— Да, все это у меня есть. — И ты мастерски умеешь пользоваться оружием бледнолицых, так что каждый твой выстрел попадает в цель? — Меня учил хороший стрелок, который был вождем в армии бледнолицых в стране за Соленой Водой. — А бороться тебя тоже учил бледнолицый из-за моря? — Да, но только он пришел из-за Моря Заката и цвет лица у него немного желтоватый и внешне он немного похож на нас. — А что тебе сказал вождь Красное Облако после того, как встретился с Великим Белым Отцом в Вашингтоне? — То, что белых людей очень много, больше, чем листьев на дереве, поэтому он больше никогда не будет с ними сражаться. Великий жрец поджал губы. — И ты с ним согласен? — Скорее да, чем нет! — ответил я, немного поколебавшись. — Потому, что их действительно очень много. Потому, что среди них есть не только плохие, но и очень хорошие люди, хотя сюда, на границу в основном приходят первые, а не вторые. Но самое главное, потому, что трудно ожидать, что ты победишь, если у тебя в руках лук и стрелы, а у твоего противника многозарядное ружье. Тебя я скажу, что мне вообще не очень нравится убивать людей, ни белых, ни краснокожих. Но как сделать так, чтобы люди не убивали друг друга, я не знаю. Я прочитал много книг, написанных бледнолицыми, но ни в одной из них не нашел ответа на этот вопрос. И раньше, и теперь более сильные стремятся подчинить себе более слабых и жить за их счет, а слабые пытаются от них защищаться. Иногда им это удается, иногда нет. Мой бледнолицый отец, спасший мне жизнь, по имени Во-Ло-Дя как-то сказал мне, что так было и будет. — Он и вправду мудр, этот твой бледнолицый, — заметил жрец. — Но ты-то сам готов с оружием в руках защищать землю своего народа от его врагов? — Я? Да, готов! Но мне бы хотелось ещё и научить нашу молодежь всему тому, что знаю я сам. Тогда нам легче будет бороться с бледнолицыми, если они станут посягать на нашу землю и, по-моему, это очевидно. — Ну, так учи… — Я и учу, но… только люди не всегда меня слушают, а некоторые даже над этим смеются, и в результате дело идет очень медленно… — Ты хочешь стать воином рода Пятнистого Орла? — вдруг перебил меня Татанка-Ийотаке. — Да, конечно! — Тогда… пойди и приведи сюда человека, который здесь, среди твоих сородичей, тебе наиболее неприятен. А чтобы он пришел без сопротивления, скажи, что это я послал тебя за ним. Я повиновался, вышел из его палатки и отправился искать Сильного, Как Буйвол. Увидев меня, он воскликнул: «Приветствую тебя, Четырехглазый!», чем очень сильно меня удивил. — Почему это я четырехглазый? Разве это мое имя? — Теперь оно твое, — усмехнулся он. — Разве у тебя нет двух стеклянных глаз, при помощи которых ты далеко видишь? Вот и получается, что ты — Четырехглазый, ха-ха! — Четыре у меня глаза или два, это сейчас не имеет значения, — сухо ответил я. — Татанка-Ийотаке хочет тебя видеть и с тобой разговаривать, и это он послал меня за тобой. — Тебя? — Ну, да. А почему бы и нет, если перед этим он разговаривал со мной? — Великий жрец дакота разговаривал с тобой у себя в палатке? — не поверил он мне. — Да, — ответил я так, что он больше не мог в этом сомневаться. — А сейчас он зовет тебя. Он был так удивлен, что больше мне ничего не сказал, а тут же отправился к верховному жрецу, в то время как сам я вернулся в палатку к своему отцу, с нетерпением ожидавшего моего возвращения после моей встречи с Татанкой-Ийотаке. Я подробно передал отцу содержание нашей беседы, однако, ни он, ни мая мать, которая всегда была для меня и отца хорошей советчицей, так и не могли решить, какой в его вопросах был смысл и зачем после этого он вызвал к себе ещё и Сильного, Как Буйвол? Вечером меня опять позвали в палатку к Татанка-Ийотаке, от которого я услышал такое, что поразило меня до глубины души. — Я говорил с воинами вашего рода, я беседовал с духами и вот что я скажу тебе сейчас. Отныне ты воин рода Пятнистого Орла и вожак Красных Оленей, а значит — младший военный вождь вашего племени. Вот-вот наступит зима и твоя задача научить всех ваших воинов хорошо стрелять. Те ваши ружья, что есть у вас, заряжаются с дула и годятся только для охоты, но никак не для войны. Ваши воины захватили их у пауни, а те в свою очередь купили их у белых и купили очень дешево. Сейчас другое время, у белых, как это знаешь ты, и