следующий день они уже не новы. Может частично повториться сюжет, когда будет решение суда. — Она тряхнула головой. Заколотые на затылке волосы рассыпались. Олеся полезла под стол за отлетевшей туда заколкой. А затем стала рыться в своей тряпичной сумке и достала блестящий большой кожаный кошелек. — Я заплачу, — попытался предложить Олег. Она снисходительно отмахнулась. — Сама, сама. Я девушка самостоятельная. Ермилов испытывал недоумение от услышанного. Теперь наступило понимание — автор письма подразумевал, что адресат знает о проекте «Берег», хотя бы в том объеме, в каком его сейчас просветила Олеся. — Вот мой телефон, — журналистка протянула ему визитку. — Если нужно, могу передать вам рабочие записи материала. — Да, не помешали бы. Придется вас еще раз оторвать от дел. Сейчас ведь не сможете мне дать кассету? Олеся взглянула на него заинтересованно. — Нужно пару дней, чтобы посмотреть записи. Есть больше материала, чем вышло в эфир. Но, в целом, я вам уже все рассказала.