– Иногда мне кажется, что все наше существование бессмысленно, – вдохновенно вещал раскинувшийся под белой простынкой обнаженный Алам, со всей печалью мира пялясь в потолок. – Вот на что нам вечная жизнь, Ула, дочь Лирнестин? Зачем мне века, если я не замечаю их течения, зачем мне эти руки и эта магия, если я попробовал уже практически все, что можно попробовать? – Угу… – мрачно поддакнула я, сидя в кресле возле кровати страдальца. – И вот сейчас, после тяжелого похода, когда я весь израненный лежу и ощущаю, как жизнь по капле утекает из меня… я радуюсь! – Угу… – повторила я. – Ты не слышала? – скосил на меня красивые глаза этот мерзавец. – Умираю и радуюсь! – Мне тоже порадоваться, чтобы ты не ощущал себя одиноким в этом занятии? – осведомилась я. – Злая ты, – фыркнул в ответ дивный. – По-человечески злая девочка Ула. – Так вроде тебе невиданно нравилась моя человечность, – насмешливо напомнила я, вытянув ножки вперед, и с удовольствием пошевелила обнаженными пальчиками. – Мне нравилась твоя человеческая страстность, – скривил губы высший. Внезапно коварно улыбнулся и, перекатившись на живот, положил подбородок на сомкнутые руки. А потом этот поганец потянулся. Я зависла, разглядывая мощные плечи, широкую спину и совершенно роскошную задницу. Ущипнула себя за левую руку, чтобы хоть как-то прийти в разум. Да, в разум! Великая Дану, лучше бы он завещание писал в очередной раз! – Страстность… – с очень мечтательным видом повторил Аламбер. – Кстати, ты не утомилась сидеть в этом жестком кресле? Мне кажется, гораздо лучше не сидеть, а лежать… например, на этой прекрасной и, хочу заметить, очень удобной кровати. – Кстати? – рассмеявшись, повторила я. – Интересные у тебя параллели, Алам. Но нет, я ничуть не хочу перебираться к тебе на постель, чтобы обсуждать это вот все. – Ну и зря, – припечатал высший и перекатился обратно на спину. Я стыдливо опустила ресницы и с тоской посмотрела в сторону двери. Янтарный зашуршал тканью и бросил: – Прикрылся уже, прикрылся… стеснительная моя. – Спасибо! – Так о чем это я… – тотчас вспомнил о своем плачевном положении Янтарный. – Точно – умираю! А мне кажется, что ни в одном глазу! Но к делу наступления своей далекой смерти Аламбер относится настолько ответственно, что очень хочется способствовать ее скорейшему наступлению. Чисто чтобы не мучился! – Все тлен. Все тщета и ловля ветров в Долине Пустоты. Бессмысленная и беспощадная. – Все, что здесь есть бессмысленное и беспощадное, – это твое поведение! – наконец-то взорвалась я. Хотя надо признать, что когда я увидела лежащего ничком на кровати бледного до синевы дивного, всего в окровавленных повязках, то не на шутку испугалась. – Ну и уходи, – тотчас фыркнул в ответ Янтарный. – Сама пришла, а я в итоге и виноват. А могла бы спросить, чем помочь! – Я спросила! Ты ответил, что просто посидеть с тобой! – Ну и если не заметила, то за последние полчаса мне изрядно полегчало! Работает же. А если ты уйдешь, то я могу снова стать больным и умирающим… Я не выдержала, вскочила и, схватив первый подвернувшийся предмет, швырнула в самого больного симулятора во всех мирах! К его счастью, это оказалась книжка, ну и я не попала. Но остроухий гад чрезвычайно стремительно для его паршивого состояния вскочил с кровати и, схватив меня в охапку, рухнул обратно. – Отпусти! – Ни за что, – всхлипывая от смеха куда-то мне в шею, ответил Аламбер. – Гад! – Ну, ты критична… – Мерзавец! – Некоторые бы с тобой согласились, да. – Козел! – От козы слышу, между прочим. – Сво… – открыла я в очередной раз рот. И не закрыла. Потому что Алам стремительно подмял меня под себя и, запустив руку в волосы, поцеловал. На этот раз в его прикосновении не было с ума сводящей страсти и агрессии. И если первый мой поцелуй был окрашен вкусом вина и крови, то этот оказался с флером неги и медовых яблок из садов королевы. С флером нежности и томности, качающих на темных волнах и затягивающих в свою глубину. И я плыла на этих волнах, погружалась ко дну и вновь выплывала навстречу солнцу. Вдох и выдох. Вдох я с трудом вырвала у Аламбера, а выдох мы делили на двоих, и это было прекрасно. Мои сжатые кулаки давно расслабились, и пальцы словно не могли насытиться прикосновениями. Скользили по гладкой, но удивительно плотной коже, перебирали шелковые волосы, гладили острые кончики ушей, от чего мужчина вздрагивал и тихо порыкивал. И эти раскатистые звуки зажигали пожар в крови, а ответные прикосновения дивного сводили с ума. Он не торопился. Через несколько минут отстранился и просто смотрел в глаза, скользя кончиками пальцев по моим чертам, словно пытался их запомнить на ощупь и узнать среди тысяч других даже в полном мраке… – Моя девочка, – шепнул Аламбер, почти целомудренно целуя меня в лоб. Теплые губы скользнули по вздернутому изгибу носа, а потом вовлекли в совсем не невинный поцелуй. Высший игриво лизнул верхнюю