знаю я, появились скорострельные винтовки, против которых старые ружья бессильны. С собой у меня несколько таких ружей, которые и я оставляю их в вашем лагере, чтобы ты научил своих воинов из них метко стрелять и ухаживать за ними. Патроны я также привез. — Но ты сам понимаешь, что ружей этих недостаточно! Поэтому за зиму постарайтесь добыть как можно больше рысей, оленей — словом тех животных, шкуры которых можно с выгодой продать. Весной мы проведем большую охоту на бизонов, и все добытые шкуры также пустим на продажу и купим ещё больше ружей и патронов. Белые, не смотря на договор, по-прежнему проникают в наши земли. Их становится все больше и больше, и нам надо быть готовыми ко всему. Ты понял свою задачу, Солнечный Гром? — Я понял, о Татанка-Ийотаке, и все сделаю, как ты сказал! — Хорошо. Тогда запомни, что в месяц, когда линяют пони, я к вам приеду опять и посмотрю, чего вы добились. Я сказал вашему вождю и также твоему отцу, чтобы тебя слушалась не только молодежь, но также и старые, заслуженные воины. Особенно это касается всего, что связано с обучением стрельбе. Постарайтесь, чтобы ни пауни, ни кроу, никто из воинов враждебных нам племен, не пронюхали о том, что у вас есть такое оружие и что вы все учитесь им пользоваться. Пусть даже девушки у вас умеют стрелять, так, как это умеют женщины из той далекой страны, о которой тебе рассказывал твой полубелый друг. Это хорошее умение и пусть оно придет и в наши палатки. Я хочу, чтобы все вожди, включая и вождя Красное Облако, и все Семь Костров племенных советов озаботились бы этим же самым и тогда, возможно, что в будущем мы сможем отстоять нашу землю от белых захватчиков. Хау! В ответ я молча кивнул ему головой и вышел из палатки. Признаюсь, тебе, что крайне противоречивые чувства породили во мне эти слова нашего верховного жреца. С одной стороны я знал, что сделаю все, о чем он мне сказал. С другой меня терзали мысли о Джи. Получалось, что в ближайшее время я не только не смогу привести её в один из приграничных городков, где мы могли бы жить вместе, но и сам не смогу поехать к ней. * * * — Зима в тот год, — продолжал рассказывать Солнечный Гром, — была снежной и холодной, но так как летом и осенью охота на бизонов была удачной, то в мясе мы начале не нуждались. К тому же мы перенесли нашу стоянку к самому лесу, и там охотились там на лосей и оленей. А потом дичь закончилась, и мы… откочевали в резервацию вождя Красное Облако, расположенную на реке Уайт. Впрочем, оказалось, что очень многие дакота хотели перезимовать в резервации в надежде, что их там будут кормить. Агент резервации по имени Джон Савилье оказался в полном замешательстве. В десятом пункте договора Ларами было ясно сказано, что питание выделяется правительством только тем индейцам, чьи вожди подписали договор. Северные дакота, то есть и мы в том числе, не приняли участия в его подписании, и кочевали за пределами резервации. Однако Савилье не рискнул отказать диким краснокожим из опасения, что они заберут пайки силой, и написал донесение в Вашингтон, что выделенных на месяц восьмисот тысяч фунтов говядины для такого количества индейцев, что собралось у него в резервации, катастрофически не хватает. Требовалось провести перепись индейцев, которые согласились жить в резервации. И вот тогда, надеясь заручиться помощью вождей оглала, Савилье устроил для них на Рождество пиршество, где и рассказал о предстоящей переписи. Красное Облако воспротивился, заявив, что пока правительство не пришлет им ружья и боеприпасы, об этом не может быть и речи. Савилье оказался не менее упрямым, чем вождь, и спустя несколько дней самостоятельно отправился считать мужчин и женщин племени оглала. Он и предположить не мог, насколько эта затея окажется опасной для его жизни. Никогда прежде их не пересчитывали, и они, привыкшие к обманам белых людей, усмотрели в этом угрозу. В первом же лагере Савилье схватили, препроводили назад в агентство, где учинили ему настоящий допрос. Бедняга уже сам был не рад проявленной инициативе, да только вырваться из окружения взбешенных воинов не мог, и лишь появление Красного Облака спасло его от расправы. Конечно же, он перепугался не на шутку, и начал требовать у военных возведения в агентстве форта, но получил жесткий отказ генерала