– Ненавижу тебя. Предупреждаю, я съем весь твой попкорн, – сказала я в ответ. Он рассмеялся. – Ты действительно источаешь очарование, Эбби Тернер. Настоящие потоки очарования. Я расщедрилась на поцелуй и продолжила: – Мы займем тебе место. Добудь еды. – Уже иду. Уже собираясь уходить с Рейчел, в очереди за едой я заметила девушку, которая купила Куперу билет. И я уже почти отправила Рейчел саму занимать места и уже почти направилась к Куперу, но вовремя вспомнила, что в таком случае мне придется наблюдать за их флиртом. А мне хватило того, что я уже увидела. – Ты никогда не угадаешь, что придумали мои родители, – начала Рейчел, когда я вытащила пару полотенец, чтобы постелить их на песке рядом с ограждением. – Что тебе не нужно ехать с ними, а можно провести лето со мной? – предположила я. – Если бы. – Ты же знаешь, что звучишь как капризная девочка, когда жалуешься, что проведешь девять недель в Европе? – С родителями. Моими родителями. Это совсем не похоже на путешествие с друзьями, рюкзаками за плечами и ночевками в хостелах. Мы поедем смотреть на могилы наших предков и просто на места, где, по их мнению, брат моего прапрадедушки однажды помочился. – Подожди-ка, твои предки жили в Европе? – Некоторые из них. Ты же не думаешь, что в Европе нет темнокожих? Да ладно, Эбби. – Да нет, не думаю… Ты права, я сглупила. В любом случае, что решили твои родители? – Это будет отдых от техники. – Что ты имеешь в виду? – Я присела на полотенце и сняла шлепки. – Без гугл-карт? – Без телефонов. Мои глаза едва не выпали от удивления. – Они ведь не отберут у тебя телефон? – Они называют это детоксом. – Я называю это пытками. – Согласна! – Она упала рядом со мной. – Не разрешаю тебе веселиться этим летом, раз я не смогу послушать об этом. – Не о чем беспокоиться, за твое отсутствие ничего не изменится, – заверила я подругу. Ничего. Не. Изменится. – Надеюсь. Я погрузила пальцы ног в песок и теперь наблюдала за тем, как Купер идет к нам с попкорном в одной руке и бутылкой воды в другой. Его волосы сегодня были слегка волнистыми, и последние лучи закатного солнца отражались от них, создавая подобие ореола. Улыбка делала его голубые глаза еще ярче, и, когда наши взгляды встретились, я не смогла удержаться и широко улыбнулась в ответ. – Как там фургончик для свиданий? – спросила я. – Свиданий? И ты еще говоришь, что Рейчел звучит как восьмидесятилетняя? – Ой-ой-ой, ну и ладно. Он присел справа, на желто-белое полосатое полотенце, и передал мне бутылку с водой. – Что это за гадость? Я жажду кофеин. – Только вчера ты сказала мне, что покончила с газировками. Ты, между прочим, звучала очень решительно. А затем ты добавила: «Проследи за мной, Купер». – Что? – послышался вопрос Рейчел откуда-то слева. – Ты же прошлым вечером выпила сорок четыре унции[1] «Маунтин Дью»[2] у меня в гостях. – Ш-ш-ш. – Для большей убедительности я приложила палец к ее губам. – Не будем об этом. Купер хихикнул, а Рейчел освободилась от моей руки. – Кто я, по-твоему? Чудо-женщина? Господи. – Я открутила крышечку бутылки и сделала пару глотков. – Ее зовут Айрис, – сказал Купер, сопроводив слова кивком в направлении вагончика с едой и девушки, которая купила ему билет. – Только не это, – ужаснулась Рейчел. Я помычала с наигранным сочувствием: – Поцелуй смерти – имя, которое нельзя сократить. Знала бы она, что, называя свое имя, подводит черту под вашими отношениями. – Оно совершенно не сокращается. Ай. Мне что, называть ее Ай? – спросил Купер. – Или ты мог бы переступить через свою лень и просто называть ее полным именем. – Дело не в моей лени. Дело в планах на отношения. Я хочу, чтобы у меня была возможность называть свою девушку сокращенной формой имени. – Не знаю, кажется ли тебе, что это сексуально, – вспылила я, – но это не так. Он набрал горсть попкорна и пожал плечами. – Но тем не менее. Я подумала минуту и сказала: – Как тебе Рис? Я не была уверена, что хочу помочь ему с этой новой девушкой, хотя это и давало мне ощущение независимости от прошлых симпатий. Симпатий, о которых не знал никто, кроме меня… и моей мамы… и, возможно, Купера, хотя я не сомневалась, что убедительно представила свое признание шуткой тем летом. – Рис звучит мило, – признала Рейчел, набирая у Купера горсть попкорна. – Хм, – начал он, – а ведь это и правда подходит. Хорошо, что я взял ее номер. – Это мне она должна была купить билет на фильм. Я только что ее выручила. Я наблюдала за тем, как солнце задержалось на кромке океана, прежде чем полностью кануть за горизонт. – А вы двое что скажете? Какие у вас планы на отношения? – Моя ближайшая цель – итальянский парень с длинными кудрявыми волосами, сочным акцентом и исключительным талантом к поцелуям: я не буду понимать ни слова из того, что он говорит, но это уже не будет иметь значения. Я рассмеялась. – Это случится до или после того, как родители найдут отхожее место твоего прапрадяди? – Уж точно до… а потом после. А у тебя, Эбби? – спросила Рейчел. – Какие у тебя планы на отношения? Я перевернулась на живот и начала рисовать указательным пальцем на песке. – Без сомнения, художник. Кто-то, кто умеет рисовать, или пишет красками, или что-нибудь подобное. – Но что, если он будет превосходить в этом тебя? Зачем тебе человек с таким же набором навыков? – спросила Рейчел. – В самом деле, – согласился Купер, – ты начнешь соревноваться. – То, что ты превращаешь все в соревнование, не значит, что все так делают, Куп. – Вот видишь! У меня идеальное имя. Оно великолепно сокращается. – Не знаю, великолепно или нет, но звучит действительно мило, – признала я. – На самом деле, это напомнило мне кое о чем, – начала Рейчел. – Один парень спрашивал меня на днях о твоей работе. Он вспомнил, что видел ее в классе искусств перед каникулами и не смог выбросить из головы. – Кто тебя спрашивал? – Я его не знаю. Он остановил меня в «Старбаксе». Думаю, он знает, что мы друзья. – Круто! – сказал Купер. Я закусила губу и улыбнулась. Хотелось закричать: «Смотри, Купер, у меня тоже что-то происходит. Я не просто красотка, над которой можно посмеяться. Я художница».