губу, и я ошеломленно раскрыла губы, чем он тотчас воспользовался, поцеловав так, что если бы я стояла – ноги несомненно бы подкосились. А так… так у меня просто сладко свело низ живота, особенно после того, как на слишком чувствительную кожу легла большая ладонь, выразительно очертив кромку штанов. – Что ты?.. – возмущенно округлила я глаза, когда Алам быстро дернул за хвост кокетливого бантика на брючках. – Тиш-ш-ше, малышка, – искушающе прошептал он в мое чуть вздрогнувшее ухо. – Не случится ничего из того, что тебе бы не понравилось. – Но… – Я мучительно пыталась сформулировать свою мысль о том, что «понравилось» в настоящем моменте еще не равно отсутствию сожалений в будущем. Великая Дану, как же сложно быть человеком! Психика не меняется так быстро, как мне бы хотелось, а плотно вросшие предрассудки решительно мешают рухнуть в пучину страсти. А хочется. Потому что он гладит меня по спине, по бокам и наконец кладет ладони на грудь, сжимает… и меня выгибает от удовольствия. Резкого, сильного, испепеляющего любые мысли, любые сомнения. – Сладкая… – Легкий поцелуй в шею, а за ним укус. – Знаешь, почему фейри так нравится заниматься любовью? Потому что это то немногое, что не теряет с годами своей остроты. Особенно когда в твоих руках не просто женщина… а та самая, по-настоящему твоя и правильная. Особенно когда эту женщину трогает мужчина, который точно знает, что с ней делать. Мне, может, и хотелось осадить его самоуверенность, но я не могла. Я задыхалась, потому что, фоморы подери, Аламбер действительно прекрасно знал, что делать с попавшим к нему в руки телом. И я плавилась. Я даже не заметила, что он расстегнул на мне рубашку, сдернул ее с плеч и сжал розовые соски, окончательно, ко всем демонам, сводя меня с ума! Я даже не думала, я даже не представляла, что на свете может быть такое удовольствие… Хоть немного ко мне вернулся разум только на том моменте, когда хитрый, как демон, Янтарный, уже умудрился стащить с меня штаны. Но не успела я даже пискнуть, как вновь запечатал рот поцелуем и крепко обнял, скользнув рукой вниз, проводя по уже давно влажной ткани… – Алам… – Я распахнула невидящие глаза, опять выгибаясь в его руках. – Ш-ш-ш… – Он вновь поцеловал меня в ушко и погладил снова… и снова, пока не отвел в сторону бесполезный кусочек ткани, добираясь до самого сокровенного, размазывая скользкую влагу по складочкам. Пальцы сильно, до упора, до легкой боли вошли в меня и тут же отправились назад, задевая какую-то волшебную точку. Я стонала, я бормотала что-то непонятное, я то прижималась к широкой груди Аламбера, впиваясь в нее ногтями, то, наоборот, отталкивала, пыталась вырваться, отползти от невероятно сильных и острых ощущений. Мне казалось, что это не может больше продолжаться, что это невозможно терпеть. И я оказалась права. Алам оставил мои губы в покое и, наклонившись, рывком сместился чуть ниже, накрывая вершинку груди ртом и с силой всасывая. Наверное, я громко стонала или, быть может, даже кричала. Не знаю, потому что в этот момент меня просто выбросило из тела. Под закрытыми веками полыхали невероятно близкие сейчас звезды, а во всем теле играла чистая и сладкая энергия. Она билась волнами, как океан, но не выплескивалась за пределы. Когда я очнулась, то поняла, что дрожу, а Аламбер медленно гладит меня по все еще затянутой в рубашку спине и касается губами виска с тихим шепотом: – Ну вот, а ты боялась… Все прочитанные мною истории любви почему-то уделяли мало внимания взаимоотношениям после того, как между парой случились заветные лобзания. Лобзания… слово-то какое. Но именно это смешное слово с корнем «лоб» и не позволяло мне рухнуть в ужас от содеянного. Лоб… м-да, в лоб-то меня всего разок и чмокнули. На Алама смотреть было страшновато, потому я решила этого не делать! А расслабилась, прижалась и прикрыла глаза. В конце концов было восхитительно, и портить послевкусие первого в моей жизни оргазма – последнее дело. К счастью, неловкость вновь убил Аламбер. Притом еще в зародыше и самым действенным способом – игнорированием. Хотя с его точки зрения ничего смущающего точно не произошло. – Вот теперь мне точно полегчало, – тихо рассмеялся Янтарный, обнял меня и поднялся. Потянулся каждой мышцей и довольно фыркнул: – Всю вечность бы так лечился! Ула, приходи почаще, а лучше переезжай ко мне! – Я подумаю, – смутилась я, села на кровати и подтащила поближе уже не актуальную для Алама простынку, прикрываясь ею ниже пояса. – Я купаться, и потом можно спуститься поесть. – Он легкой, энергичной походкой прошел в сторону обрамленного зеленым мхом темного проема на другом конце комнаты. И чем больше сокращалось расстояние, тем ярче разгорался сначала невидимый во мраке огонек, освещая красивую ванную. Уже на порога дивный оглянулся и, подмигнув, спросил: – Хочешь со мной? – Один ты быстрее управишься, – практически не покраснев, ответила я.