Шеридана, считавшего, что пока краснокожие не проявляют враждебности, нет смысла и держать в резервации войска. Однако индейцы были настолько раздражены его поступком, что долго ждать неприятностей не пришлось. Ранним утром 9 февраля 1874 года клерк Фрэнк Эпплтон, работавший на Савилье, вышел на веранду с керосиновой лампой в руках. Он не знал, что несколько воинов миниконжу уже перелезли через окружавший постройки агентства частокол, и теперь следили за ним, затаив дыхание. Эпплтон представлял собой отличную цель, поэтому они по нему и не промахнулись. В тот же день другая группа индейцев прикончила отошедших от каравана с лесом лейтенанта и капрала. И хотя эти нападения совершили плохие индейцы, а плохие люди встречаются среди всех и всегда, они дали повод подозревать во враждебности и всех остальных! Тогда из форта Ларами в агентство был послан полковник Джон Смит с шестнадцатью ротами пехоты и кавалерии. Перед ним была поставлена задача защитить работников агентства и дружественных белым индейцев. Начал он с того, что велел Савилье позвать на совет вождя Красное Облако и дюжину других вождей, которые его поддерживали. Как ни просил агент не раздражать его подопечных, Смит не пожелал его слушать. На совете он без обиняков объявил собравшимся, что если они сами не способны утихомирить своих северных сородичей, то это за них сделает армия. Смит был настолько резок, что Красное Облако вообще отказался ему отвечать. Он понимал, что после всего того, что случилось, правительство обязательно пошлет сюда войска, но никак не ожидал, что именно с ним будут так разговаривать. Той же весной Смит начал строительство форта в полутора милях от агентства и когда в июле работы завершились, назвал его Кэмп-Робинсон. Впрочем, все это было бы не так страшно, если бы примерно в тоже самое время какие-то бледнолицые, проникнув в Хе-Запа или Черные Холмы, не нашли там золота, рассыпанного среди камней и речной гальки. Сообщение об этом тут же попало в газеты, и настолько взбудоражило, вас, белых, что золотоискатели потянулись туда чуть ли не со всех концов страны, как будто бы все дороги вели в Хе-Запа. Что до меня, то я узнал об этом, едва лишь только это произошло, от самого Татанки-Ийотаке, который посетил нашу стоянку в тот же месяц, что и обещал. — Я знаю обо всем, что делается в резервациях Красного Облака и Пятнистого хвоста, — сказал он на совете вождей, — и считаю, что они неправы. Нам надо объединить свои силы и показать бледнолицым, что если они нападут на нас или же попытаются вытеснить с нашей земли мало-помалу, то им придется столкнуться со всеми племенами сиу, а не только с миннекоджу, охенонпа, хункпапа или брюле. Но у нас все ещё мало оружия, поэтому нам надо его добыть. Как он собирается это сделать, великий жрец дакота не сказал. Однако после окончания совета опять пригласил меня в свою палатку и там, уже наедине, попросил меня поехать в город белых людей к моим знакомым бледнолицым из чужих заморских стран и узнать у них, не смогут ли они помочь нам приобрести оружие. Я честно сказал ему, что не уверен в успехе этого предприятия, однако поеду обязательно, потому что в принципе оружие у белых можно купить и, даже не имея среди них знаковых. Главное — это иметь деньги! Что ж, если он так сказал, то я сделал! Надел одежду белых людей, взял деньги и поехал. Во-Ло-Дя женился, причем на очень красивой и милой девушке, которая встретила меня очень приветливо и сказала, что «её муж очень много мне про вас рассказывал». Оказалось, что мне очень повезло, что я его застал, так как уже на следующий день он должен был уехать по делам компании «Смит и Вессон» в Россию, и он решил этим воспользоваться, чтобы повидать своего отца. Я, не скрывая, рассказал ему все и он ответил мне, что лично для меня сделает все что угодно. Но… что он вряд ли сможет достать мне даже сотню ружей так, чтобы об этом никто не узнал. А ведь мне нужно их не сто, а гораздо больше, а это значит, что достать их будет намного сложнее. «Но даже если это все и удастся, — сказал он, — то… что в итоге это вам даст? Вы перебьете какое-то количество золотоискателей и солдат, но потом в ваши земли придет армия. И не только с ружьями, но и с пушками, и тогда ваши прерии обагрятся кровью ваших воинов, и если бы только воинов, а то ведь