Рид тоже рассказывает, где находится. Но говорит, что не так хорош в описании, как я. – Все выглядит, как деловой костюм. Вытянутым. Серым. Вечно занятым. Грязным. – Когда-то я тоже так думала. – Снова делаю фотографию: милая строчная «е» с витрины пекарни. – Пока не переехала сюда. – Да, но ты живешь в Бруклине. Он другой. – Я не всегда жила в Бруклине. После переезда снимала квартиру на Манхэттене. – Правда? – Правда, умник, – поддразниваю я. – Эй, ты со своей крутой работой. Думаешь, я не могу себе позволить какой-нибудь Готэм? – Снова делаю фото, не до конца веря в то, что мы с Ридом вот так вот общаемся. Это даже лучше игры. Я гуляю одна, но в то же время совсем не чувствую себя одинокой. – Я не это имел в виду. – Очередная долгая пауза. Интересно, он сейчас фотографирует? – Но… ты не ассоциируешься у меня с этим городом. Он произнес «с этим» так, будто это балл в мою пользу; может, он и правда так думает. Может быть, Рид не хочет ассоциировать меня с серым и грязным в его глазах городом. Или дело в том, что мы познакомились в магазинчике канцелярии, который и сейчас недалеко от меня, а я работала над шрифтовым оформлением свадьбы, которая так и не состоялась. Что-то начинает трезвонить, и Рид произносит: – Время вышло. – Частично я даже рада. Понятия не имею, что бы я ему ответила. – Пропускаю даму. Я пристраиваюсь под козырьком магазина, дальше от потока людей, чтобы отправить ему фото. Рукописные буквы вперемежку с напечатанными, но это не страшно. По правде, мне даже нравится то, как это выглядит, оно подходит под мое слово. У-Д-И-В-И-Т-Е-Л-Ь-Н-О. Когда фотографии загрузились, Рид молчит несколько секунд – наверное, просматривает их. – «В» нравится мне больше всех, – говорит он, и я улыбаюсь. Мне тоже. Я сделала ее снимок третьей по счету и сразу же придумала для нее месяц – август. Месяц моего рождения, кстати, но мы не занимаемся кражей персональных данных друг друга. Затем он спрашивает: – Почему удивительно? – У меня была встреча с новой клиенткой, – отвечаю я, выпуская ту часть, в которой все еще не могу успокоиться, что это принцесса Фредди. Думаю, он наравне с Лашель не поймет, кто такой поэт с запасом сэндвичей. – Я придумала игру, чтобы ей было легче принять решение, – на секунду я замолкаю. – Ты меня вдохновил. Целую вечность он ничего не отвечает. А затем произносит очень приятную вещь: – Вот это комплимент. Вдохновить художника. Комплимент. Художника. Из каких-то древних глубин самоподавления, которые есть в каждой женщине, у меня почти вырывается крик: «Да я же не художник!» Но я его обрываю. Я художник, и хороший. Слава богу, Рид не видит, как залилось краской мое лицо. Я говорю: – Твоя очередь. – Мое слово немного несуразное. Всего шесть букв. – Не тяни время, рассказывай как есть. Он вроде бы вздыхает. Получив сообщения с буквами, я могу назвать еще одну причину, почему мой день удивительный. – Ни фига себе! – восклицаю я, вызвав недоуменный взгляд женщины с ультрастильной детской коляской. Я виновато ей улыбаюсь и снова смотрю на экран. – Они все рукописные!!! – Я прошелся до Саут-Стрит-Сипорт, – отвечает он, явно довольный собой. – Здесь много нарисованных знаков. – Почему-то у меня такое ощущение, будто ты сжульничал! Ты шулер в этой занудной игре, про которую знаем только мы. Вот бы Лашель была здесь. Она бы точно что-то сказала. И в то же время, хорошо, что ее нет. Иначе на этой секретной игре с Ридом была бы не только я. Не только я услышала бы его смех впервые с нашего знакомства, такой приятный даже по телефону. Мягкий и низкий – даже не совсем смех. Смешок. Представляю себе это слово, нарисованное от руки: я бы изобразила его без верхних выносных элементов, чтобы все буквы стояли вровень. Я бы почти не оставила пространства между буквами, чтобы слово вышло таким же теплым и уютным, как его смех. Только сейчас я смотрю на присланное им слово. Н-Е-Р-В-Н-О. – Ох, не самый удачный день? – Да, как я и… сказал. Или написал, скорее. – Хочешь пого… – Нет, – перебивает он. – Слова вполне достаточно. Рид так мало рассказывает о своей работе, что мне почти хочется, чтобы я поняла ту статью Википедии лучше. Хотя, может, это к лучшему, если вспомнить, насколько тесно его работа связана с неловкими темами в нашем общении: Эйвери и ее отцом. – Мне жаль. – Это не твоя вина. Интересно, он тоже замер на месте? Мимо проносятся люди, машины и автобусы, а на линии нашего разговора тихо и уютно. Может быть, нам следовало обменяться этими фразами давно и в другом контексте, но это неважно. Важно, что мы говорим их друг другу сейчас. – Так… – говорю я, когда тишина слишком