ещё же и женщин и детей, потому что уж их-то солдаты станут убивать в первую очередь! Я бы на твоем месте принял сторону Красного Облака, открыл при его резервации школу и учил там индейских детей по-хорошему, а не так, как это пытаются делать сейчас в миссионерских и всяких других школах, где их и бьют и морят голодом, о чем ты знаешь лучше меня. Причем ты ещё попал в хорошую школу, потому, что те, что открываются сейчас ещё хуже. Так что мне кажется, что эта война принесет вам только кровь и слезы, но победы вы не добьетесь!» Приехавший проводить его Ко, выслушал и его и меня, какое-то время сидел молча, а потом сказал: «Я думаю, что вы лучше поймете мою мысль, если я расскажу вам историю той самой битвы, в ходе которой наш род потерпел поражение и вынужден был ждать больше двухсот лет, пока колесо судьбы не повернулось в нашу сторону». — Я уже как-то говорил вам, — начал он, — что судьба моей страны во многом решилась всего за один день, на рассвете двадцать первого дня десятого месяца, месяца без богов, в горах около Секигахары, на Большой северной дороге в 1600 году по европейскому летоисчислению. Погода была хуже некуда: дождь, туман, и грязь под ногами… Наша Западная армия под командованием Исида Мицунари насчитывала 80 тысяч человек, а нашим противником был сам Иэясу Токугава, сражавшийся за то, чтобы стать сёгуном то есть единоличным правителем Японии и в его войске было 74 тысячи. На самом деле наше превосходство было ещё больше, потому, что в тылу у Токугава стояли наши войска под командованием Хироуэ Киккава и Тэрумото Мори и в решительный момент они должны были атаковать его сзади. Однако сам Токугава был уверен в успехе, так как он заранее знал, что один из наших могущественных князей и командующий нашим правым флангом князь Кобаякава Хидэаки предаст нас. — Но ведь у вас же существует кодекс самурайской чести?! — перебил его Во-Ло-Дя. — Ведь такое предательство это же неслыханный позор, разве не так? — Да, но когда на карту поставлена судьба страны никакая жертва и никакое предательство не могут считаться непозволительными — так, видимо, думал этот князь. А кроме того, и у вас и у нас существует одна и та же поговорка, что победителей не судят! — ответил ему Ко и продолжал. — Сначала битва шла с переменным успехом, причем Кобаякава участия в ней не принимал, несмотря на настойчивые приказы Мицунари. Но он и не переходил на сторону Токугава, и тому пришлось напомнить о существовавшей между ними тайной договоренности выстрелами в его сторону. Медлить больше было нельзя, и Кобаякава решился, наконец, открыто предать Мицунари и выступить на стороне Токугава. Его войска начали атаку, к которой присоединились и стоявшие неподалеку части князя Вакидзака. Со всех сторон раздались крики «Предательство!» и многие из наших солдат тут же обратились в бегство, пытаясь спастись. И только лишь группе из 80 самураев во главе с Симадзу Ёсихиро удалось прорваться через позиции Западных и добраться, хотя и не без потерь, до частей Киккава и Мори в тылу Иэясу. Узнав о том, что битва проиграна, Киккава тут же последовал примеру Кобаякава, лишив Мори возможности ударить Западным в тыл. Ну, а Ёсихиро все-таки сумел спастись: бежал через порт Сакаи неподалеку от Осаки и добрался морем до родных мест. — И вот что я хочу этим сказать, — закончил свой рассказ Ко. — Хотя битва и была проиграна, самураи Симадзу никогда проигравшими в ней себя не считали. И это именно их войска, вместе с войсками Тёсю и Тоса под командованием Сайго Такамори разгромили армию последнего сёгуна Токугава и в итоге много лет спустя после Сэкигахары отомстили ему тем, что восстановили в стране императорскую власть, а власть сёгунов Токугава свергли. Но как бы они смогли это сделать, если бы они не хранили память о подвиге Симадзу Ёсихиро? В самые тяжелые дни она поддерживала тех, кто страдал от гнета Токугава, и помогала сохранить надежду. Зато теперь у нас есть европейский календарь, строятся европейские дома, проложена собственная железная дорога, введены обязательное четырехлетнее образование для детей и всеобщая воинская повинность, то есть имеется вполне армия. — Ну, и к чему ты все это рассказал? — спросил Во-Ло-Дя, и, как мне показалось, в голосе его прозвучало недовольство. — Предатели и герои были во