затягивается, – значит, ты в Саут-Стрит-Сипорте? – Да, это недалеко от моего офиса. – Он совсем не серый. И не грязный. На самом деле он мне даже нравится. Пару лет назад мы с Сибби ездили туда на осеннюю ярмарку и купили мешок кривоватых, разноцветных корнеплодов, половина из которых так и осталась неприготовленная, как это часто бывает с посетителями фермерских ярмарок без намека на талант. В тени Финансового округа Саут-Стрит кажется… ниже. В хорошем смысле. Ближе к земле, к воде. Старые, обветренные кирпичные здания, ряды красивых витрин. Отдых от укачивающих высот района позади. Я уже открываю рот, чтобы сказать Риду о кафе-мороженом «Большая радость», которое там недавно открылось, но тут вспоминаю, что он не ест сладости. – Думаю, да. Ты права. – Кажется, он собирался сделать глубокий вдох, как будто наконец получил доступ к воздуху, но портовой гудок все заглушил. Как мне… обидно. Я хотела услышать всю глубину этого вдоха. – К сожалению, мне пора на очередную встречу. По работе, – говорит Рид. «Увы», – думаю я. Но где-то внутри меня поднимается волна радости при мысли о том, что Рид отлучился от работы на несколько минут ради игры. Может, он вернется в офис не таким нервным. Может, я частично передала ему удивительность моего дня. – Да, конечно. Спасибо за компанию. – Затем я добавляю кое-что очень честное, что однажды сказал мне сам Рид. Эта фраза кажется нужной, будто начало еще формирующегося ритуала между нами. Будто мы не просто приятно проводим время. Будто мы друзья. – Я весело провела время. В трубке молчание, надеюсь, я не сделала что-то неловкое. За последние две недели я поняла, что мне везет на неловкости с Ридом. – Ты свободна в субботу? – спрашивает он. Прямо. Без обиняков. По-ридовски. Я улыбаюсь. И в этот раз я не медлю с ответом. Глава 9 После разговора с Ридом во вторник вечером во мне бушевала смесь чувств и эмоций. Во-первых, нетерпение: хотелось вернуться домой, вооруженной новыми идеями, с размятыми мышцами ног, и приступить к работе над «Счастье сбывается». Во-вторых, уверенность: я и без Рида знала, что я художник, но приятно было услышать это как напоминание, особенно по результатам работы, которую я проделала после нашей первой игры. В-третьих, облегчение: из-за прогресса с Ларк, из-за той боли и злости, вызванной Сибби, которую мне удалось сбросить, из-за риска, на который я пошла, сыграв с Ридом. В-четвертых, радостное предвкушение: у нас есть совместные планы. Мы снова будем играть, на самом деле мы не прекращали играть с того звонка. Отправляли друг другу фото – мои по большей части взяты с местных вывесок, а Рид делал снимки выцветших рекламных баннеров на стенах зданий, вроде тех раритетов, за которыми мы охотились на первой прогулке. Мы даже почти ничего не пишем – иногда адрес или какая буква понравилась больше, – и все равно эти сообщения полны ожидания следующей встречи. К наступлению субботы я совершенно четко ощущаю одно. Месячные. Я могла это предвидеть, и не только потому что у «планировщика Парк-Слоуп» есть свой особый метод отслеживать цикл – крошечная красная точка предполагаемой даты начала менструации в развороте на месяц. Я могла это предвидеть, потому что в пятницу утром проснулась с настроением, которое гуляло от «я сейчас кого-нибудь убью» до «сейчас разрыдаюсь, потому что заметила на подоконнике слой пыли, что я за свинья такая». К счастью для всего остального мира, в этот день у меня не было дел за пределами квартиры, но, к несчастью для меня, по телевизору шел марафон «Охотников за недвижимостью», во время которого я апатично занималась текущими делами от клиентов, воображая убийства всех охотников за недвижимостью, которые жаловались на выбор краски. Затем я рыдала над стоимостью недвижимости в Миссури на квадратный метр (она очень даже бюджетная!) В какой-то момент я взяла себя в руки, чтобы доработать наброски, над которыми трудилась с вечера вторника, но тут из телефона раздался омерзительный гудок – звук сообщений от папы, довольно редких. Я открыла сообщение и увидела его фото: загорелый, с улыбкой обменивается рукопожатием с каким-то мужчиной в костюме и со значком в виде флага на лацкане, перед собой они держат сертификат. За папой стоит Дженнифер, женщина, на которой он женился через две недели после официального развода с мамой, который, как оказывается, произошел спустя три месяца после его ухода из дома. Бизнесмен месяца от Торговой палаты гласит папино сообщение, плоское и информативное. Я ощутила укол знакомой сильной злости, открыла свой блокнот и начертила всего два слова, украсив их парой штрихов, затем отправила ему. Поздравляю тебя!