все времена! В ответ на это Ко поклонился. — Я только хотел сказать, что если у проигравшей стороны есть нечто такое, чем её люди могут гордиться, то тогда даже поражение не кажется им таким уж тяжелым. Им есть о чем рассказать своим сыновьям и те рано или поздно, но вернут своё, потому, что славное прошлое их отцов и дедов дает им силы и воодушевляет. А сдаться никогда не поздно, да и не особенно-то и позорно, ибо то, что сгибается перед силой, может и распрямится, если вдруг эта сила ослабеет. Но этого не будет, если у народа сломлен его дух! — Как хорошо ты сказал! — воскликнул Во-Ло-Дя и с уважением пожал руку Ко. — Мудрая вы, японцы, нация! Ничего не скажешь! Но только… как это сделать практически? — Нужно нанести этим американцам такое поражение, которое бы вызвало у них в рядах смятение, повергло бы их в шок, заставило всех о нем говорить и, соответственно, считаться с теми, кто его нанес. Вот как выглядит это с практической точки зрения. Но вам, мой господин, незачем беспокоиться из-за того, что может быть ещё и не совершится. У вас впереди большая радость — встреча с отцом. Поэтому не забивайте себе голову здешними делами, тем более что вы действительно ничем не можете помочь Ота Кте, потому, что вас здесь действительно все очень уж хорошо знают. Меня же знают мало, и я… попробую ему помочь! — Ты?! — Да я, господин! Ещё не знаю, как, но попробую, а вы поезжайте и пусть на душе у вас будет спокойно! ГЛАВА ДЕСЯТАЯ В которой Солнечный Гром вспоминает свои детские забавы, встречается с генералом Кастером и рубит дерево с раздвоенной вершиной На следующий день после того, как Во-Ло-Дя уехал, я встретился с Ко. Перед этим я весь вечер провел вместе с Джи и поэтому был в самом что ни на есть радостном и приподнятом настроении. Ко тоже улыбался, и я подумал, что у него для меня есть хорошие новости. — Видишь ли, Солнечный Гром, — сказал он мне, — здесь для меня все чужое и уж неизвестно почему так случилось, но ты… ну, скажем так, оказался во мне во многом ближе других. Всегда приятно иметь учеников, а ты мой единственный и возможно самый лучший ученик, я очень много в тебя вложил, вот почему я тебе сейчас и помогаю. Собственно все сводится к тому, чтобы достать для твоих собратьев много самого современного оружия, не так ли? — Мой белый брат говорит правду. Это действительно так! Нам требуется именно такое оружие! — А знаешь ли ты, Солнечный Гром, что по решению правительства американские кавалеристы на границе сейчас перевооружатся новыми однозарядными карабинами «Спрингфилд» и револьверами «Кольт» — «Миротворец» образца 1873 года и калибра 45. А все их старое оружие, в том числе и семизарядные винтовки и карабины «Спенсер» у них сейчас забирают и передают на склады, чтобы потом продать их моей стране? — Но почему? — удивился я, — ведь это же действительно хорошее оружие! Ко криво усмехнулся. — Да, хорошее и даже очень! Причем было так, что ещё в 1864 году начальник артиллерийско-технической службы армии США бригадный генерал Джеймс Рипли в своем отчете, представленном военному министру, характеризовал винтовки и карабины Спенсера как самое дешевое и самое эффективное оружие в армии США. И тот факт, что его магазину не хватало емкости по сравнению с магазином Винчестера, компенсировался более быстрой и легкой перезарядкой. Но зато карабины спрингфилдского государственного арсенала оказались ещё дешевле, а, кроме того, эти янки узнали, что старое оружие можно с выгодой продать, ну а раз так, то они это и сделали! Дело в том, что я последовал примеру господина Во и написал письмо маршалу Сайго Такамори, военному министру, главному государственному советнику и командующему императорской армией о том, какое здесь оружие хорошее, а какое плохое, и он поступил так, как я ему посоветовал — то есть все их купил. А так как Оливер Винчестер на своей фабрике «спенсеры» производить не пожелал, то американцам по неволе пришлось у своих солдат их забрать, а нам продать! Во всяком случае, теперь у солдат, что вам противостоят, будут карабины с откидными затворами, которые приходится заряжать по одному патрону! И точно такие же по одному патрону заряжаются и револьверы Кольта, тогда как револьверы «Смит и Вессон» армия посчитала для себя слишком уж дорогими и поэтому от них отказалась.